Он ревновал ее к дождю
И укрывал джинсовой курткой
Ее июневые кудри
А зонтик прижимал к локтю
День дожидался темноты
Жизнь продолжалась с середины
И закрывали магазины
Свои разнузданные рты
Ветра стояли на своем
Шатая цепь священнодейства
И пошлое Адмиралтейство
Сдавало ангелов внаем
Но вместо звезд их берегли
Два добрых духа Джин и Тоник
И мир, казалось, в них утонет
Едва дотронувшись земли

А мне казалось, а мне так казалось,
Что белая зависть не грех,
Что черная зависть не дым
И мне не писалось, мне в ту ночь не писалось
Мне, хоть убей, не писалось,
Я привыкал быть великим немым….

Он ревновал ее к богам
И прятал под мостом от неба

И разбивались за стакан
И плоть несло, и дух опять
Штормил в девятибалльном танце
От невозможности остаться
До невозможности унять
И вечер длинных папирос
Линял муниципальным цветом
И сфинксов он пугал ответом
На каждый каверзный вопрос
И видно не забавы для
По венам кровь против теченья
Миг тормозов, развал, схожденье
И снова твердая земля

А мне казалось, а мне все казалось,
Что белая зависть не блеф,
Что черная зависть не дым
И мне не писалось, мне опять не писалось
Мне, хоть убей, не писалось,
Я привыкал быть великим немым….

И отступил девятый вал
И растворил свой сахар в дымке
К стихам, к Довлатову, к Ордынке
Он вдохновенно ревновал

Но вместо рифм бежали вслед
Два юных сфинкса Джин и Тоник
И воздух был упрям и тонок
Впитав рассеянный рассвет

"Зимовье Зверей"