=Невоспитанный джин=
Однажды раввин Нафтали и его жена Ребекка копались в огороде. Вдруг лопата раввина на что-то наткнулась, и он достал из-под земли старинную, запечатанную сургучом бутылку. Он её открыл, и оттуда выскочил джин.
— О, Нафтали! — воскликнул джин. — Как я тебе благодарен! 1000 лет я провёл в этой проклятой бутылке и дал себе слово: тому, кто меня из неё выпустит, я буду служить до скончания его дней! Проси, что хочешь!
— Полезай назад в бутылку, — ответил ему раввин.
Джин повиновался.
Нафтали крепко запечатал бутылку, привязал к ней камень, пошёл на берег моря и швырнул бутылку с джином как можно дальше, так, чтобы её невозможно было найти.
— Ты что?! — набросилась на него жена. — Зачем ты это сделал? Этот джин мог бы исполнить все наши желания!
— Во-первых, — ответил ей раввин, — что это за джин, который за 1000 лет даже не в состоянии выбраться из бутылки? Во-вторых, он пообещал мне служить до скончания моих дней. А вдруг через какое-то время ему покажется, что мои дни тянуться слишком долго? И в третьих, и это самое главное — он не представился.

Нерушимость толкований
На собрании раввинов мудрецы обсуждают один из разделов Святого Закона, и один из них в одиночестве противостоит всем остальным в его истолковании. На него давят, но он знает, что прав, а, следовательно, Бог на его стороне.
И вот, отчаявшись доказать свою правоту, старый рабби обратился к Богу:
— Боже великий, если я прав, пусть все реки потекут вверх на холмы.
И тут же все реки изменили свое направление. Но остальных мудрецов это не впечатлило.
— Боже всемогущий, — снова взмолился раввин, — если я прав, пусть все деревья склонятся к земле.
И все деревья в одно мгновение склонились к земле. Но и это не произвело впечатления на его собеседников. Старый раввин снова воззвал к Всевышнему. И стены покосились. Тогда главный оппонент прикрикнул на них:
— Не ваше дело вмешиваться, когда спорят мудрецы!
И стены из уважения к нему выпрямились. Но из уважения к первому выпрямились не до конца.
Тогда с неба раздался Голос:
— Что вы спорите? Сказано так-то и так-то, значит, и понимать надо так-то и так-то!
Тогда главный оппонент поднял голову и ответил:
— Ты дал нам Тору, а толковать её — наше дело!
Гвозди Энштейна
Эйб Эйнштейн владел в Огайо компанией по производству гвоздей. Дела у него шли настолько хорошо, что он смог себе позволить провести зимой отпуск в Майами. Единственной проблемой было то, что он не верил, что у его сына, Макса, было достаточно здравого смысла, чтобы вести дела в его отсутствие.
Друг Эйба, Мойша, убедил его взять отпуск зимой, указывая на то что, в любом случае, в один прекрасный день, Макс собирался унаследовать дело, поэтому ему следует воспользоваться этим шансом и проявить себя в этот раз.
Эйб прекрасно проводил время в Майами, пока не получил по почте номер ежеквартального журнала “Гвозди”. В журнале, во всю страницу, была напечатана цветная реклама гвоздей Эйнштейна, изображающая прибитого к кресту Иисуса. Надпись внизу гласила: “Они Использовали Гвозди Эйнштейна!”
Эйб немедленно позвонил Максу, “Никогда больше не говори такого!”
Макс заверил своего отца в том, что он все понял. Эйб чувствовал себя уверенно пока не получил следующего выпуска журнала “Гвозди” с рекламой изображающей Иисуса, лежащего на земле, под крестом и с подписью, “Они Не Использовали Гвозди Эйнштейна!”
Т у ф л я
Мойша приходит к раввину, говорит, что хочет развестись с женой. Раввин его начинает уговаривать не делать этого.
- Мойша, зачем ты хочешь разводиться, тебе же будет хуже.
- Нет, мне будет лучше.
Так они долго препираются, наконец раввин говорит:
- Послушай, Мойша. Твоя жена такая красивая, такая приятная, она радует глаз, о такой любой мечтает. Все знают ее достоинства, а ты ее хочешь бросить, ну почему?
Мойша молча снимает туфлю и ставит ее перед раввином.
- Что ты мне суешь свою туфлю?
- Ребе, посмотрите на эту туфлю.
- Зачем мне смотреть на эту туфлю? При чем здесь туфля?
- Ребе, это чудесная туфля. Все видят, как она красива, как она приятна, как она радует глаз, все хотят иметь такую туфлю. НО ТОЛЬКО Я ОДИН ЗНАЮ, КАК ЭТА СВОЛОЧЬ МНЕ ЖМЕТ!
Иисус и Иуда
При создании фрески «Тайная вечеря» Леонардо да Винчи столкнулся с огромной трудностью: он должен был изобразить Добро, воплощённое в образе Иисуса, и Зло — в образе Иуды, решившего предать его на этой трапезе. Леонардо на середине прервал работу и возобновил её лишь после того, как нашёл идеальные модели.
Однажды, когда художник присутствовал на выступлении хора, он увидел в одном из юных певчих совершенный образ Христа и, пригласив его в свою мастерскую, сделал с него несколько набросков и этюдов.
Прошло три года. «Тайная вечеря» была почти завершена, однако Леонардо пока так и не нашёл подходящего натурщика для Иуды. Кардинал, отвечавший за роспись собора, торопил его, требуя, чтобы фреска была закончена как можно скорее.
И вот после многодневных поисков художник увидел валявшегося в сточной канаве человека — молодого, но преждевременно одряхлевшего, грязного, пьяного и оборванного. Времени на этюды уже не оставалось, и Леонардо приказал своим помощникам доставить его прямо в собор, что те и сделали.
С большим трудом его притащили туда и поставили на ноги. Он толком не понимал, что происходит, а Леонардо запечатлевал на холсте греховность, себялюбие, злочестие, которыми дышало его лицо.
Когда он окончил работу, нищий, который к этому времени уже немного протрезвел, открыл глаза, увидел перед собой полотно и вскричал в испуге и тоске:
— Я уже видел эту картину раньше!
— Когда? — недоуменно спросил Леонардо.
— Три года назад, еще до того, как я всё потерял. В ту пору, когда я пел в хоре и жизнь моя была полна мечтаний, какой-то художник написал с меня Христа.
П р и к а з
И проснулся Авраам среди ночи и обратился к сыну своему, единственному своему, Исааку, говоря:
— Был мне во сне голос Господа нашего, который сказал, что я должен принести во всесожжение сына своего, сына единственного, так что надевай штаны и пошли.
И задрожал Исаак и спросил:
— А что ты ответил, отец?
— А что я мог ответить? — сказал Авраам. — Два часа ночи, я стою в одних кальсонах перед творцом неба и земли и всего, что на них. Я что, буду спорить?
— Хорошо, но он хоть объяснил, зачем надо мной жертвовать?—спросил Исаак отца своего, но Авраам оборвал его, говоря:
— Кто верит — не спрашивает. Всё, сынок, пошли скорей, у меня завтра тяжелый день.
И Сарра, слышав их разговор, расстроилась, и говорила мужу, и сказала:
—Как тебе знать, был ли то истинно Господь, Бог наш, а не просто шутник, который хотел разыграть тебя? Ибо Всевышнему ненавистны розыгрыши, и кто разыграет ближнего своего, тот будет предан в руки врагов своих, хотят они того или не хотят.
И отвечал Авраам жене своей Сарре:
—Я знаю, что со мной говорил Он. Это был глубокий, хорошо поставленный голос с сильной реверберацией. Кто еще станет так шуметь по ночам в пустыне?
И спросила Сарра мужа своего Авраама: что же, ты намерен-таки совершить такую глупость? И ответил Авраам: а как же? Ибо усомниться в слове Господнем — один из тягчайших грехов, тем более когда экономика в таком состоянии.
И привел Авраам Исаака на место, и развел костер всесожжения, и приготовился принести сына своего в жертву, но в последнее мгновенье остановил Всевышний руку его и сказал Аврааму, говоря:
— Что ты делаешь, Авраам? Как тебе не стыдно?
И отвечал Ему Авраам:
— Но Ты же сам сказал, Господи…
— Мало ли что я сказал? Ты что, веришь всякой ерунде, которую тебе скажут во сне?
И устыдился Авраам, и отвечал:
— Ну… вообще-то нет.
— Я просто посмеялся, — сказал Господь, — я в шутку предложил тебе пожертвовать Исааком, а ты сразу бежишь разводить огонь.
И упал Авраам на колени и сказал:
— Боже мой, откуда мне знать, когда Ты шутишь!
И возгремел Господь:
— Поразительно! Никакого чувства юмора!
— Но разве не говорит это, Господи, о моей любви к Тебе, что я готов принести в жертву сына, единственного моего, по единому капризу Твоему?
И отвечал ему Господь:
—Это говорит о том, что есть на свете люди, которые готовы исполнить самое идиотское приказание, если оно произнесено хорошо поставленным голосом с сильной реверберацией.