Как должен учиться мастерству врач, художник или ремесленник, так должен учиться писать и тот, кто хочет быть писателем. Я не верю в "спонтанное" писательство. Спонтанно можно писать неплохие тексты, можно даже написать и опубликовать парочку книг... но чтобы действительно быть писателем, нужно работать.

Вдохновительная цитата из книги Брэдбери "Дзэн в искусстве написания книг":

"И чему же, вы спросите, учит писательство?

Во-первых, оно напоминает о том, что мы живы, что жизнь — привилегия и подарок, а вовсе не право. Если нас одарили жизнью, надо ее отслужить. Жизнь требует что-то взамен, потому что дала нам великое благо — одушевленность.

И пусть искусство не может, как бы нам этого ни хотелось, спасти нас от войн и лишений, зависти, жадности, старости или смерти, оно может хотя бы придать нам сил.

Во-вторых, писательство — это вопрос выживания. Как, разумеется, и любое искусство, любая хорошо сделанная работа.

Для многих из нас не писать — все равно что умереть.

Каждый день мы берем в руки оружие, скорее всего, заведомо зная, что битву не выиграть до конца, но все равно надо сражаться, пусть в меру сил, но надо. Даже стремление победить в каком-то смысле уже означает победу под конец каждого дня. Вспомним того пианиста, который сказал: «Если я не репетирую один день — это услышу я сам. Если не репетирую два дня подряд — это услышат критики. На третий день — это услышит весь зал».

То же самое верно и для писателей. Конечно, за несколько дней простоя твой стиль, каким бы он ни был, форму не потеряет.

Но вот что случится: мир догонит тебя и попытается одолеть. Если не будешь писать каждый день, яд постепенно накопится, и ты начнешь умирать, или безумствовать, или и то и другое.

Нужно опьяняться и насыщаться творчеством, и реальность не сможет тебя уничтожить.

Потому что писательство дает столько правды жизни в правильных дозах, сколько ты в состоянии съесть, выпить и переварить без того, чтобы потом судорожно ловить воздух ртом и биться, как умирающая рыбешка.

За время разъездов я понял, что если не пишу один день, мне становится не по себе. Два дня — и меня начинает трясти. Три — и я близок к безумию. Четыре — и меня корежит, как свинью при поносе. Один час за пишущей машинкой бодрит мгновенно. Я на ногах. Бегаю кругами, как заведенный, и громко требую чистые носки..."

Я продолжаю работу над "Золотой Жилой" и "Ежедневником писателя".

Начальний этап в "Золотой Жиле" - писать о себе. Кажется, что можно писать бесконечно, но нет. Задание писать о себе каждый день на протяжении недели будит совершенно различные чувства. Позволю себе обойтись без деталей. Впрочем, мои коллеги по Курсу Творческого Волшебства поймут, что я имею в виду. Изумительная терапия Джулии Кэмерон и смелость быть честной с собой - это ли не утонченный драйв для холодных зимних вечеров?

Одно из заданий в "Ежедневнике писателя" Ольги Соломатиной, которое показалось мне интересным для быстрой работы. Ну как быстрой - от получаса до часа, включая перевод и публикацию. Возможно, могло быть и лучше. Всегда может быть лучше. Любой результат - отметка в определенный момент времени... Но что-то я увлеклась))

Итак:

"8 января

«В описании восхода вы хотите передать определенное настроение; восход, скажем, зловещий. Это потребует иных слов, чем описание яркого, радостного восхода. Обратите внимание, как много понятий приходит на ум при вашей способности различать два разных замысла? Что значит зловещий? Что значит радостный? Какие мысли, слова, метафоры передадут каждое из этих представлений?». – Пишет  Айн Рэнд.

Задание на сегодня:

В пяти-семи предложениях опишите вначале зловещий восход солнца. Затем подумайте, найдите другие слова и опишите также кратко радостный восход." (О. Соломатина "Ежедневник писателя")

Что получилось у меня:

Зловещий восход

Темное небо медленно прорезали едкие лучи. Осколки странного темного одеяла разбивались на осколки поменьше, потом – еще меньше, а грязно-желтое сияние казалось видом нагого тела, проглядывающего сквозь лохмотья нищего. В это одеяло втыкались черные ветвистые прожилки деревьев, которые раздирали и раздирали темные небеса, и в множестве их ран медленно проступала кровь зарева. Багровый след расползался по всему застеленному тучами пространству, его ставало все больше, все больше… напряжение в воздухе звенело тончайшей струной, все вокруг замерло, ожидая, пока небо разродится сияющим младенцем, укутанным в остатки густых, ватных туч.

Оригинал:

Темне небо повільно прорізували ядучі промені. Уламки дивовижної темної ковдри трощилися на менші, потім ще менші клапті, а брудно-жовте сяйво здавалося видом оголеного тіла, що проглядає крізь лахміття жебрака. В ту ковдру встромлялися чорні гіллясті прожилки дерев, які дерли та й дерли темні небеса, і в безлічі їх ран повільно проступала кров заграви. Багряний слід розповзався по всьому встеленому хмарами простору, його ставало все більше, все більше… напруга в повітрі дзвеніла найтоншою струною, і все довкола завмерло, чекаючи, поки небо розродиться сяючим немовлям, сповитим у залишки густих, ватяних хмар.

Радостный восход

Трава дышала и вбирала в себя обильные капли росы. Упругие листья и замерзшие лепестки цветов хватали за крылья теплый ветер, который стремительно мчался вдоль земли, возвещая о приходе нового дня. Оранжевые верхушки деревьев, холмов и даже воды в сонном озере превращали этот бег в изумительные, сказочные картины. Зеленые холмы дышали утренним туманом, деревья, просыпаясь, окутывались золотыми лучами. И их хватало на всех, солнце без жалости и сомнений отдавало лучистое сияние: Живи… Расти… Будь… и второе солнце, в уже успокоившейся глади озера, светило для тех, кто смотрел на украшенный цветами восход из-за грани…

Оригинал:

Трава дихала і вбирала в себе рясні краплі роси. Пружне листя та змерзлі пелюстки квітів хапали за крила теплий вітер, що стрімко мчав вздовж землі, сповіщаючи про прихід нового дня. Помаранчеві верхівки дерев, пагорбів і навіть води у сонному плесі перетворювали цей біг у дивовижні, казкові картини. Зелені пагорби дихали вранішнім туманом, дерева, прокидаючись, огорталися золотим промінням. І його вистачало на всіх, сонце без жалю та сумнівів віддавало променисте сяйво: Живи… Рости… Будь… і друге сонце, у вже заспокоєному, непорушному плесі, сяяло для тих, хто дивився на заквітчаний схід з-за грані…

Alkirija