|
Этот текст висел на стене в квартире режиссера Алексея Германа (1938-2013). Это молитва пожилого человека, которую читал его отец — известный советский писатель Юрий Герман (1910-1967).
Юрий Герман
Есть вещи, о которых не говорят вслух. Тайные мысли, которые терзают душу. Невысказанные слова, ноющие обиды. Есть вещи, о которых можно поговорить только с самыми близкими людьми.
Но поймут ли? Не осудят ли? Пожилых людей называют мудрыми, ведь у них за плечами вся жизнь.
Старики признаются: мудрость - ни что иное, как осторожность и осмотрительность, мудрость - это молчание, мудрость - это закрытость, концентрация на себе. А остальные пусть живут так, как им хочется. Не нужно лезть к ним с советами. У каждого своя дорога, свои уроки и выводы.
Алексей Герман, известный советский режиссер, приоткрыл завесу тайны для почитателей своего отца - знаменитого писателя Юрия Германа.
Он рассказал, что папа часто обращался к молитве, напечатал ее на листке бумаги и часто перечитывал. Эти слова уравновешивали его эмоции, приводили в порядок чувства, светили ярким ориентиром.
Алексей Юрьевич, в последствии, повесил этот лист бумаги на стену своей квартиры и часто перечитывал. Молитва стала своеобразным достоянием семьи, ниточкой, которая связывала отца и сына, мудростью, которую можно передать из поколение в поколение.
Алексей Герман:
«Молитву человека пожилого возраста» папе прислал писатель и ученый Даниил Данин, блестящий во всех отношениях человек. Он легко окончил два университетских факультета, а когда начались все эти сталинские штучки с разбором, кто хороший, кто плохой, и развернулась борьба с «безродными космополитами», он просто уехал в экспедицию, подальше от глаз, и какое-то время, пока не умер Сталин, работал в этой экспедиции. Потом, с наступлением «оттепели», его начали приглашать за границу, и он решил выучить английский язык. Он учил английский по «Трем поросятам». Выучил. Стал читать английские журналы и однажды в одном из них обнаружил вот эту молитву. Он ее перевел и прислал папе. С тех пор эта молитва в нашей семье. Она висела над столом моего отца, который человеком пожилого возраста никогда, в общем-то, и не был, умер молодым.
— А вы эту молитву над своим столом когда повесили? На каком возрастном рубеже?
— Я ее повесил, как только умер папа. Папа умер в 67-м году. Вот примерно тогда я ее и повесил.
— А когда вы ее стали адресовать себе?
— Я ее адресовал себе всегда. В сорок лет я уже начал считать себя пожилым человеком. Видимо, это наследственное: мой папа в 50 лет считал себя глубоким стариком, хотя таковым вовсе не был — достаточно взглянуть на его фотографии той поры.
✑