— Какую прекрасную книгу я прочел сегодня! — говорил ему другой знакомый.
      — Помилуйте! — воскликнул дурак. — Как вам не стыдно? Никуда эта книга не годится; все на нее давно махнули рукою. — Вы этого не знаете? Вы — отсталый человек.
      И этот знакомый испугался — и согласился с дураком.
      — Что за чудесный человек мой друг N. N.! — говорил дураку третий знакомый. — Вот истинно благородное существо!

      — Помилуйте! — воскликнул дурак. — N. N. — заведомый подлец! Родню всю ограбил. Кто ж этого не знает? Вы — отсталый человек!
      Третий знакомый тоже испугался и согласился с дураком, отступился от друга. И кого бы, что бы ни хвалили при дураке — у него на все была одна отповедь.
      Разве иногда прибавит с укоризной:
      — А вы всё еще верите в авторитеты?
      — Злюка! Желчевик! — начинали толковать о дураке его знакомые. — Но какая голова!
      — И какой язык! — прибавляли другие. — О, да он талант!
      Кончилось тем, что издатель одной газеты предложил дураку заведовать у него критическим отделом.
      И дурак стал критиковать все и всех, нисколько не меняя ни манеры своей, ни своих восклицаний.
      Теперь он, кричавший некогда против авторитетов, — сам авторитет — и юноши перед ним благоговеют и боятся его.
      Да и как им быть, бедным юношам? Хоть и не следует, вообще говоря, благоговеть… но тут, поди, не возблагоговей — в отсталые люди попадешь!
      Житье дуракам между трусами.

Апрель, 1878