[428x273]

Личные документы Великой княжны, отражающие ее внутренний мир и ее деятельность, во многом схожи со старшей сестрой, но имеют свою индивидуальность. Ее своеобразный почерк с одинаково заострен­ными буквами, аккуратные записи говорят о внутренней собранности и целенаправленности.  Татьяна Николаевна более двух военных лет почти без перерыва проработала хирургической сестрой в госпитале.  В запис­ных книжках с текстом духовного содержания много того, что есть в за­писях Матери Императрицы.  На титульных листах дарственные надпи­си «от Мамы».  Вместе Они трудились сестрами милосердия, постоянно посещали богослужения, проводили вечера за чтением. Ее дневниковые записи сохранились с 1907 по 1916 год. Кроме дневника за 1911 год. Пос­ледняя запись сделана 24 октября 1916 года. Вероятно, следующая тет­радь, в которую входили записи конца 1916 года и записи 1917 года, была ею уничтожена. В указанном в описи архива дневнике за 1917 год на ти­тульном листе надпись: «Татьяна, Тобольск, 1917 г.»  На страницах за­писи из духовного наследия Св. Отцов Церкви.  Заполнены 70 авторских страниц. Последняя запись: «Скорбь Ваша неописуема.  Скорбь спасите­ля в Гефсиманском саду за грехи мира — безмерная, присоедините вашу скорбь к Его скорби и в ней найдете утешение. Пр. Иоанн Кронштадтс­кий».

Интересна записная книжка с автографами раненых офицеров, кото­рые находились на излечении в Дворцовом лазарете, позднее переимено­ванном в Собственный Ее Императорского Величества Александры Федо­ровны.   В фонде находится большая ее переписка, в том числе письма от Отца и Матери.    Документы, связанные с работой комитетов Ее Имени, ра­порты от командиров полков о ходе военных действий и многочисленные отчеты и донесения на Ее имя от благотворительных организаций, в кото­рых принимала участие Великая княжна.  Фотографии и фотоальбомы.

[600x22]

ПИСЬМА ТАТЬЯНЫ НИКОЛАЕВНЫ

20 сентября 1914 г.

Дорогой мой душка Папá!

Молюсь и думаю о Тебе много. Да сохранит Тебя Господь. Так груст­но, что я не могла с Тобой поехать.  Крепко и нежно Тебя, мой дорогой, хороший Папá, целую как люблю.

Твоя Тебе верная и любящая дочь

Татьяна Романова.

22 сентября

Папá, душка мой хороший.

Сегодня мы опять работали в лазарете, и очень было хорошо.  Так жаль, что, вероятно, на этой неделе Жданов и Мамá улан Эллис едут в Крым, и нам и им жалко расставаться, ведь привыкли друг к другу. У Твоего стрелка Побаевского страшно болит рука, и он целый день ходит по коридору, бедный.  Так жалко его.  Другие все очень милы.  В осо­бенности Мамá уланы, все-таки чувствуется между ими и мною что-то общее, родное «уланское».   Тебе очень кланяется Твой друг Суза-Муза- Лаперуза-Валерьяни-Кастельяни-Вите-Понте-Монте — граф Мендоза де Ботелло. Так мило, ужас!   Мы видели в поезде Алексея генерала Порецкого.  Мы нашли, что он постарел и вид неважный, бедный.

Очень ли был дядя Николаша доволен получить письмо от Алексея?

Мне так жалко, что я не с Тобой. Радуюсь за генерала Рузского, что Ты его зачислил в свиту.

Как Ты проводишь вечера в поезде?   Играешь ли в кости с Дрентельном.  Сестры играли вчера в кости с ранеными.  Мамá просила сказать Тебе, что сегодня она перевязывала сына генерала Вестмана (Преображенец). Он ранен в ногу, но ходит и живет у себя дома, и только прихо­дит к нам на перевязки.  В среду в 2 часа дня в Зимнем дворце в Петрогра­де у меня будет заседание.  И поганец Нейдгарт — хотел, чтобы я что- то прочла в начале комитета, но Мамá душка сказала, что не надо.  Поду­май, идиотство, я читаю глупые вещи в присутствии 14 людей! А!

Ну вот. До свидания, золотой мой, хороший Папá.

Да хранит Тебя Бог. Крепко и нежно целую Тебя, дорогой мой, как люблю.

Твоя всегда Тебе верная дочь Вознесенец.

Так скучно, что бедная Мамá лежит с такой головной болью.

Кланяйся Нилову.

22 октября

Праздник Казанцев

Папá, душка мой дорогой.

Сегодня, к сожалению, я не успела написать Тебе с фельдъегерем, но это ничего, так как все остальные написали и уж так много без этого чи­тать. Мы с Ольгой сегодня ездили в Петроград по ветке [в] 1 час 20 ми­нут. Там нас встретили мадам Сухомлинова с Манташевым. Скажи Ни­колаю Павловичу, что она была очень мила, конечно, не при самом воен­ном Министре. И мы с Ольгой осматривали наши военно-санитарные по­езда, ужас хорошо и уютно устроено, так бы сама и поехала в нем. Потом поехали в Зимний дворец, где Ольга принимала пожертвования. Я сиде­ла рядом и работала как всегда. Потом идиотский какой-то фотограф хо­тел нас там снять, но так как было уже темновато, то он сделал это при магнии, и был маленький выстрел, и так всю комнату обдало вонючим дымом, и мы чуть не задохлись.  Всем, конечно, пришлось уйти, тем и кончилось. Хе-хе!

Я ужасно радуюсь, что Николай Павлович с Тобой, и, конечно, ему очень завидую. Погода пасмурная, и что-то не то мелкий дождь, не то снег — не понять, вообще неважно.

Вчера к Мамá пришли прощаться три раненых офицера, уезжающих уже назад по полкам. Так было грустно, но один только из нашего Двор­цового лазарета, остальные два из Красного Креста. Сейчас Алексей при­шел вниз и будет молиться с Мамá. Моя собачка Ортипо бегала по комна­те и играла во время чая.   Страшно забавна и мила.   Прости, пожалуйста, за поганый почерк, но я сижу у Мамá в комнате и на полу, так что не очень удобно. Ну, до свидания Па — душка. Да хранит Тебя Бог. Покло­нись Николаю Павловичу и Дрентельну.

Крепко и нежно Тебя обнимаю, как люблю.

Твой верный Тебе Вознесенец.

26  октября

Папá мой дорогой.

Я ужасно обрадовалась Твоей дорогой телеграммой. Мы только что вернулись с освящения пещерной церкви Дворцового лазарета. Ужасно было хорошо.  Очень было много народа, раненые были кто на костылях, кто с палкой, и все в разных формах. Одни в рубашках, другие в кителях, а третьи в халатах. Нижегородцы твои очень милы. Гогоберидзе тоже.

Ужасно хорошо нам удалась поездка в Лугу. Никто, по-видимому нас не ждал.  Мы массу ездим по здешним лазаретам.

Вчера были в 8 часов, 4 тут и 4 в Павловске. Там уже с тетей Маврой.

Ортипо растет и ужасно мила, много бегает и страшно веселая.

Много ли гуляешь с Николаем Павловичем? Очень ли он доволен быть с Тобой? Ужасно ему завидую. Сейчас опять едем с Мамá по лазаретам.   Ну, до свидания, Папá душка.  Да хранит Тебя Бог.  Крепко и нежно Тебя обнимаю, как люблю.

Твоя Тебя страшно любящая дочь Вознесенец

27октября

Папá мой дорогой душка.

Сидим у Мамá после обеда.  Анастасия ушла спать, Мари шьет еще, она сидит на полу и работает, Ольга в Твоем кресле.  Мамá говорит по телефону с Соней.

Ты знаешь, Мерика Карлова выходит замуж за Оржевского кава­лергарда.  Не помню, на что он похож.  Вчера вечером от 6 до 7.45 сидели у нас в лазарете.  Алексей тоже был.  Многих офицеров не было, так как они разъехались по гостям, и вот мы сидели с прапорщиком Твоего Нижегородского полка, который нам страшно много говорил о войне.  Он как раз был в этом деле день под Скерневицей, где они так отличились, и он нам показывал свою простреленную шашку, и конец ее имеет след скерневицкой крови (как они говорят), где он сам многих разрубил.  Так жалко, что Ты их не видал и что они не могли Тебе всего этого рассказать — так интересно.  Он, то есть этот прапорщик, был в болгарскую войну, брал с ними Адрианополь и получил от самого Фердинанда ихний Ге­оргиевский крест. Теперь ему стыдно даже его носить, и он его прячет.  Так скучно, Папá душка, что Тебя тут нет, что ужас.  Я сегодня принима­ла какого-то архимандрита, который вместе с тем и старший доктор в моем лазарете в Минске.  Ты, к сожалению, там не был, и вот он мне гово­рил, что солдаты ужасно плакали.  Потом мне сказал, что там лежит ко­мандир Твоего Ширванского полка, подполковник, кажется, Троцкий, я не совсем помню, как фамилия. Ну, вот, до свидания, солнышко мое, да хранит Тебя Бог.

Твоя Тебя очень любящая дочь Вознесенец.

Николаю Павловичу кланяюсь и Дрентельну. Если увидишь Сашку, то ему тоже.

30 ноября

Папá, душка мой.

Сегодня мы все пять были в нашем лазарете и Алексей присутство­вал на всех перевязках и даже держал на одной таз, куда стекал гной из раны.

Ужас какую Ты невероятно хорошую телеграмму написал Твоим душкинским нижегородцам. Они так были довольны, что ужас.

Мы сегодня днем снимались в Большом дворце со всеми офицерами, потом были в Инвалидном доме, где Мамá раздавала нижним чинам Ге­оргиевские медали.  Сегодня у нас пьет чай дядя Павел.  Ужас как хочет­ся быть с Тобой и на Кавказе.

Получила телеграмму из полка, что новые 20 Георгиевских кавале­ров у меня.  Ужасно радуюсь. И потом, чему я страшно довольна, это что мои Уланы были две недели с Твоими Нижегородцами и получили их хо­роший дух. Ужас как жду, чтобы Ты нам много рассказал про Твое инте­ресное путешествие.

Ну, до свидания, Папá душка.

Крепко и нежно Тебя целует Твой Вознесенец.

25 января 1916г.

Папá, душка мой дорогой.

Вот, конечно, Тебя не было вчера у Всенощной, и батюшка говорил проповедь 10 минут. Он всегда пользуется Твоим отсутствием.  Погода у нас чудная.  С утра солнце, каждый день, но в тени холодно.

Вчера у нас завтракал дядя Георгий.  Сегодня он выезжает из Петро­града.

Папа, подумай как хорошо, Пурцеладзе, к счастью, не убит, а в пле­ну.  Его жена получила от него из плена письмо.  Дай Бог, чтобы с ним ничего там не сделали.  Если Ты увидишь в Севастополе Погуляева, по­клонись ему от меня, пожалуйста.

Сегодня в 2 часа мы едем с Мамá на свадьбу одного нашего раненого офицера Глиндемана Твоего 3-го стрелкового полка.  Свадьба будет в ла­заретной церкви, когда вернемся, опишу Тебе, как было. Сейчас поедем к обедне.  Только что вернулись домой к чаю.  Были на свадьбе.  Невеста миленькая, и было хорошо.  Потом поехали с Мамá в Большой дворец.  Оттуда только что вернулись.

Пожалуйста, поклонись Николаю Павловичу, Мордвинову и Дрентельну. Крепко и нежно Тебя, Папá душка, целую.

Твой верный Тебе Вознесенец.

5 марта

                                         Папá душка.

Прости меня, что я Тебе до сих пор не писала.  Мне ужасно стыдно, но все времени не было. 3 и 4 были в Петрограде, и сегодня опять у Ольги будет комитет, а я поеду к тете Ксении. ... Третьего дня резали Карангозову аппендицит.  Наврузов больше не живет у нас, а в Петрограде.   И приезжает через день на перевязки.   Ужасно скучно без Тебя Папá душка.   Как жалко бедного Влад.Струве. Правда?   Мамá опять немного переутомилась и вчера ее Евг. Серг. уло­жил в кровать на целый день.  Она только встала к обеду, чтобы провет­рить спальню.   Солнце есть у нас, только все холодно, что очень скучно.   Ну до свидания, дорогой мой душка Папá. Сейчас будет урок. Больше писать не могу.   Да хранит Тебя Бог.   Крепко и нежно Тебя, дорогой мой, целую и обнимаю.

Твой Вознесенец.

7 марта

Папá душка.

Спасибо ужасно за то, что Ты нам позволил купаться у Тебя в ванне.   Ужас как было хорошо и весело.   Я плавала много и страшно наслажда­лась.   Как поживает нога Дрентельна?   Как глупо и обидно так расшибить­ся.   Поздравляю Тебя назначением самого себя шефом этих чудных Пла­стунов³⁹⁰ .   Замечательно мило, и я страшно тронута.   Сидим у Мамá после обеда.   Ольга играет с Мамá в colorito, а Ортипо носится по комнате как сумасшедший.

Сегодня у нас отвратительная погода. С утра сильный ветер и снег, холодно и на улице неуютно. Напиши мне когда-нибудь телеграмму, если будет время, пожалуйста.   Мне ужасно хочется.

Много ли гуляешь? И скучно на Ставке?   Иедигаров писал Ане и гово­рил, что он был ординарцем у дяди Георгия.

Генерал Круглевский продолжает быть очень смешным на перевяз­ках, иногда даже кричит, что очень смешно.

Ну, до свидания, Папá душка. God bless you. Крепко и нежно тебя обнимаю и целую, как люблю.

Твой Вознесенец.

9 марта

                   Дорогой мой Папá душка.

Спасибо Тебе большое, Папá душка, за милую карточку.   Ужас как была рада ее получить.   Вчера днем мы 4 поехали к Татиане в Павловск.  Возились очень с ее детьми, такие душки все. Она говорила, что дядя (В.к. Константин Константинович) , вдруг забыл, что война, и он страшно удивился, когда ему сказали, с нем­цами война, а потом прошло и он стал спрашивать, что он забыл и так далее.  Они ужасно все перепугались.

Поздравляю Тебя, Папá душка, страшно и так радуюсь взятию Перемышля.  Когда сегодня после перевязки мы сидели с Ольгой и офице­рами, меня позвали из дому по телефону сообщить раненым, что от Тебя была тайная телеграмма.  Они все ужасно обрадовались, и им на радостях княжна Гедройц отпустила вина.

Странно подумать, что у Ирины дочь родилась, скучно, что ее назва­ли тоже Ирина — правда?

Ужасно хочу Тебя видеть, Папá душка.— Ну, до свидания, поклонись, пожалуйста, болящему Дрентельну и Николаю Павловичу.   Храни Тебя Бог.   Крепко и нежно Тебя обнимаю.   Твой Вознесенец. Мне мой командир телегрофировал, что пришлет мне рапорт ,где сказано будет о потерях дорого полка.  Жду с нетерпением.

5  апреля

Папá, душка мой.

Ну вот — очень скучно, что Ты уехал от нас.   Вчера мы очень весело ломали лед, сегодня я каталась <...>. Сегодня днем Ольга и я ездили к Татиане, так как сегодня исполнился год ее дочери.   Я ужасно была рада видеть у Ани Родионова и Кожевникова.   Завтра увидимся с ними в пос­ледний раз.   Ужасно завидую Тебе, что Ты будешь, во-первых, в Севас­тополе, увидишь эскадру, а потом в Одессе — батальон наших. Мамá сегодня опять немножко лежала на кушетке. В среду у меня будет мой скучнейший комитет, и я при мысли о нем потею.   Ужас как не люблю эти комитеты. Сейчас мы сидим после обеда у Мамá в спальне.   Мари играет с Мамá в colorito, а Ольга пошла говорить по телефону с нашим лазаретом.

Ну, до свидания, дорогой Папá.  Крепко и нежно целую, как люблю.

Твой верный и любящий Тебя Вознесенец.

Кланяюсь Николаю Павловичу.

источник- Августейшие сестры милосердия/ Сост.Н.К. Зверева. - М.: Вече, 2006.-464с.

[326x43]

[568x673]рисунок Татьяны Николаевны