Автор: Татьяна Старцева
— Премного благодарна, — сгорбленная старуха ухитрилась согнуться еще сильнее в неком подобии поклона, затем с трудом развернулась и пошаркала к выходу из лавки.
Кивнув в знак прощания, я проводил ее спокойным взглядом, ничем не выдавая кипевших внутри эмоций. Учитель сказал, что обслуживая клиентов, я должен выглядеть серьезно и достойно, как подобает ученику могущественного мага, а не сиять как мальчишка, получивший в подарок леденец на палочке.
Уже вторую неделю я обслуживаю покупателей за прилавком, после того как девушка, которую мы наняли для этих целей, сбежала с воплями, мол, мы тут черной магией занимаемся. Глупая девка, навоображала себе черт знает чего! Вельхеор Аркийский многим был известен как могущественный колдун, использующий свой дар и умения исключительно во благо людей. Черная же магия разрушительна не только для того, на кого нацелена, но и для колдуна, и для того, кто просит навести такие чары. Поэтому упоминать черную магию в одном предложении с именем моего учителя казалось мне святотатством.
Ну ладно, возможно, здесь я чуток покривил душой. Еще будучи подмастерьем, которому едва доверяли растолочь сушеные корешки, я становился свидетелем ритуалов на грани белой и черной магии. Зато я никогда не имел повода усомниться, что проводились они исключительно в благих намерениях. Мощные ритуалы требовали привлечения большой силы и разнообразных ресурсов. Учитель всегда говорит, если хочешь что-то получить, ты должен отдать что-то взамен. Иногда это означает необходимость жертвоприношений. Но разве не оправдано убийство какой-то твари ради спасения бессмертной человеческой души?
Встав за прилавок и начав общаться с нашими посетителями, узнавать их истории, проблемы, и видеть, какую помощь оказывают им наши элексиры, я совершенно иначе взглянул на своего учителя. Одно дело — сидеть где-то в каморке, перебирать травы, измельчать коренья да прилежно помешивать варево с точными указаниями количества оборотов по и против часовой стрелки. И совершенно другое — видеть отчаявшихся людей, убитых горем, подкошенных болезнью, нуждающихся в помощи. Особым удовольствием казалось выслушивать тех, кто вернулся, чтобы поблагодарить за исцеление. Ради этого воистину стоит недосыпать ночами, портить зрение в полумраке каморки и наживать вечные простуды, шастая по влажному ночному лесу в поисках очередного редкого растения.
— Рамиз, в каких облаках ты опять витаешь, негодный мальчишка! — резкий окрик вырвал меня из приятных раздумий о собственном великом предназначении. Учитель вышел из своего кабинета и теперь направлялся ко мне размашистой походкой, от которой полы темного балахона расходились волнами в разные стороны.
Как только я открыл рот, чтобы оправдаться, он быстро вскинул руку в предупреждающем жесте.
— Молчи, неважно! Ко мне только что залетел почтовый голубь с заказом на «живую воду». Подготовь все необходимое, да пошустрее!
Учитель сунул мне в руки листок пожелтевшего пергамента, где его мелким витиеватым почерком был набросан список ингредиентов, а сам принялся что-то искать в кладовке, в которой хранились разномастные сосуды и склянки.
— Но учитель… — робко начал я, просмотрев список. — Здесь написано, что одним из ключевых элементов является кровь златовласки…
— Ну и что? — раздраженный голос учителя почти заглушил грохот разбившейся плошки. Он с досадой отодвинул ногой осколки и вдруг замер, будто только сейчас осознал мои слова. — У меня завалялась пара скляночек, — пояснил он, поворачиваясь ко мне и небрежно пожимая плечами. — Сохраненная особым образом, еще с тех времен, когда добыча была легальной.
Я с облегчением кивнул и поспешил собрать все остальные ингредиенты, в порыве воодушевления чуть ли не летая по комнате и выставляя на стол нужные склянки. Это же просто потрясающе! Последние десять лет никто не мог приготовить снадобье, прозванное за свои чудодейственные свойства «живой водой», и дело было как раз в крови златовласки. Майронская порода считалась вымирающим видом драконов, и убийство хоть одной особи влекло за собой страшную кару.
Когда-то этих драконов едва не истребили полностью из-за удивительной чешуи. Каждый с младых лет знал, что амулет из чешуйки дракона служит мощным оберегом. Вот только хранился он недолго, быстро иссушивался и рассыпался в труху. Исключением была лишь чешуя майронского дракона, да не простая, а именно те золотистые чешуйки, покрывавшие голову и шею, из-за которых этот вид и прозвали в народе златовлаской. Оберег из них выходил не только долговечный, но и красивый, сияющий на солнце не хуже драгоценных камней. Благодаря прочности, чешую научились обрабатывать, вставлять в оправу, кольца, дополнять подвесками и постепенно из амулета она превратилась в украшение для богатых и состоятельных людей. Промысловики быстро смекнули, что к чему, и открыли на майронских драконов настоящую охоту, в считанные годы перебив почти всех особей, а чешую сбывая ювелирам.
К счастью, до того, как случилось непоправимое, король озаботился проблемой вымирающих видов, и истребление златовласок оказалось под строжайшим запретом. Вместе с тем колдуны потеряли возможность варить «живую воду» — сильнейший элексир, исцеляющий самые тяжелые раны и возвращающий к жизни даже тех, кто стоял на пороге смерти.
Но как же мне повезло, что у моего учителя сохранилось пару скляночек с кровью! Удастся хоть одним глазком понаблюдать за созданием мощнейшего элексира!
Закончив необходимые приготовления, я уселся на лавку и стал ждать прихода учителя. Несколькими минутами ранее я услышал, как звякнул дверной колокольчик, возвещая о чьем-то приходе. Может быть, очередной посетитель или кто-то из местных заглянул сдать собранные травы да коренья и получить за них честно заработанную монету. Расслышать приглушенный разговор двух тихих голосов мне не удалось, к тому же я знал, что учитель не любит подслушивания.
Спустя пару минут в комнату Вельхеор вошел в комнату и поставил на стол небольшой пузырек с темно-красной жидкостью.
— Вот и последний компонент, — удовлетворенно кивнул он, окинув взглядом стол. — Сейчас приступим к приготовлению, — добавил учитель и отвернулся, чтобы снять плащ.
Воспользовавшись моментом, я схватил пузырек, чтобы как следует рассмотреть содержимое и с удивлением ощутил, что еще теплая кровь нагрела собой тонкие стеклянные стенки. Подняв взгляд на учителя, я увидел как в его глазах одно за другим сменились изумление, страх, ярость, и наконец, понимание, смешанное с неким торжеством.
— Я не подогревал ее, — с вызовом ответил учитель на мой невысказанный вопрос. — Этот дракон убит не более часа назад. Если тебя успокоит, про сохранение склянок с кровью про запас я не наврал. Просто запасы истощились, вот и пришлось сделать новый заказ.
Пожав плечами, Вельхеор приступил к приготовлению «живой воды».
— Но ведь убийство златовласки карается смертной казнью, — пролепетал я, обретя дар речи.
— А я ее и не убивал, — пробормотал учитель, отмеривая порошок из корня мандрагоры. — Это сделал охотник. Между прочим, мы заключили обоюдовыгодную сделку. Чешую — ему, кровь — мне, а голову с плеч — тому неудачнику, которому повезет найти тело убитого дракона.
Все это время Вельхеор продолжал деловито отмерять порошки, капать в плошку настойки, измельчать травы. Равнодушие и обыденность его действий заставили меня окончательно вспылить.
— Да как вы так можете! — заорал я, резко ударив кулаками по столу, от чего все склянки подпрыгнули с жалобным звоном. Учитель никак не отреагировал, лишь окинул меня хладнокровным взглядом.
— Я действую во благо людей, Рамиз, — спокойно заметил он, вытирая пролитую мной настойку. — Ты же сам соглашался, что спасение жизни человека куда важнее какой-то твари.
— Давным-давно доказано, что драконы — разумные существа, — горячо возразил я. — У них, возможно, есть свой язык, они мудры и…
Внезапно я все осознал. Я понял, что должен был сделать и резко вскочил, опрокинув лавку. Уже в дверях меня настиг громкий оклик учителя.
— Куда это ты собрался?
— К королевскому двору! — объяснил я, в спешке натягивая кожух. — Я должен сообщить, понимаете? Вы хотели как лучше, делали это ради высокой цели, но неправильно держать это в секрете, неправильно действовать в обход закона! Я уверен, король учтет ваши благие намерения и заслуги, возможно, только назначит штраф, и…
— Глупый мальчишка! — рявкнул Вельхеор. Я услышал за спиной топот тяжелых сапог, но не успел обернуться, как все вокруг озарилось ярко-зеленой вспышкой. Времени на раздумья не осталось. Выбежав во двор, я бросился в кусты, одновременно нащупывая в кармане амулет телепортации, изо всех сил желая оказаться в безопасном месте. Но как только я почувствовал знакомую теплоту и легкое покалывание, предшествующие переносу, меня настигла еще одна вспышка, отдавшаяся всепоглощающей болью в затылке…
… Я должен идти… Дракон… элексир… учитель… Идти! Я должен идти...
С трудом разлепив глаза, я усилием воли заставил взгляд сфокусироваться и огляделся.
— Ох, очнулся, слава богам! — раздался где-то над ухом знакомый встревоженный голос. Так, я определенно дома. Что же произошло?
Словно отвечая на мой вопрос, мама продолжила причитать, поправляя подушку и подтягивая сбившееся одеяло:
— Напугал же ты нас! У Сайронова сынка собака вчера издохла, пошел он ее закапывать на пустырь за мельницей, смотрит — а там ты лежишь. Ничком, лицом в землю уткнулся и не шевелишься, как мертвый. Он тебя домой притащил, я тут же к учителю твоему кинулась, а его и след простыл. Весь дом разворочен, как будто взрыв какой случился… Что ж у вас там творилось такое?
После этого я уже не слушал причитания матери, не прекращавшиеся ни на минуту. Значит, Вельхеор скрылся…
Первым желанием было прямо сейчас сорваться с места и отправиться на поиски учителя. Его нужно было остановить, немедленно! Но резкая боль, пронзившая виски, помешала этому порыву. Казалось, голова раскололась надвое от боли. Даже кожа на лице и та болела.
— Куда ж ты рванул, Рамиз, сынок! Ляг, ну же, ляг, — увещевала мать, мягко давя мне на плечи и побуждая вновь опуститься на постель. — Тебе ж пол-лица обожгло и на голове шишка с кулак размером. Спи, неугомонный, добегался уже!
От резких движений и громкого голоса матери в ушах вдруг зазвенело и темнота нахлынула на меня с новой силой. Я позволил себе расслабиться, успокоившись обещанием, что обязательно разберусь в случившемся. Вот только немного отдохну...
— Нет, мама, я не могу остаться, ну как ты не понимаешь! — вскричал я, сердито запихивая в дорожную сумку объемный плащ, который никак не влазил. — Нельзя же все просто так оставить! Он продолжит убивать невинных существ, думая, что творит добро.
— Добро, как же! — причитала сквозь слезы мать. — Злодей этот твой Вельхеор, только о своем богатстве да наживе печется, вот и убивает всех почем зря. И тебя убьет, не задумываясь! Останься, Рамиз, ради всего святого!
Мама отбирала вещи, пытаясь прятать, хватала меня за руки, удерживала как могла. Смотреть на ее слезы и попытки помешать было невыносимо больно, но приходилось оставаться непреклонным. Ради благого дела. Ради учителя, которого я все еще надеялся убедить сдаться. И ради волшебной красоты драконов-златовласок, чьи чудодейственные способности к исцелению погубили их самих.
Когда я, наконец, собрал вещи, плач перешел в откровенные рыдания. Мое сердце заныло, болезненно сжимаясь, и, на какое-то мгновение наплевав на все, я швырнул на пол сумку и стиснул маму в крепких объятиях. Ощущая, как безудержные всхлипы сотрясают худое, хрупкое женское тело, как горячие слезы пропитывают тонкую ткань рубашки на плече, я едва не отказался от своей затеи, но вовремя нашел в себе силы и мягко отстранил мою старушку.
— Я должен сделать это, мама, правда. И надеюсь, что со временем ты поймешь меня и простишь.
Подобрав с земли дорожную сумку, я вскочил в седло и, пятками подгоняя коня, направился к выезду из деревни, стараясь не оборачиваться на плачущую мать.
***
— Эй, любезнейший, плесни-ка мне еще кваску! — щуплый старикашка проворным жестом подозвал хозяина кормчей и подвинул к нему опустевшую кружку. Наблюдая, как пенится темный прохладный напиток, он как будто между делом поинтересовался: — А не скажешь ли ты мне чего интересного про того мужчину, что сидит в углу?
Хозяин, крепко сложенный словоохотливый добряк, прищурился и осмотрел любопытного посетителя. Видимо, решив, что тот заслуживает доверия, поманил его наклониться поближе и зашептал:
— Слышал я про него кое-что. Рамизом его зовут, не из наших краев, всю жизнь по свету скитается. Сказывают, будто он учителя своего ищет, колдуна какого-то могущественного, чтобы отомстить. Вроде как это он его таким шрамом наградил. Может, и правда, может и россказни, да только одно я знаю точно — уж больно охотников он недолюбливает. Если обидишь какую тварь, силками пользуешься или истребляешь животных ради забавы — несдобровать тебе.
Тут корчмарь отвлекся, чтобы подать ужин новому посетителю, а старичок поерзал на стуле, устраиваясь так, чтобы краем глаза видеть нелюдимого мужчину у окна. Вся правая половина его лица была изуродована сильным ожогом, начинавшимся где-то под воротом темной рубахи и доходившим вплоть до убеленных сединой висков…
Хотите читать больше интересного? Подписывайтесь на ❖ Lamish ❖ место, где живут истории ❖
