Злоупотребления прирекрутских наборах
Среди посылаемых в воиска рекрут по – прежнему была большая доля негодных, больных и умерших. Например, из посланных в 1719 г. в Санкт – Петербург в Военную коллегию 2 008 рекрут Московскои губернии умерло 499 человек. Этот огромныи процент смертности связан с громким делом о массовои гибели рекрут в команде прапорщика Д. Зверева.
С момента начала массовых рекрутских наборов в начале Севернои воины перед руководством России встала проблема злоупотреблении при рекрутском наборе и тесно вязанные с неи проблемы бегства рекрут и высокои смертности среди них при переброске вновь набранных солдат к их постоянному месту службы. Жертвы среди рекрут могли исчисляться десятками человек из однои рекрутскои партии. Однако, злоупотребления и потери, которые понесла команда рекрут прапорщика Д. Т. Зверева при переброске ее из Москвы в Санкт – Петербург в самом конце воины веснои 1721 г., выделяются даже на фоне обычных рекрутских безобразии в России того времени. Экстраординарныи характер безобразии в рекрутскои
команде Д. Т. Зверева заставил вмешаться в это дело самого царя Петра I.

Команда рекрут для русского Финляндского корпуса под командои неграмотного беспоместного прапорщика Д. Т. Зверева была отправлена из Москвы в Санкт – Петербург в апреле 1719 г. в составе четырехсот рекрут329. Согласно деиствовавшим в то время правилам Московская губернская канцелярия не только назначила конвои для этои партии рекрут, но и снабдила по деиствовавшим нормам командира конвоя жалованьем для рекрут на весь срок переброски и необходимым провиантом (мукои, крупами и овсом для лошадеи), а также подводами. Провиантом рекруты снабжались, так как купить его по дороге было трудно.

Получив этот рекрутныи провиант, прапорщик еще в Москве треть его продал через посредничество дьяков и подьячих Московскои губернскои канцелярии, которые, и устроили эту коорупционную схему за процент от продажи. Жалованье рекрутам в дороге прапорщик тоже выдавал не полностью. Украденные таким образом деньги, по его словам, он пропил. Переброска происходила в весеннюю распутицу, сильно затянулась, значительно превысив обычныи в то время срок переброски рекрут из Москвы в Санкт – Петербург в три недели.

Командир конвоя и конвои жестоко обращались с рекрутами. Их, например, из – за возможных побегов не выпускали со струга, на котором рекрутная команда плыла от Новгорода до Санкт – Петербурга, даже на стоянках. Даже если бы командир конвоя не украл такую значительную долю продовольствия для рекрут, то при сильно затянувшемся марше его все равно не хватило бы для нормального питания рекрут. В результате из всеи команды умер сто двадцать один рекрут, бежало двадцать шесть
167 рекрут, многие дошедшие до Санкт – Петербурга были сильно истощены, а часть умерших умерла уже в Санкт – Петербурге, потому что Зверев некоторое время не представил рекрут Военнои коллегии, пытаясь наити какую – то возможность оправдаться перед начальством.

Судя по сильному превышению числа умерших рекрут над числом бежавших, в целом рекруты команды Зверева не были плохо настроены к своеи будущеи службе. Возможно, если бы рекруты меньше доверяли государству, то часть умерших сумела бы спасти свою жизнь бегством, тем более что добровольно явившиеся из бегов рекруты в то время не наказывались, особенно если выяснялись невыносимые условия их содержания. Если беглых и умерших, а также оставленных дорогои больных рекрут при переброске их в полки было не больше однои шестои, то в то время это считалось небольшои потереи.

Сведения о столь безобразном обращении с рекрутами дошли до царя – был назначен «фергер и кригс - рехт» (следствие и военныи суд). Зверева пытали – дали девять ударов кнутом. Царь приговорил командира конвоя и его наиболее свирепого к рекрутам унтер – офицера Киндякова к смертнои казни колесованием, которое и было приведено в исполнение 6 июля 1721 г. перед Московскои губернскои канцеляриеи. Прочих виновных из унтер - офицеров и солдат конвоя наказали шпиц – рутенами, батогами, каторгои и вечнои службои профосом (полковым палачом).

Царь считал, что такие безобразия с командои Зверева произошли по трем причинам: первая - рекрутская команда была отправлена из Москвы в Санкт - Петербург в самое неподходящее время года – в весеннюю распутицу, второе - командование такои большои по
168 численности рекрутскои командои было вручено офицеру самого малого чина, да еще и неграмотного, и третье - не был назначен в рекрутскую команду «комиссар», обычно следившии за правильным расходованием рекрутских денег и рекрутского продовольствия, а также ведшии учет.

В ходе следствия выяснилось участие в посредничестве в незаконнои реализации части рекрутского провианта подьячего Поместного приказа Панова (Поместныи приказ в этот период занимался рекрутчинои только в пределах Московскои губернии). Однако, в качестве покровителя Панова выступил пользовавшиися тогда большим доверием царя глава Канцелярии рекрутного счета (в документах называется также Потешным Двором) А. И. Ушаков. Под тем предлогом, что Панов необходим Канцелярии для выяснения подробностеи рекрутных дел в 1711 – 1714 гг., когда подьячии служил в Рекрутном столе Поместного приказа, А. И. Ушаков не высылал его для допросов, пытки и наказания в Санкт – Петербург. В конце концов, чтобы добиться его явки у подъячего было конфисковано имущество, арестованы жена и дети, а сам он был прислан в Санкт – Петербург в кандалах. Кроме него из служителеи московскои губернскои канцелярии оказались замешанными в деле дьяк Киреев и подьячии Сибилев. Канцелярия рекрутного счета А. И. Ушакова препятствовала выдаче следствию и подьячего Сибилева тоже. Московская губерния рапортовала в Санкт – Петербург в Военную коллегию двумя доношениями от 4 апреля330, 3 июня 1722 г.331 и 19 марта 1723 г.332, что не могут сначала наити Сибилева, а потом и заставить начальника Канцелярии рекрутного счета А. И Ушакова выслать его в Санкт – Петербург для следствия и суда.


Злоупотребления конвоя при переброске рекрут были явлением частым, начиная с массового набора в русскую армию в 1705 г. Однако, к концу Севернои воины уровень коррупции чиновников и жестокости конвоиров достигли невиданного уровня. Судя по материалам следствия, деиствовал отработанныи механизм, когда и назначение командира конвоя зависело от того, согласен ли он продать по дешевке значительную часть рекрутного провианта. Расчет был на то, что значительная доля рекрут бежит дорогои и, таким образом, большои нехватки продовольствия для рекрут не будет. Тяготы рекрут команды Зверева могли бы хоть как – то быть оправданы длинным и неизвестным маршрутом.

Однако, команда шла самым простым и известным путем – из старои столицы в новую. Корни коррупции при рекрутском наборе уходили на самыи верх петровскои администрации – сам А. И. Ушаков, влиятельныи руководитель таиного сыска не только при Петре, но и вплоть до императрицы Елизаветы, препятствовал выдачи правосудию нескольких замешанных в деле подьячих. Если казнь Зверева и его подручного благодаря личному вмешательству царя свершилась быстро, то привлечение к ответственности коррумпированных гражданских чиновников затянулось минимум на два года, и даже точно неизвестно, были ли все виновные наказаны. Массовое бегство рекрут, массовая смертность среди них и масштабная коррупция руководителеи рекрутскои системои – вот отличительные черты рекрутскои системы комплектования русскои армии в конце Севернои воины, ярче всего проявившиеся в деле прапорщика Д. Т. Зверева.

Командир команды рекрут при ее переброске с рекрутских станции в полки мог допускать разнообразные злоупотребления в отношении рекрут. 22 июня 1719 г. нижегородские рекрут подали в
Военную коллегию целых девять жалоб на своего «приводца» прапорщика Ерлова.

В итоге расследования прапорщик уже 4 декабря в документах числится бывшим прапорщиком334. Прапорщик оказался неграмотным (в документах следствия за него расписывался комиссар Казанскои губернии). Все злоупотребления прапорщика связаны с вымогательством денег у рекрут. Одному рекруту он недодал пожалованных ему 1,5 рубля. У другого вымогал 50 копеек, посадив жертву под караул у себя дома. Рекрут отдал ему эти деньги. Третии рекрут отдал прапорщику на сохранение 3 рубля, а прапорщик вернул ему из них только 2 рубля. Сразу шестнадцать рекрут сообщили, что командир отнял у них по 90 копеек. До Твери от Нижнего Новгорода рекрутскую команду сопровождали приданные крестьянские подводы для перевозки рекрутского провианта и багажа. В Твери Ерлов решил дальше везти рекрут и все их грузы в стругах по реке. Подводчиков (крестьян со своими подводами, для которых это сопровождение команды было повинностью) прапорщик отпустил, взяв с них взятку то ли по 64, то ли по 90 копеек с подводы (в допросе рекруты называли разные цифры). Был нанят струг для плавания от Твери до Вышнего Волочка. Струг необходимо было тянуть лямкои. За эту работу прапорщик обещал заплатить согласившимся на такую работу рекрутам по 1 рублю, однако, заплатил только по 30 копеек. На подступах к Санкт – Петербургу команда пошла уже по «новои першпективнои дороге» (уже построенному участку шоссе Москва – Санкт - Петербург). Прапорщик стал вымогать у рекрут по 90 копеек для наима подвод. У кого денег не было, тех он бил батогами. Он обещал выдать тем, кто понесет сам свои багаж (провиант) по 50 копеек, но не выдал. Уже в Санкт – Петербурге рекрутам до смотра в Военнои коллегии, пока неграмотныи прапорщик составлял отчет, рекрутам пришлось жить две недели за свои счет на постоялом дворе.

Как видно из материалов этого дела Ерлову пришлось пользоваться деньгами рекрут не только из корыстных преступных соображении, но и ввиду объективно складывавшихся обстоятельств. Из – за весеннеи распутицы путь от Твери можно было продолжить только по реке на струге. Денег же на наем струга командир рекрутскои команды не имел.

Пришлось вымогать эти деньги у рекрут. Рекруты в таких случаях обычно обязывались сами тянуть лямку со стругом, однако, прапорщик попытался заплатить за эту работу согласившимся тянуть лямку. После Вышнего Волочка потребовалось снова нанять подводы – снова прапорщик стал вымогать деньги у рекрут.

Постои в Санкт – Петербурге до подачи отчета был возможен только в частных постоялых дворах – снова рекруты платят. Коррупция прапорщика здесь сопровождается объективно сложнои ситуациеи, в которую попала рекрутская команда.
Если сравнивать злоупотребления при переброске рекрутских команд прапорщиков Зверева из Москвы и Ерлова из Нижнего Новгорода, то видно, что при организации этих партии были нарушены совершенно одинаковые обычные требования.

Во – первых, обе партии были отправлены в путь в весеннюю распутицу. Во – вторых, во главе рекрутских партии были поставлены самые низкие по чину офицеры. В – третьих, оба прапорщика были неграмотны. В – четвертых, в обеих командах не было комиссара - специально приставленного офицера, отвечавшего за снабжение рекрут всем необходимым, за ведение отчетности и за контроль над деиствиями командира рекрутскои партии. Однако при аналогичных условиях в
команде Зверева погибла треть рекрут, чего не было в команде Ерлова. Главная причина такого различия – московскии прапорщик Зверев вступил в преступныи сговор с чиновниками губернскои канцелярии и продал треть рекрутского провианта перед переброскои рекрут, а деньги присвоил. Нижегородскии прапорщик Ерлов, в отличии от своего столичного коллеги, на такое масштабное преступление не решился.