(Принимаю действительность такой, какая она есть и верю, что их любовь победит!)

4. Заключительная

Прошло 2 года…

* * *
Он натянул на лицо свою шикарную улыбку и сделал небольшой кивок головой в знак приветствия. Очередная особа пыталась привлечь его внимание, но Филипп ушел мыслями в себя, демонстрируя тем самым некую отрешенность от того, что происходило вокруг. Он сидел, слегка откинув голову, и во всей его фигуре, во всей позе было что-то властное, и веселое, и удивительно беззаботное, что было ему так свойственно.
Накатила страшная усталость. Хотелось тишины. Позади многочасовой перелет через океан, непрерывная неделя концертов и уже практически целый вечер банкета по случаю… Странно, случай вспомнился не сразу… А на завтра запланирована важная встреча. На 9:00. «Какой ужас!» – подумал он про себя. Но отменить было невозможно. Человек, с которым Филипп собирался встретиться, прилетал в Москву всего на один день, и окно у него было только утром. Можно было, конечно, фыркнуть и послать его куда подальше, но, увы, не тот случай. «Даже выпить нельзя! Вот невезуха-то» – подумал Филипп и отхлебнул из бокала минеральной воды.
Он в очередной раз обвел взглядом зал и изрядно поддавший народ. Ну что ж, свои деньги он получил. И отработал. Всем спасибо, все свободны! Здесь ему больше делать нечего. Накинув меховую куртку, Филипп вышел в ночь.
В салоне мерседеса было холодно. Потерев замерзшие ладони, Фил завел авто и резко вырулил со стоянки на оживленный проспект. Он сам вел машину, поскольку водителя отпустил, предвидя именно такое окончание вечера.
Был второй час ночи, когда он проезжал по набережной на большой скорости. Но потом вдруг затормозил и остановился. Захотелось подышать свежим воздухом. От Москва-реки подуло обжигающе ледяным ветром. Фил поднял ворот куртки. Тонкие пальцы в элегантных кожаных со стразами перчатках сжимали сигарету и телефон. По левую сторону открывался необычный вид. Весь в огнях и подсветке мост, снующие туда-сюда огоньки, прожектора новостроек – все это имело настроение праздника. А внизу черная бушующая вода, облизывающая каменные пороги, на небе громадные снежные тучи. Пугающая обстановка.
Пристально вглядываясь и пытаясь угадать расположение большой медведицы, Филипп улыбнулся своим мыслям, в которых в миллионный раз пронеслась та волшебная встреча с Аллой и звезды, которые озаряли их путь к гостинице, теплый ветерок, пение птиц, ее теплая рука в его руке. На миг Филиппу показалось, что он наяву ощутил запах ее духов. Обернулся. Жаль, но стоял он совершенно один. Включил телефон. Посмотрел в глаза любимой женщине. Выключил. Закурил снова. Ровно 2 года назад, в это же время она была рядом… Хотел было написать ей, но не смог отыскать повод побеспокоить ее в столь поздний час. Мысленно он опять мусолил тот вечер и ночь, обнимал ее, целовал, клялся в любви, а с приходом рассвета вновь терял… Тяжело вздохнул… Да, тогда он выжил. Благодаря своей семье и работе. Он жил. И даже был счастлив в этой своей жизни. Но это было половинчатое счастье, там, где раньше была она, сейчас пустота. А когда родились ее с Максом дети, он потерял всякую надежду. Жить с надеждой было не так страшно, как без нее. Алла превратилась для него в живого идола, жертвой которому был он сам, добровольной жертвой.
Вдруг завибрировал телефон. Нехотя включив экран, Филипп удивился ее смс-ке.
«Филя! А у вас была тем-ра, когда резались зубки?»
Ну да, ну да, сейчас ее ничего не интересовало, кроме детей и их воспитания. Филипп решил, что Алле нужна помощь.
«Привет, Аллочка! Не помню…»
И через минуту:
«У кого температура? У Лизы или у Гарри?»
«Какая???»
«У вас есть детское жаропонижающее? Может привезти?»
«Не молчи…»
Фил строчил сообщения одно за другим. Но ответ пришел только минут через 10.
«Я просто поинтересовалась. Не паникую! Пожалуйста. У меня все под контролем».
Филипп с облегчением вздохнул и послал ей в ответ смайлик. А потом сфотографировал вид, который так его заворожил, и отправил вдогонку ммс.
Алла ответила почти сразу: «Красиво! А спать не пора? Или ты не один?»
«Уже собираюсь…». Второй вопрос он проигнорировал.
«Тогда доброй ночи»
«И тебе, Аллусь!»
Он знал, что Алла больше не напишет, но продолжал вертеть в руках свой золотой девайс. Снова достал пачку сигарет и закурил. Какая же все-таки удивительная штука жизнь. Вот он стоит, думает о ней, тоскует, рвет свое сердце воспоминаниями. И где-то, на другом конце города она тоже не спит и думает о нем. Конечно же, он не знал, что на самом деле делает его Аллочка, почему не спит и почему вдруг написала, но тешил себя мыслью, что раз написала, значит, обязательно думает. Это придало сил и немного возбудило.
Фил собрался уже уезжать, как неожиданно телефон выскользнул из рук и полетел в бурлящую воду. Отчаянная попытка поймать его была обречена. Фил уткнулся взглядом вниз. Уже подлетая к воде, экран на пару секунд засветился и исчез в темном потоке. «Черт, черт, черт!!!» Фил стукнул кулаком по каменному возвышению и рванулся с места, предварительно отправив к телефону и окурок. Сел в машину, включил зажигание и выжал педаль акселератора до упора. Засвистели покрышки. Он почему-то был однозначно уверен, что это звонок из дома. Значит что-то с детьми. Он должен ехать. Он нужен семье. Из-за телефона Филипп сильно не расстроился, зная, что завтра купит новый и восстановит номер. Так было не раз. «Главное, не забыть» – отметил он в своем внутреннем дневнике.
Но Филипп ошибся. Это была очередная смс-ка от его любимой женщины.
«Не могу забыть ту ночь…» – писала Алла.
Сообщение было доставлено, и она ждала ответа Филиппа. Прошло полчаса. Тишина. Алла набрала его номер. Металлический голос проинформировал, что аппарат абонента выключен. «Дура!!! Зачем я это сделала?! Ему не до меня! Он все забыл!» – мысли путались. Даже не рыдания, а какие-то дикие, оглушительные толчки и звуки сотрясли ее тело, нечеловеческая боль разодрала сердце. Она чувствовала панику… опустошение, еще что-то, непонятное…
Казалось, Алла вновь пережила то мерзкое чувство, когда на утро после их последней ночи получила от него записку… Обида, злость на него, на себя, на весь этот гребаный мир, на любовь, терзающую ее душу, охватила все сознание Аллы. Она открылась перед этим мужчиной, а он отвернулся и хлопнул дверцей ее души. Целый год после той единственной ночи они с Филиппом виделись достаточно редко, мало общались, а при встречах прятали глаза. Алла была очень зла. Она не мстила ему, нет, просто наказывала молчанием и напускным равнодушием. Ведь уже тогда она поняла, насколько заблуждалась в своих чувствах. И насколько любит его. Она любит его, любит до сих пор. Эта самоочевидная истина. А он ее не понял. Не понял, что та ночь перевернула ее мир с ног на голову…
Они оба научились терпеть. Любили, страдали, мечтали, но сделать первый шаг на встречу не могли, имея в голове каждый свои заморочки, ревностно охраняя свою гордыню. Филипп думал (и видел этому тысячу подтверждений), что не нужен Алле; Алла думала, что Филечка, ее верный покорный паж, ее разлюбил. Время заставило обоих свыкнуться с этими неутешительными выводами.
Прошло больше года, и страсти потихоньку улеглись, восстановился душевный покой. Они, как и раньше, опять стали лучшими друзьями, могли созвониться или даже пообедать вместе, нарочито не касаясь интимных тем, как будто ничего и не было.
Неожиданно для всех Алла вновь стала мамой. Филипп был нереально счастлив за свою старую (не в смысле возраста, конечно) добрую подругу, скуля и глотая валидол каждую ночь. Алла с головой ушла в воспитание подрастающего поколения, растворяясь в каждодневных заботах о пописах, покаках и прочих радостях материнства. То, что это дети Макса, ее не смущало. Главное, это были дети, маленькие комочки счастья, наполняющие ее жизнь смыслом…

* * *
После того инцидента с телефоном Алла опять начала его сторониться. Филипп недоумевал, чем на сей раз провинился и впал в немилость. Всячески старался быть любезным и участливым. Но от Аллы веяло холодком. Вот и в день ее рождения, подарив ей огромный букет, в надежде на добрую улыбку довольствовался лишь равнодушно подставленной для поцелуя щекой. Украшение, которое он с такой любовью выбирал, она даже не распаковала и не посмотрела.
– Филипп, успокой детей, – бросил Макс, – Филипп!!!
– Макс, не ори! И так голова болит! – Алла прервала свою беседу с Алиной и обратилась к орущему во все горло мужу.
– Аллочка, я и прошу Филиппа, чтоб перестал наконец шуметь. Устроил тут детский сад! И зачем ты только разрешила ему приволочь своих отпрысков? Ну ты посмотри, что делают! Мартин, не трогай вазу! Мартиииннн!!! Твою ж мать!!! Алла! Ну скажи хоть ты что-нибудь?! Они же все тут перебьют. – И как доказательство этих слов Максим еле успел увернуться от удара Мартина по голове чем-то довольно тяжелым.
Алла с Алиной весело засмеялись.
– Макс, пошел вон, – не выдержала Алла, – не могу больше слушать твои причитания. Как старая бабка бубнишь.
Ей очень нравились догонялки, которые устроили Филипп с Мартином за Ал-Ви. Лиза и Гарри, сидевшие неподалеку на коврике, с интересом наблюдали за бегающими и смеялись. А Гарри даже пытался их ползком догнать. Филипп настолько был увлечен игрой, что не слышал Макса, только изредка ловил Аллин взгляд. Довольная и счастливая, значит все хорошо. И продолжал дальше красоваться в роли усатого няня.
А Алла смотрела на него, такого домашнего, веселого, раскрасневшегося от беготни, такого большого по сравнению с детьми, но такого озорного мальчишку, что не могла скрыть переполняющую ее любовь. Она светилась.
– Мамочка! – кричала маленькая Аллочка, прячась за Аллиной пышной юбкой. Филипп обнял Аллу за плечи и стал кружить, пытаясь добраться до мелкой.
– Тихо, тихо! – Алла обратилась к Филу, и задержала его в объятиях. Затем крикнула Аллочке убегать. Смеющиеся они оказались очень близко друг к другу. Возникло напряжение.
– Папа, я ее поймал! – этот крик вернул их к реальности.
– И я! – Фил крепко сжал Аллу, – прости, Аллусь.
Но этого момента было достаточно, чтобы выбить его из колеи. Они и раньше обнимались, по-дружески, но сейчас это были какие-то особенные объятия. Филипп это понял, как только заглянул в серые глаза. В них не было больше ни гнева, ни раздражения, ни равнодушия, как в начале вечера, в них было томление. И мольба. По его телу прошел электрический разряд. Уже потом, охладив пыл ледяной водой, Фил смотрел на свое отражение в зеркале ванной комнаты, потирал затылок и переживал, что перегнул палку. И все же он не мог подавить головокружительное, причинявшее боль желание, охватившее его при мысли, что он запрокинет ее усталое лицо, прижмет ее голову к своему плечу и приблизит свои губы к ее красивым и таким желанным губам.
Вышел он еще красивее, чем был, с мокрыми волосами, посвежевшим лицом и задумчивой смущенной улыбкой.
– Нам пора…
– Да, конечно, поезжайте, – скользила горечь... Но Алла не подала виду. С трудом отвела глаза.
Она проводила их до машины. Фил посадил детей и подошел к ней.
– Может мы и Алину заберем?
– Она останется.
– Аааааа… Ну ладно.
Филипп взял Аллины ладони, поднес к губам. Прикосновение его теплых губ обожгло ее, и трепет пробежал по телу. Она вдруг отчетливо почувствовала, что он тоже ощущает неистовое биение ее пульса и поспешно выдернула руки. «Ведь между нами все кончено» – в смятении пронеслось у нее в голове. Почему же этот предательский жар в груди? Почему же так дрожат у нее руки и холодеет под ложечкой?
– Уже поздно, – не нашел он ничего сказать, кроме этих банальностей.
– Да, – согласилась Алла.
– Спасибо тебе большое за вечер. Мы наверно утомили тебя?
– Ну что ты! С вами безумно весело! Приезжайте еще. Кажется, твои детки подружились с моими.
– А по-другому и быть не могло. Только вот боюсь, Максим этого не переживет, – Фил заулыбался.
– Не обращай на него внимание. Доброй ночи.
– Спокойной ночи, милая, – он поцеловал ее в щеку, и уже уходя, обернулся и добавил, – надеюсь, тебе понравится мой подарок. Еще раз с днем рождения!
– А по-другому и быть не может, – его словами ответила Алла.
Уже поздно ночью, оставшись одна, Алла отыскала среди множества свертков и ваз с цветами красивую цветную коробочку. В ней лежала подвеска в форме открывающегося сердечка на цепочке. В сердечко можно было вставить фотографии. Алла сразу решила, что это будут фотографии ее маленьких деток. Филипп, как всегда переборщил с количеством бриллиантов, но в главном, конечно, угадал. Алла мысленно поблагодарила его за заботу.
А Филипп в это время уже глубоко спал, в своей большой одинокой постели. Но сегодня он этого не заметил, напротив, был счастлив тем, что весь вечер провел со своей семьей. И Аллой.

* * *
Филипп пробирался сквозь толпу танцующих пар, когда кто-то придержал его за руку.
– Филипп, потанцуй с моей дамой, мне нужно ответить, – Кобзон показывал пальцем на зажатый в руке мобильник. Дамой была Примадонна.
– Мы можем сесть, есть хочешь, – его дыхание обожгло ей шею. Фил нежно обнял ее за талию. До этого Алла отказывалась от его приглашений на танец, поэтому Фил решил лишний раз не испытывать терпение своей недотроги.
– Мне нравится музыка, – Алла подала ему руку. Играла композиция John Morris «Love Hurts». Какое-то время их влюбленные сердца вслушивались в свою колыбельную. Но Филипп не мог долго молчать:
– Алла Борисовна сегодня в ударе? Признаюсь честно, я случайно на этой вечеринке. Но благодарю Бога за это, Ваши песни сделали мой вечер.
– Алла Борисовна смертельно устала.
– А по тебе и не скажешь! Что, муж ночами спать не дает? – один уголок его губ насмешливо опустился вниз, а одна бровь выразительно поднялась вверх.
– Ой, ой, Филипп, уже неактуально на эту тему шутить. Здесь душно. Лучше бы проводил на свежий воздух.
– Сочту за честь! – раскланялся Фил, как в лучших традициях 19-го века.
Они вышли в поисках балкона, но его не оказалось. Места для курения были заняты.
– Пойдем на улицу?
– Пойдем, – смирилась Алла.
Выйдя через черный ход, они оказались в темном переулке, который заканчивался на городской набережной. Алла взяла Филиппа под руку, и они медленно пошли. Машина с охраной ненавязчиво ехала за ними.
Подул прохладный ветер, предвещающий дождь. Майская погода переменчива. Филипп снял куртку и набросил на Аллины плечи. Они сели на скамейку и стали любоваться открывающимся видом.
– Красиво, – нарушила молчание Алла.
– Ты это уже говорила.
– Ты что-то путаешь…
– Отнюдь! Помнишь, пару месяцев назад присылал тебе ммс поздно ночью? – Алла напряглась. Очень хорошо она помнила тот день. День своего унижения. – Тогда я был здесь. Один, – добавил лениво Филипп, как бы отвечая на тот ее вопрос.
– Как ты здесь оказался?
– Неважно. Ехал, ехал и оказался. Стоял вон там, – махнул головой Фил в сторону, где виднелся мост, – курил, думал о тебе. Он ненадолго замолк. А потом продолжил:
– 2 года назад ровно в тот момент мы были вместе, помнишь? – Филипп напряженно и внимательно посмотрел на Аллу, она пристально смотрела на темную воду реки.
Алла молчала, но было видно, как запульсировала голубая жилка на шее и напряглись скулы. Филипп очень хотел, чтобы она хоть что-нибудь ответила, дала понять, как относится к тем воспоминаниям, забавляет ли ее та случайность, или она уже и не помнит, о чем речь. Но она продолжала молчать. Разочарованный, Филипп отвернулся и сменил тему.
– Еще я здесь телефон потерял. Уронил в воду. Обидно так… – произнес он задумчиво.
Значит вот какова причина?! Алла все поняла. Ее глаза наполнились слезами. Через секунду мокрые дорожки появились на лице. Филипп заметил это.
– Ты из-за телефона? Не расстраивайся! Я на следующий день купил новый, – и в доказательство своих слов достал из кармана и продемонстрировал новый айфон, ничем не отличающийся от старого.
Алла мотала головой. Он недоумевал, что стряслось.
– Я люблю тебя! – она взглянула на него.
– Я знаю, – поспешил ответить Фил, – Аллочка, маленькая моя, ну не плачь! Ты, видимо, очень устала? Давай я отвезу тебя домой?
– Филечка, ты не понял. Я люблю тебя! – дрожащей ладошкой она дотронулась до его щеки, – очень люблю, мой мальчик!
Он, правда, не понял. Сначала. Смотрел на нее своими большими, широко распахнутыми глазами. В голове никак не укладывалось, что это все происходит наяву, что он не спит и не бредит.
– Почему ты оставил меня тогда? Почему не разбудил? Почему уехал и даже не попрощался? Ты был неправ! Ты самый дорогой и любимый для меня! Только тогда я это поняла. Я так скучала. И так была счастлива той ночью. Ты говорил, что любишь! А сам оставил меня одну в чужом городе и уехал, – Алла уже не сдерживала слез. Закрыла лицо руками и продолжала шептать. – Я была так одинока без тебя, так одинока.
Филипп был ошарашен ее признаниями. Потом все-таки совладал с эмоциями, опустился перед ней на колени, крепко сжал ладонями талию и уткнулся в кружевное платье:
– Прости меня! Какой же я – глупец! Я думал только о себе! Все решил за тебя, а тебе не дал никакой возможности. Прости меня! Тысячу раз прости! – его голос срывался, – Мне жизни не хватит вымолить у тебя прощение за все, что я натворил. И продолжаю вытворять.
– Я простила… И уже давно! – Алла прижала его голову к груди и запустила пальцы в черные волосы, не щадя их фирменную укладку.
– О, Аллочка, маленькая моя, ты – необыкновенная, нереальная женщина. Таких больше нет и никогда не будет. Ты – космос! – сказав это, Филипп отчаянно впился в так манящие его губы.
Их поцелуй длился целую вечность. Его одолевала сумятица чувств. Он ничего не ощущал, кроме страстного желания. Он хотел ее каждой частичкой души и тела.
Филипп собрался с мыслями только тогда, когда они добрались до спальни в его квартире на Филипповском, где Алла встала перед ним грациозная, нежная и безумно желанная. Она смотрела на него сквозь опущенные ресницы, и Филипп неожиданно подхватил ее, как куклу, на руки, бережно понес на кровать, положил и начал медленно раздевать.
В комнате было темно, и Алла ничего не видела. Она только ощущала, как губы Филиппа, его руки ласкали ее, пока он медленно, касаясь кончиками пальцев ее трепетного тела, снимал с нее одежду.
– Я очень тебя люблю, – он нежно прикасался к лицу Аллы, его руки ласково гладили ее тело, каждый его изгиб. Потом он долго целовал ее губы. Когда он почувствовал, что Алла не меньше его охвачена желанием, он сжал ее в объятиях и, уже не сдерживая себя, овладел ею, испытывая давно уже позабытое наслаждение от обладания любимым телом. Его мягкая борода приятно щекотала ее кожу, и она со страстью отдавалась ему, тоже шепча что-то неразборчивое. И невыносимо возбуждающее.
Они еще долго ласкали друг друга, пока, наконец, оба не успокоились и умиротворенно откинулись в постели. Филипп продолжал обнимать любимую, чувствуя ее трепет, крепко прижимал к себе.
– Я люблю тебя, дорогая… Алла, как я люблю тебя. Всем своим сердцем, всем существом. – Даже в темноте Филипп увидел, как Алла подняла на него глаза, и продолжал целовать ее, останавливая время, чтобы доставить себе и ей еще большее наслаждение.
– Тебе хорошо?
Алла медленно кивнула, все еще не овладев дыханием.
– Ах, Филипп… – она нежно улыбнулась ему, и неожиданно стукнула кулачком по спине.
– Что-то не так, милая? – Филипп, не разжимая объятий, повернул ее к себе и нежно прижал. – Я что-то не так делаю? – Он беспокойно глянул в ее подернутые истомой глаза. Но Алла смеялась, снова и снова прижимаясь к его телу.
– Ты только подумай, что мы потеряли с тобой целую вечность!
Филипп рассмеялся.
– Вечность у нас с тобой впереди! – он склонился над Аллой, лаская рукой ее обнаженное прекрасное тело, ощущая шелковистость ее кожи, упругость ее по-молодому округлой груди: «О Боже, как долго я был лишен всего этого».
– Никогда не оставляй меня… никогда… я не вынесу этого. – Алла знала, что всегда может положиться на своего Филю, рассчитывать на него. Ужасающей, сводящей с ума была мысль о том, что его в один прекрасный день не будет с ней. Эта мысль была невыносима. А что, если в один прекрасный день он разлюбит ее?
Глядя на Аллу, Филипп понял причину боли, возникшей в ее глазах. Он опять впился губами в ее рот, потом оторвался и лег, опершись на локоть.
– Я всегда буду с тобой, любимая. Я никогда не оставлю тебя. Никогда.
В ту ночь они ни разу не заговорили о сложностях, которые стояли на пути их воссоединения, но оба прекрасно понимали, что теперь им все по плечу. Они вместе, они любят друг друга, а значит, они все смогут, все преодолеют. Все будет хорошо!
Все уже хорошо!

THE END!
... OR HAPPY BEGINNING?...
[700x432]