Бромптонское кладбище выгодно отличалось от остальных коммерческих кладбищ, которые со временем приходили в упадок и запустение и держались на плаву лишь благодаря добровольческим организациям «Друзей». Бромптонское же кладбище, основанное в 1837 году, находилось в собственности государства, которое выкупило его в 1852 году за половину стоимости постройки. В результате после ряда перипетий оно формально отошло в ведение департамента королевских парков (подразделение министерства по вопросам окружающей среды), хотя и продолжало опираться на поддержку клуба «Друзей». Бромптонское кладбище пользуется заслуженной популярностью у лондонцев, во-первых, благодаря богатому выбору достопримечательностей (если принять в расчет сравнительно небольшие размеры кладбища, то просто диву даешься, сколько здесь красивых могил и памятников), а во-вторых, благодаря удобному географическому расположению — кладбище находится всего в двух минутах ходьбы от станции метро «Вест Бромптон». И в отличие, например, от Хайгейтского кладбища, вход сюда бесплатный, что тоже немаловажно для малообеспеченных ценителей прекрасного.
[показать]
Прогуляться по дорожкам и аллеям Бромптонского кладбища — все равно, что совершить кругосветное путешествие в миниатюре. Здесь попадаются эпитафии на латыни, на французском, польском и даже эфиопском языках. Вы можете увидеть могилу ирландца, родившегося в Матаморосе, и австралийца из Файзабада. Здесь похоронен какой-нибудь мистер Смит, служивший в русской царской армии, и мистер Джонс, подвизавшийся в Индийской службе охраны лесов. Встречаются и вовсе экзотические эпитафии: вот человек, отвечавший за обоз Эдуарда VII, а вот летчик военно-морской авиации, который сбил немецкий «цеппелин», был сам подбит в бою и, раненый, из последних сил дотянул до аварийной посадки. Здесь лежит Джордж Борроу — литератор, прославившийся тем, что составил первый словарь цыганского языка, а еще тем, что полжизни провел в безуспешных попытках наладить торговлю протестантской библией в католической Испании и православной России. Еще один представитель беспокойного племени путешественников по всему свету — это военный корреспондент У. Г. Рассел, который якобы придумал выражение «тонкая красная линия». Неподалеку от него покоится прах Дж. А. Генри, автора «завораживающих баек» для английских мальчишек. Где-то здесь же похоронен сэр Фредерик Джеймс Холлидей, который, по его же словам, был свидетелем последнего свершившегося обряда сати (публичного самосожжения вдовы вместе с трупом мужа — это древний индийский обычай, запрещенный англичанами в XIX веке). При желании вы можете найти и могилу Генри Коула — организатора Всемирной выставки 1851 года и изобретателя такой полезной вещи, как рождественская открытка (увы, он так и не позаботился запатентовать свое изобретение).
Вождь племени сиу по имени Длинный Волк в 1892 году прибыл в Лондон с шоу «Дикий Запад» Буффало Билла. Здесь он подхватил бронхиальную пневмонию и скончался. Больше ста лет его останки покоились на Бромптонском кладбище, прежде чем в 1997 году их перевезли на родные пастбища Волка в Южной Дакоте. А вот Луиса Леоновенса, «милого крошку Луи», не надо никуда везти — он у себя дома. Луис был сыном Анны Леоновенс, реальной женщины, ставшей прототипом знаменитой гувернантки из книги Маргарет Лэндон «Король и я». Повзрослевший Луис снова приехал в Таиланд и основал там компанию по экспорту леса, которая до сих пор успешно функционирует под его именем. Его мать в конце концов осела в канадской Новой Шотландии, открыла там колледж искусств и дизайна, в котором сама преподавала. Похоронена Анна в Монреале. Привлекает внимание могила, увенчанная гранитным обелиском. Она принадлежит Дзукою Нагайори Асано, умершему в 1886 году в возрасте 21 года. Этот юноша, похороненный вдали от родины, стал случайной жертвой процесса «вестернизации», который охватил Японию в XIX веке. Его отец, чей титул маркиза выявляет в нем представителя новой знати, послал сына учиться в далекую благословенную Англию — и потерял навсегда. Надпись на лицевой стороне обелиска уведомляет, что посвящение на японском выполнено генерал-лейтенантом виконтом Тани — еще одним деятелем новой формации, который отличился в самурайском восстании 1877 года и впоследствии получил пост министра сельского хозяйства и торговли. Напротив могилы Асано лежит Зигмунд Морозевиц, кавалер ордена Доблести — польского эквивалента Креста Виктории. А в двух сотнях шагов находится могила контр-адмирала Николая Волкова, адъютанта русского царя.
Скупые надписи на гранитных плитах хранят историю жизненных свершений сотен постоянных обитателей Бромптонского кладбища. Напротив гробницы Мэттью Нобла, автора многочисленных скульптурных портретов викторианской эпохи, стоит огромный бюст полковника Гарри Бирна, который сражался в Италии на стороне повстанцев Гарибальди, затем во время Гражданской войны в Америке воевал в чине капитана на стороне северян и наконец — уже в возрасте шестидесяти лет — принимал участие во второй бурской войне, на сей раз в чине полковника. Поблизости, на могиле Александра Андерсона, генерала морской пехоты, располагается любопытный монумент: чугунная плита с двенадцатью пушечными ядрами, на трех из них пояснительные надписи: «Бейрут», «Газа» и «Сирия». К югу от гробницы Бирна находится семейный склеп Тесиджеров. Фредерик Тесиджер, барон Челмсфорд, в 1879 году потерявший полторы тысячи человек в бою против вооруженных ассагаями зулусов, покоится здесь рядом с Эрнестом Тесиджером — англо-американским актером и тайным геем, который носил под одеждой женские украшения и красил ногти на ногах зеленым лаком.
Те, кто лежат на Бромптонском кладбище, «уснули навсегда», «ушли в вечность», «призваны в мир иной», и ничто уже не может измениться в их судьбе. Все земные привязанности и жизненные достижения останутся с ними навечно. Например, мы читаем, что Томас Ллойд при жизни был главным редактором давно исчезнувшего журнала «Статист», и таковым он останется в нашей памяти. Рядом с ним похоронен Луис Кэмпбелл-Джонстон, в 1920 году основавший Британскую гуманистическую ассоциацию, чтобы «нести человечеству идеи добра и самопожертвования». Член шотландского Общества антикваров, как и полагается, покоится под кельтским крестом. Такой же крест венчает могилы третьего сына третьего лорда Сомареза и четвертого и пятого сыновей первого барона Макерморна — они лежат, и в смерти соблюдая строгую аристократическую иерархию георгианской эпохи. Однако гораздо чаще встречаются надгробные плиты с напоминанием о профессиональных достижениях их владельцев — этакая шпаргалка для ангела-хранителя, который ведет «запись» всех дел и поступков своего подопечного. К примеру, сэр Роберт Роу-лисон — главный технический инспектор местного самоуправления, во времена Крымской войны представитель санитарной службы в Британской армии, являлся также управляющим Ланкаширского фонда по борьбе с дефицитом хлопчатобумажного сырья и директором Инженерно-строительного института. Вполне достойный список. Или вот еще: сэр Ричард Чарльз Барт — руководитель медицинской службы при его величестве короле Георге V; магистр юстиции ордена Св. Иоанна Иерусалимского, а также рыцарь креста Виктории (G.C.V.O.), доктор права (LL.D.), доктор медицины (M.D.), профессор Королевского хирургического колледжа (F.R.C.S.) и т. д.
[показать]
Женщин, как правило, восхваляли за семейные, домашние добродетели: «преданная жена на протяжении сорока одного года», «самоотверженная и любящая мать шестерых детей», «сорок семь лет она была верной и заботливой сиделкой». «Ее дети выросли и теперь благословляют свою мать» — вот фраза, которая чаще всего встречается на женских надгробиях. Тем большее внимание привлекают отдельные эксцентричные особы, которые избрали иной путь в жизни. Одной из таких женщин была Бланш Рузвельт (Такер), чей памятник стоит на угловой площадке — весьма подходящем месте для оперной дивы. Она стала первой американкой, исполнявшей итальянские партии на сцене Ковент-Гардена. Позже Бланш выступала в труппе Гилберта и Салливана, но, выйдя замуж за итальянского аристократа, оставила артистическую карьеру и занялась литературным творчеством. Начала она с романа «Одержимая сценой, или Она будет оперной певицей», затем приступила к написанию биографий своих друзей-мужчин — Лонгфелло, Верди, Доре. В ее эпитафии, однако, нет ни слова о литературных успехах, точно так же замалчивается и факт любовной связи со скандально известным французским писателем Ги де Мопассаном. Вглядитесь в памятник Бланш Рузвельт. Роза, которую она прижимает к своей любвеобильной груди, служит своеобразным скульптурным каламбуром: ее фамилия в переводе с голландского означает «розовое поле». Кстати, и выступать на сцене Бланш начинала под звучным псевдонимом в псевдоитальянском стиле — мадам Розавилья. Могила Эммелины Панкхерст, лидера воинствующих суфражисток, носит подчеркнуто аполитичный характер. Есть что-то мистическое в надгробной плите, на которой изображен Иисус Христос, распятый на кельтском кресте. Вокруг головы — нимб, рука поднята в благословении. Композицию венчают два ангела, несущие священную чашу Всемогущему.
[показать]
[показать]
[показать]
[показать]
[показать]
[показать]
[показать]
[показать]
[показать]
[показать]
[показать]
[показать]
[показать]
[показать]
[показать]
[показать]