Историй о появлении в зеркалах призраков умерших накопилось столько, что вряд ли сыщется человек, который не слыхал хотя бы одну из них. Целую коллекцию подобных случаев оставило после себя Общество психических исследований, активно работавшее в Англии в конце XIX – начале XX века.

А вот что произошло сравнительно недавно с 23-летней жительни­цей Мюнхена Кларой Райц. Вер­нувшись с прогулки, она стала приводить себя в порядок перед зеркалом. И вдруг с изумлением обнаружила, что из зерка­ла на нее пристально смотрит какой-то смутно знакомый мужчина. Клара резко обернулась – рядом никого не было. Де­вушка осмотрела всю квартиру – никого. Вечером за чаем она решила рассказать об этом матери и… осеклась на полусло­ве: вспомнила, чье лицо видела в зеркале. Это же дядя Генрих, который несколь­ко лет назад уехал в США! Объяснить странную «галлюцинацию» мать с доче­рью не могли и решили сообщить о ней заокеанскому дядюшке. Но – не успели. На следующий день пришла телеграмма, в которой извещалось о его внезапной кончине. Стоит ли уточнять, что дядя Ген­рих умер именно в тот момент, когда Кла­ра увидела его в зеркале. 

Многочисленные рассказы о появлении в зеркалах умерших заинтересовали амери­канца Раймонда А. Моуди, ученого, рискнув­шего начать систематическое изучение по­смертных состояний. Психиатр решил под­твердить или опровергнуть расхожее мнение об удивительных свойствах зеркал. Более десяти лет Моуди занимался серьезными исследованиями в области «зеркального ясновидения». Первое, что он сделал, – пре­вратил верхний этаж своей старой мельни­цы в Алабаме в нечто похожее на «психомантеум» древнегреческих оракулов, куда люди отправлялись консультироваться с духами умерших. «Камерой видений» служила тем­ная комната с плотными ставнями и штора­ми. На одной из стен комнаты было закреплено большое зеркало. В метре от зеркала располагалось легкое удобное кресло. Его можно было отрегулировать так, чтобы ма­кушка головы находилась почти на уровне нижнего края зеркала – на высоте около мет­ра от пола. Кресло было немного отклоне­но назад. Это делалось не только для удоб­ства, но и для того, чтобы «пристальный глядетель» не видел в зеркале своего отраже­ния. Угол наклона кресла обеспечивал ясный «обзор зеркала, которое отражало только темноту позади экспериментатора. Это глу­бокое «пространство темноты» создавалось черной бархатной тканью, окружавшей и зеркало, и экспериментатора и драпировав­шей кресло. Внутри этой «камеры видений», непосредственно за креслом, помещался небольшой светильник из окрашенного стек­ла с лампочкой в 15 ватт. Только эта лампоч­ка и освещала комнату. Простая, едва осве­щенная комната, затемнённое окружение, ясная глубина зеркала – все это, по мнению Моуди, было идеальной внешней средой для «созерцания». 

Как и подобает истинному ученому, Моу­ди решил сделать исследования максималь­но объективными. Он разработал ряд кри­териев, которым должны были удовлетво­рять участники экспериментов. Во-первых, это должны быть люди зрелые, непредвзя­тые, интересующиеся человеческим созна­нием. Во-вторых, во избежание отрицатель­ных реакций на опыты они не должны иметь умственных или эмоциональных рас­стройств. В-третьих, они должны быть скру­пулезны и уметь точно выражать свои мыс­ли. И в-четвертых, никто из них не должен иметь склонности к оккультной идеологии, ибо это могло серьезно усложнить анализ результатов.

Из своих знакомых, которые удовлетворя­ли этим требованиям, Моуди вначале ото­брал десять человек. Это были студенты, ад­вокаты, психологи, медицинские работники. Каждого из них Моуди детально ознакомил с проектом, пояснив, что нужно попытаться вызвать призрак личности, с которой подо­пытный был близок и которую был бы рад снова увидеть. А кроме того, доктор попро­сил добровольцев подобрать несколько па­мятных вещей, принадлежавших умершему и напоминающих о нем. Днем подопытный готовился: рассматривал фотографии, тро­гал памятные вещи, вспоминал. А с наступ­лением сумерек его отводили в «камеру ви­дений», предлагали расслабиться, освобо­дить свой мозг от всего, кроме умершем, и лишь после этого начать при­стально вглядываться в зеркало. Время пре­бывания в «камере» не ограничивалось, но в соседней комнате всегда находился асси­стент, готовый оказать любую помощь. Пос­ле сеанса с подопытным долго и подробно беседовали.

До начала исследований Моуди полагал, что привидения увидят очень немногие – воз­можно, один из десяти, – да и те будут сомне­ваться, произошло ли свидание в их уме или в действительности. Однако из десяти участ­ников ровно половина увидели умерших род­ственников. Что же явилось в «зеркальной комнате» тем, кто рискнул проникнуть в «мир, откуда ни один не возвращался»?

Одним из первых добровольцев был муж­чина, занимавший высокий пост в нью-йорк­ском «Сити-Банке», чуть старше сорока лет, никогда не страдавший психическими рас­стройствами. Он хотел увидеть свою мать, умершую год назад, по которой очень тос­ковал. Выйдя из «комнаты видений» пример­но через час, он сказал Моуди: «Вне всяко­го сомнения, личность, которую я видел в зеркале, – моя мать! Я не знаю, откуда она пришла, но уверен, что видел реальную лич­ность. Она смотрела на меня из зеркала… Выглядела она более здоровой и счастли­вой, чем в конце своей жизни. Ее губы не дви­гались, но она говорила со мной, и я ясно слышал ее слова. Она сказала: «У меня все прекрасно».

А вот что рассказал хирург, желавший уви­деть мать, умершую в 1968 году: «Когда я взглянул в зеркало, по нему прошла как бы пелена, дымчатая субстанция. Затем из этой пелены стала формироваться фигура, сидя­щая на какой-то софе. Вначале я видел лишь общий контур, никаких деталей. Затем, мо­жет быть, через минуту, стали проявляться не­которые черты. Они не появлялись сразу це­ликом. Они больше походили на компьютер­ные картинки, которые вы видите по телеви­зору. Лицо как бы наполнялось сверху вниз, и скоро я понял – это мама. «Как ты?» – спро­сил я. Ее губы не двигались, но мысленно мы были связаны. «У меня все хорошо, и я люб­лю тебя», – ответила она. Я задал еще воп­рос: «Было больно, когда ты умерла?» «Вов­се нет. Переход к смерти легок «… Я задал ей, наверное, вопросов десять, а затем она растаяла… Я был очень растроган». Подоб­ных рассказов немало. Они во многом схо­жи. И главное, что их объединяет, – это твер­дая убежденность «психонавтов» в реально­сти встреч с умершими. Вот типичные выска­зывания. «Я не знаю, чем это вызвано, но знаю точно, что видел свою маму»; «Случив­шееся не было воображением. Оно было ре­альностью»; «Он был в комнате со мной, я знаю это точно. Я видела его голову, грудь, верхнюю часть живота так, как вижу вас!»

Зачастую умерший человек, явившийся к живому во время сеанса, выглядел не совсем таким, каким помнился. Он не был простым «слепком памяти»: «Я ее не сразу узнала. Она умерла очень старой. А здесь была еще молодой». Подчас создавалось впечатление, что покинувшие наш мир не только продол­жают свое существование, но и развивают­ся, эволюционируют, приобретают какой-то новый опыт. «Казалось, они знают что-то та­кое, чего не знаем мы, живые»; «Он изме­нился внутренне в лучшую сторону». Все уча­стники экспериментов утверждали, что ак­тивно общались с умершими. Правда, в этом общении были довольно любопытные раз­личия. Одни говорят, что разговаривали без слов, мысленно. Другие – их было около пят­надцати процентов – слышали голос. «Я слы­шала очень четко, как он разговаривал со мной…»; «Голос ее не был точно таким, как когда-то…» Некоторые явственно чувствова­ли прикосновение. «Я чувствовала ее. Я ощу­щала ее поцелуи в щеку».

Эти индивидуальные моменты психолога­ми, в том числе и Моуди, пока не исследова­ны, но некоторые предположения напраши­ваются сами. Скорее всего, зрительные об­разы более свойственны так называемым ви­зуалистам – людям, мышление которых «спе­циализируется» в основном на зрительном внутреннем опыте. Их ведущая модальность дает знать о себе даже в речи. Они чаще упот­ребляют слова типа « посмотри!», «видишь?», «блестящие перспективы», »радужные воспо­минания», «точка зрения» и т.п. Соответ­ственно, слуховые феномены, видимо, харак­терны для так называемых аудалистов («по-слушайте!»,»слышишь?», «говорить», «оглу­шительный успех» и т.п.). А прикосновения ощущают кинестетики, в мышлении которых доминирует опыт движений и прикосновений («почувствуйте!», «чуешь?», «теплая встре­ча», «тесное общение» и т.н.).

Есть и другие различия. Так, кто-то был уверен, что наблюдал умерших за зеркаль­ной плоскостью. Кто-то чувствовал, что сам на какое-то время уходил в «Зазеркалье». Примерно десять процентов участников были уверены, что призраки выходили к ним в комнату из зеркала. (Можно предполо­жить, что эта разница вызвана разном пси­хотипом людей: интравертивным или экстра-вертивным.) Прослышав об экспериментах Моуди, к нему стали приходить самые раз­ные люди. И большинство из них на самом деле побывали там, куда стремились, – в»мире ином». Но далеко не всегда видели «там» тех, с кем хотели встретиться. Порой они встречались с теми, о ком и не думали.

Профессиональный психотерапевт семиде­сяти с лишним лет надеялся, что вечером «увидится» с умершим три десятилетия назад отцом. Однако вместо отца увидел в зеркале своего кузена Генри, с которым когда-то был близок. Бизнесмен вместо горячо любимого отца встретил старого делового партнера, скончавшегося от сердечного приступа. Кто-то хотел увидеть мужа, а встретился с отцом. Кто-то вместо тети видел племянника. Жен­щина, ждала встречи с погибшим мужем, а вместо него пришла мать. «Бирди, – сказала она, – я пришла к тебе на свидание, потому что Билл не может прийти. Я немного боль­ше могу, чем он, а ему еще многому следует научиться. Он занимается. Но с ним все в по­рядке, он очень любит тебя, и ему хорошо».

Около четверти подопытных увидели со­всем не тех, кого ожидали. Получалось как в реальной жизни: идешь в определенное место, точно зная, что N «всегда бывает там», и не застаешь его. Зато встречаешься с тем, о ком и не думал. Так происходило и у «психонавтов» Моуди. Долго готовятся, мысленно прокручивают будущий разго­вор… И вдруг – бац! Встреча срывается, или на нее приходит кто-то другой. Не потому ли, что ты к ней не готов? Или просто опоздал? Или сработали какие-то другие, не завися­щие от тебя причины? И не подтверждают ли эти факты, что «мир иной» – это не плод на­шего воображения, что он живет своей жиз­нью, мало завися от нашего сознания, воли, желаний?

Свидетельства достойных доверия людей – это, конечно, немало. Однако дотошный Моуди решил испытать все на себе. Им дви­гало не просто любопытство. Его смущало, что подопытные были абсолютно уверены в реальности своих встреч. Доктор психоло­гии был убежден, что сумеет доказать: ви­дения в зеркалах – не более чем «картинки собственного производства». «Если подоб­ный опыт будет и у меня, я не позволю оду­рачивать себя утверждением о его реально­сти» – с таким настроением Моуди присту­пил к эксперименту. Не меньше часа психи­атр провел перед большим зеркалом и на­дежде увидеть свою бабушку по матери. И… не увидел ничего!

Однако позднее свидание все же состоя­лось. «Потребовалось некоторое время, -вспоминает Моуди, – должно быть, меньше минуты, прежде чем я опознал женщину как мою бабушку по отцу, которая умерла не­сколько лет назад. Я, помнится, поднял руки к лицу и воскликнул: «Бабуля!» Появление этой бабушки было полной неожиданностью для Моуди: он вовсе не жаждал этой встре­чи. В отличие от бабушки по матери – ласко­вой и мудрой – эта была «недоброжелатель­ной и эксцентричной». Но теперь она стала иной. «Я ощущал исходившие от нее тепло и любовь, эмоциональность и сострадание, и это было выше моего понимания. Она оп­ределенно была с юмором, и вокруг нее раз­ливались тихий покой и радость».

Моуди общался с бабушкой долго, по его ощущениям – пару часов. И это событие бук­вально перевернуло его понимание действи­тельности. «Опыт привел меня к твердому убеждению: то, что мы называем смертью, не есть конец жизни». Профессиональный психолог так и не смог доказать, что «сви­дание с призраками» – иллюзия: «Если я по­считаю свое свидание галлюцинацией, тог­да я должен считать галлюцинацией и всю мою жизнь тоже».

[показать] [показать] [показать]