Меня, немого,
мычащего слова любви,
произносящего звуки космических азбук,
неземные аббревиатуры животных инстинктов,
расстреляют,
как лучшего поэта земли
в оливковой роще
при фатальном стечении звёзд.

Пули-вакханки
разорвут на куски моё тело,
как тело Орфея.
Так в смерти своей я сравняюсь с ним,
обретая дар речи.
Одновременно человеческой,
птичьей
и ангельской

[450x316]

Как тяжело звуки даются мне.
Как я в кровь стирал неповоротливые губы,
силясь произнести "люблю".
Как тяжело закипала во мне
бессловесная ненависть к людям и птицам.

[450x309]

И я опять возненавидел
женщин, людей и её.
И лицо её стало похоже
на лицо Лоры Палмер,
такого же цвета.
А я наступил ей на грудь и смотрел,
чувствуя себя ещё более одиноким и отверженным,
чем после смерти Диониса.

О, ангелы спецслужб,
красавицы-блондинки
с автоматами наперевес,
бегущие к месту моего захвата,
я целую ваши карающие руки,
но послушайте,
что я сказал этой жалкой русалке,
подходя к ней сзади,
шлёпая по чёрной воде
подмосковных прудов,
я, урод и убийца,
хрипло шептал ей: "НЕ-БО",
что означало "не бойся".
И она застыла на месте.
И я видел её так чётко.
Видел, как мышиные волосы
прилипли к острым ключицам,
а кожа покрылась
отвратительными пупырышками страха,
как пальцы сжались на горле кувшинки,
а я заклинал её ужас: "НЕ-БО".
И вам, жестокие ангелы в шлемах,
вам, красавицы в униформе,
я, Батист Гренуй,
чудовище Франкенштейна,
вам, блистательные мои убийцы,
вам говорю я: "НЕ-БО".
Это и есть моё последнее слово.
Это и есть моя последняя песня:
НЕБО.

[450x302]

*автор текста (с)Наталья Ключарёва