Имѣя досугъ во дни жизни моей,

Томимый тоской, что нельзя объяснить,

Искалъ я въ теченіе суетныхъ дней

Ту силу, которой я могъ бы служить:

Искалъ я во всѣ эти дни одного —

Что можетъ быть въ мірѣ сильнѣе всего.

 

Испрашивалъ я у сѣдыхъ мудрецовъ,

Уста ихъ кривились въ безсиліи думъ,

И льстивыя рѣчи придворныхъ глупцовъ

Давно утомили мой ищущій умъ.

Ребенокъ и старецъ — всѣ равны одно,

Въ невѣденьѣ мнѣ умереть суждено!

 

Въ отчаяньѣ проклялъ я страшный вопросъ,

Повсюду въ странѣ я велѣлъ пировать,

Чтобъ вѣтеръ пьянящій изъ сердца унесъ

Тоску, что годами мешала мнѣ спать.

Да будетъ ли истиннымъ всякій отвѣтъ

О томъ, чего въ мірѣ, возможно, и нѣтъ?

 

Созвалъ я правителей всѣхъ областей

И щедро дары виноградные лилъ,

И я хохоталъ надъ затѣей своей,

Въ надежныя руки предавшись безъ силъ,

И долго твердилъ въ полупьяномъ бреду

О томъ, для чего я отвѣтъ не найду.

 

Очнувшись отъ мутнаго пьянаго сна,

Узрѣлъ я поистинѣ дивный отвѣтъ:

«Ничто не бываетъ сильнѣе вина»;

«Сильнѣе царя никого въ мірѣ нѣтъ»;

«Всего въ цѣломъ мірѣ сильнѣе жена,

А паче всѣхъ – истина только одна».

 

Три отрока сонъ мой хмѣльной стерегли

И зрѣли позоръ весь главы моея

И дали отвѣтъ мнѣ о сильныхъ земли,

И ихъ умоляюще спрашивалъ я:

«О вы, повелители жизни моей,

Скажите же, что надо всѣми сильнѣй!»

 

И первый отвѣтилъ: «Сильнѣе вино:

Оно избавляетъ отъ тягостныхъ думъ,

Пьянящей струею сливая въ одно

Раба и царя многосуетный умъ,

Не вѣдая болѣ сословныхъ преградъ.

И каждый во власть его ввѣриться радъ».

 

«Вино такъ могуче, но всё же сильнѣй

Властитель, что судьбами можетъ владѣть,

Охотно онъ множествомъ правитъ людей,

Охотно онъ ихъ посылаетъ на смерть,

И всё покоряется слову его,

И нѣтъ въ цѣломъ мірѣ сильнѣй никого», —

 

Иной я услышалъ отвѣтъ для себя.

«Но развѣ не жены рождаютъ царей?

И развѣ не царь нашъ, безумно любя,

Всѣмъ сердцемъ покоренъ рабынѣ своей?

Капризно его по лицу она бьетъ

И обручъ съ главы его царскій беретъ.

 

О царь! Ты послушай правдивый отвѣтъ,

Придетъ чрезъ жену въ завершеньѣ временъ

Мессія, сильнѣе котораго нѣтъ,

Искупитъ весь родъ человѣческій онъ —

Великой и славною смертью своей

Во славу любимыхъ скитальцевъ-дѣтей.

 

И суетны жены, и суетенъ царь,

И суетно ваше хмѣльное вино,

И міра ниспадшаго липкая хмарь —

Всё это исчезнетъ въ мгновенье одно

Предъ истиной, сущей отъ вѣка и въ вѣкъ,

Сильнѣе ея не найдёшь, человѣкъ», —

 

Сказалъ мнѣ такъ Богомъ наученный мужъ,

И тѣ Зоровавеля мудры слова,

И радостно мнѣ, и не вѣдаетъ ужъ

Мучительной боли моя голова,

Когда я услышалъ желанный отвѣтъ

О томъ, чего въ мірѣ могучѣе нѣтъ.

 

Мой сынъ Зоровавель, возлюбленный мой,

Взойди одесную меня на престолъ,

Избранный народъ ты веди за собой,

Пусть снизятся горы, наполнится долъ,

И ровной дорогой завѣтный народъ

Въ родную отечества землю пойдетъ.

 

Священный отстройте вы Господу храмъ,

Чѣмъ Богъ мнѣ поможетъ — я вамъ помогу,

Сребра я и злата потребнаго дамъ,

Народъ вашъ отъ sлобныхъ враговъ сберегу.

Весь міръ да величитъ и славитъ Того,

Кто держитъ на длани величье его.