Какъ мы опредѣляемъ его? Древній ѳеоцентрическій міръ видѣлъ его сравнительно молодымъ. Съ развитіемъ секуляризаціи міръ стремительно начинаетъ старѣть, и теперь его возрастъ составляетъ около четырехъ съ половиной милліардовъ лѣтъ. Возможно, что такъ и есть, и мы, люди, дѣйствительно довели его до такихъ сѣдинъ.

Но я вѣрю мудрости своего наставника, и во всѣхъ попыткахъ опредѣлить ветхость нашего дома усматриваю не болѣе чѣмъ упорное страданіе ерундой заблудившихся дѣтей Божьихъ, больше отъ недовѣрія Ему, чѣмъ отъ желанія познать истину. Ибо если Богъ не настолько немощенъ, чтобы творить міръ въ шесть нѣкоторыхъ періодовъ времени, и во всемогуществѣ Своемъ сотворилъ его единымъ какъ-бы мановеніемъ Своей десницы, то, конечно, Онъ сразу сотворилъ міръ, исполненный многообразія. И, такимъ образомъ, въ самый первый свой мигъ онъ наполненъ уже былъ и высокими тысячелѣтними деревами, и однолѣтними саженцами тѣхъ-же видовъ, и вовсе едва пробивающимися изъ земли ростками. И животныя, только что сотворенныя, имѣли уже возрастъ, а, можетъ-быть, и дѣтей. И Адамъ, будучи по виду тридцати съ небольшимъ лѣтъ, имѣлъ по времени только мгновеніе жизни. Такъ развѣ и камни, только Имъ сотворенные, были тогда новенькими и блестящими, только что вышедшими изъ-подъ руки Мастера и правильно ограненными? Развѣ не были они, какъ и деревья, сотворены уже имѣющими опредѣлённый возрастъ: въ сотни, тысячи или даже милліоны и милліарды лѣтъ? Міръ былъ созданъ и запущенъ въ исторію такимъ, какъ будто онъ уже имѣлъ опредѣленное и весьма богатое прошлое. Такъ показываютъ фильмъ или пишутъ романъ, съ какого-то момента времени его начиная, предполагая, что всѣ его персонажи уже имѣютъ какое-то прошлое своей жизни, о которомъ не говорится ничего, но предоставляется то свободѣ зрительскаго или читательскаго воображенія. То, что всѣ созданія Божьи похожи между собой, вовсе не говоритъ о томъ, что одни изъ нихъ произошли отъ другихъ, но о томъ, что у всѣхъ у нихъ общій одинъ Создатель, Который и создавалъ ихъ по нѣкоему Своему замыслу. Какъ не говоримъ же мы, читая одного автора и находя въ его произведеніяхъ общій, ихъ объединяющій духъ или идею, что будто одни его произведенія развиваютъ тему другихъ и изъ нихъ вырастаютъ. Хотя и такое можетъ быть у людей, конечно, люди-то вѣдь несовершенны и развиваются. А эволюція живой природы мнѣ представляется нѣкимъ кабинетнымъ ученіемъ, ничего общаго не имѣющимъ съ жизнью и, во всякомъ случаѣ, дающимъ картину міра, совершенно чужую христіанству, а, слѣдовательно, и Богу христіанъ, Который этотъ міръ сотворилъ. И можно только порадоваться тому, что всякія человѣческія мечтанія, какъ-бы они не казались значимыми, опровергаются самою жизнью, лишь-бы только то славное ученіе, которое сохранили Христовы Апостолы и преумножили Его святые въ насъ не погибло-бы отъ столкновенія съ тѣмъ, что по ошибкѣ названо было-бы нами жизнью.

Міръ слишкомъ сложенъ и гармониченъ, чтобы произойти путемъ уничтоженія слабыхъ, слишкомъ добръ для того чтобы его можно было уложить въ прокрустово ложе человѣческаго эгоизма, слишкомъ поучителенъ, чтобы можно было человѣку гордо именоваться его вершиной, мечтая о какомъ-то несбыточномъ, дальнѣйшемъ за нимъ, сверхчеловѣкѣ, который уничтожитъ всё.