Мы блуждали по огромному дому, гдѣ когда-то находилась лабораторія. Подъ ногами хрустѣли осколки посуды и битый паркетъ, повсюду мы находили обломки брошенаго оборудованія, ёмкости съ веществами, обрывки проводовъ, какіе-то инструменты. По слухамъ, ея хозяинъ былъ ещё живъ, существовалъ даже какой-то секретный этажъ, гдѣ онъ, какъ говорили скрывался. Но найти этотъ этажъ, да и хоть какъ-нибудь обнаружить признаки его существованія никому доселѣ не удавалось.

Въ лабораторіи неожиданно пропадали люди. Они никуда не выходили, просто никому больше не показывались на глаза. Такъ исчезла одна моя послѣдовательница. Она была прокаженной: коричневыя пятна гніющей кожи расползались по ея тѣлу. Я самъ её пригласилъ на поиски. Это я сказалъ ей, что, если слухи вѣрны (а мы всѣ, кто былъ здѣсь, вѣрили въ ихъ достовѣрность), таинственный геній науки сможетъ помочь ей и исцѣлитъ её отъ проказы.

Я зналъ ещё одну группу. Она была здѣсь задолго до меня, и составляли её преимущественно молодыя и рѣшительныя дѣвушки. Онѣ какъ никто другой вѣрили въ реальность генія-экспериментатора, проводившаго опыты на людяхъ и, по слухамъ, съ искусственной разумной жизнью, и онѣ жаждали его смерти, чтобы не совершалось больше такихъ надругательствъ надъ естествомъ. Съ собой у нихъ было взрывное устройство: большой взрывъ съ его помощью онѣ врядъ-ли устроятъ, а то разнесли бы сразу весь домъ съ живыми и искусственными его обитателями, но, по ихъ мнѣнію, чтобы взорвать секретный этажъ лабораторіи, его хватитъ. Я не раздѣлялъ ихъ взглядовъ. Мнѣ хотѣлось выяснить, преждѣ всего, вѣрны-ли слухи, и понять его душу: для чего онъ ушёлъ въ таинственное заключеніе, и какіе опыты онъ проводитъ скрытно отъ постороннихъ глазъ. И однажды удача мнѣ улыбнулась.

Я нашелъ въ стѣнѣ коридоръ. Достаточно было разобрать плитку, имитирующую стѣну — и вотъ я оказался въ длинномъ стеклянномъ коридорѣ, въ концѣ котораго находилось нѣчто наподобіе лифта: какая-то плита и рычагъ — который охранялъ человѣкъ. Человѣкъ былъ небольшого роста, съ большой головой съ уродливой и глупой физиономіей, и довольно сильными руками, такъ что я не рѣшился бороться съ нимъ. «Тебѣ туда нельзя», — сказалъ онъ, корча уродливый ротъ и отталкивая меня. Я ушёлъ и сдѣлалъ видъ, что брожу въ комнатахъ, отыскивая секретный этажъ. Черезъ какое-то время я снова попыталъ счастья — большеголоваго стража уже не было. Я дёрнулъ за рычагъ лифта.

Промчавшись по узкой шахтѣ, я оказался на небольшой площадкѣ, къ которой вела ещё лестница. Оттуда я пришёлъ въ просторную залу, украшенную живыми растеніями, въ которой стояли диванъ и кресла, обитые синей тканью. Вдоль дивана тянулась широкая прозрачная труба, по которой текла ядовито-зеленая жидкость. Труба заворачивала за стѣну, въ слѣдующую комнату. Двери тамъ не было, но изъ-за стѣны я не смогъ разглядѣть, что тамъ творилось. Ко мнѣ подошёлъ человѣкъ. Онъ былъ ещё не старъ, но совершенно лысъ и безъ бороды. Взглядъ его прожёгъ меня искоркой sлаго разума.

—        Ты меня искалъ? — спросилъ незнакомецъ. — Что-же, ты своей цѣли достигъ. Но скажи мнѣ, зачѣмъ это тебѣ было нужно?

Изъ другихъ комнатъ къ намъ стали выходить люди. Ростомъ и пропорціями тѣла они походили на дѣтей, но лица ихъ были старческія. Но что было самое страшное и непріятное — они были всѣ зелёные. Даже бѣлки ихъ глазъ наполняла эта проклятая зелень! Мнѣ стало непріятно. Женщины, съ которыми я разошёлся во взглядахъ, стали теперь мнѣ понятны Мнѣ захотѣлось убить экспериментатора и всѣ его уродливыя порожденія. Но что я могъ сдѣлать сейчасъ, окруженный этими существами? И медленно, вспоминая то, о чёмъ думалъ прежде, боясь какъ-то выдать себя, началъ выдавливать изъ себя слова:

—        Я. Хотѣлъ. Понять. Тебя. И твои. Эксперименты. И душу.

Я не помню, что именно тогда отвѣчалъ. Но sлому генію надоѣло слушать мои мученія и, надѣвъ широкополую шляпу, онъ удалился. Ко мнѣ подступили «дѣти». Они радостно окружили меня — новаго для нихъ человѣка, и стали со мной говорить. Я сталъ разспрашивать ихъ объ ихъ жизни, сначала робко, но потомъ робость моя постепенно начала проходить. Помню, я спросилъ ихъ, чѣмъ они здѣсь питаются. Они отвѣтили, что ѣдятъ мясо. «Надѣюсь, оно не человѣческое», — подумалъ я. Потомъ они мнѣ повѣдали, что свои экскременты они собираютъ и тоже ѣдятъ, и что одинъ мальчикъ (на котораго они показали мнѣ пальцемъ) не хочетъ этого дѣлать. Тотъ мальчикъ бросилъ себѣ подъ ноги музыкальные диски и топталъ ихъ. «Ну вотъ зачѣмъ ты ихъ топчешь?» — спросилъ я его, даже довольно ласково. На что дѣти отвѣтили, что такъ онъ слушаетъ музыку, поскольку датчики на обуви, которую имъ выдаютъ, позволяютъ считывать информацію съ поверхности, по которой они ходятъ. Мальчикъ сосредоточенно топталъ диски и ничего не отвѣчалъ мнѣ, но, повидимому, онъ былъ доволенъ тѣмъ, что слушаетъ.

Съ искусственно выведенными дѣтьми занимались. Когда они говорили со мной, у нихъ какъ разъ была перемѣна. Однимъ изъ педагоговъ была вполнѣ миловидная дѣвушка, послѣдовательница сомнительной науки, которая должна была помочь имъ освоить ихъ особенности, что получили они благодаря искусственной жизни. Но былъ у нихъ и ещё одинъ педагогъ. Имъ была дѣвочка лѣтъ восьми, настоящая, живая дѣвочка съ бѣлой кожей, которая должна была общаться и играть съ ними, чтобы дѣти съ зелёной кровью привыкали черезъ неё къ обществу настоящихъ людей и сами тоже считали себя настоящими.

Дѣти ушли. Я пошёлъ внизъ по лестницѣ. Спускаясь, я увидѣлъ подрывницъ. Ничего имъ не сказавъ, я подумалъ о томъ, смогутъ-ли онѣ исполнить свое намѣрѣніе, узнавъ, что результаты экспериментовъ разумны и, кажется, даже добры и съ любовью тянутся къ міру живыхъ. Пройдя уже лестницу, я столкнулся съ пропавшею прокаженной женщиной, которая повѣрила мнѣ. Язвъ проказы на тѣлѣ ея уже не было, но вмѣсто этого, тамъ, гдѣ ранѣе были язвы, теперь появились почки, изъ которыхъ пробивались маленькія зелёныя вѣточки. «Посмотри, посмотри, что онъ со мной сдѣлалъ! — закричала она. — Это ты во всёмъ виноватъ! Какъ я теперь буду жить?». Она попыталась цѣловаться со мною, чтобы я ощутилъ, какъ непріятно трутся по кожѣ ея листочки. Едва я отъ нея отбился, какъ на меня напалъ ещё одинъ человѣкъ и чуть было не задушилъ меня. Лицо его было покрыто маленькими листиками, оказывается, я тоже былъ виноватъ въ томъ, что произошло съ нимъ. Затѣмъ я увидѣлъ толпу людей съ безсмысленнымъ, пустымъ выраженіемъ тупыхъ лицъ. Медленно они подымались наверхъ. Всѣ они тоже получили отъ него подобное долголѣтіе, ставъ отчасти растеніями. Но это были уже его люди. Они отдали ему взамѣнъ душу, и теперь онъ призывалъ ихъ къ себѣ, чуя скорѣйшую свою гибель, чтобы они стали ему защитой.