Нет ничего особенного в этом кладбище - кроме того разве что, что ещё в начале прошлого века на нём перестали хоронить людей, просто введя его - в разряд памятников архитектуры, что ли. Красивые надгробия, ухоженные аллейки - и рядом же - груды мусора в железных ящиках, формой напоминающих гробы. Опустевшее кладбище, действительно состоящее из одних воспоминаний о мертвецах, пустое место, огороженное низкой оградой, в курортной зоне города Пятигорска.

Занимаясь чем-то, что тебе кажется запрещено, как я, среди кустов понавыпрыгивающей неожиданно отовсюду сирени, всегда оказываешься не одна, я уже должна была привыкнуть - всегда рядом оказывается тот или те, кто тоже, как им кажется, занимаются тем, чем им заниматься не следует. Сложная мысль? Я думаю сложно? - Но я всего лишь описываю то, что есть.

Честное слово, когда ты видишь это, присутствуешь в жизни других людей незримо для них, когда я это делаю - в большинстве случаев подсмотренное событие превращается в моём воображении в скульптурную композицию: взрослая или даже пожилая, если сравнивать со мной, пара, занимающаяся любовью, лет под сорок, кажется, их бы я выполнила в бронзе - живая, ослепительная часть пейзажа, женщина, сидящая верхом на тянущемся к ней мужчине, да и табличка - "Памятник Пятигорску: когда трагедия заканчивается, мы приезжаем сюда отдыхать".

Подсматривающего же за ними старика я бы выполнила в гипсе: бомжеватого вида, в каком-то невероятно вырвиглазного синего цвета тренировачном костюме. Я видела его мелькающую в соседних кустах розовую лысину в обрамлении редких седых волос, и именно его тяжёлое дыхание привлекло меня к постепенно разворачивающейся перед глазами эротической сцене. Он влез по уши в разросшуюся сирень, стараясь максимально приблится к объекту своего вожделения, оставив клеёнчатую хозяйстввенную сумку и грязный розовый рюкзачек на тропинке позади себя.

Кладбище в Пятигорске (как и всё остальное у нас) - это подъёмы и спуски, ступеньки вверх и вниз. Как раз на таком пригорке и расположилась парочка, они делали, и то что они делали было великолепным, в абсолютном молчании под ослепительным солнцем. Почти неприкрыто, они были одеты, но сияли ослепительно змеиными извивавими женщины в объятиях мужчины, пламенем танцующем на углях, абсолютным безмолвным единством, я слышала только порывы ветра, налетающего со стороны города, да кряхтение старика в кустах. Начала искать сигарету, но обнаружила, что давно уже скурила её:)

Похоже у бомжа ничего не получалось, он начал, сначала в полголоса, а потом всё громче, материться. Я старательно и громко откашлялась, встала с травы, так чтобы ему было меня видно, выразительно погрозила ему пальцем, развернулась и пошла прочь, а в груди у меня горели те двое в обрамлении стариковского пепла. Кто же я на этой картине?