Когда-то я вела дневник, слёзы наворачиваются на глаза и я не могу говорить, когда-то я вела дневник, где записывала твоё лицо, и строчки складывались в губы и губы складывались в улыбку на моих губах. Я не целовала текст, не запихивала себе между ног изорванные и мятые бумажки, искомканное рваньё не повисало у меня на сосках, оставляя следы поцелуев, избитых, как голубое небо. Я не засыпала на бумажных руинах, подобных Колизею или Форуму, в ударах волн попеременно жара и голода, история человечества не была записана на этих камнях под дрожащими пальцами почти слепой нищенки, она спустилась с гор к морю, где похоронен её сын, она купается, не снимая одежды, в тягучих поцелуях, утягивающих на дно, о останься со мной в ушных раковинах и волосах водорослей, длинное письмо волн, ядовитых и жалящих драгоценностей, переполнивших память. Взмах твоих ресниц, взмах крыльев за спиной – ничего этого не происходило. Костёр на берегу, мужчины у костра, удары прорастающих сквозь тело ветвей и нежный свет китайских фонариков в этих ветвях – было или нет? Мой сын, мой любовник, мой бог – ты опять стал книгой сотни сплетшихся ветвей. Читай с любого места – начала не будет.