На холме, сквозь зеленой рощи,

При блеске светлого ручья,

Под кровом тихой майской нощи,

Вдали я слышу соловья.

По ветрам легким, благовонным

То свист его, то звон летит,

То, шумом заглушаем водным,

Вздыханьем сладостным томит.

Певец весенних дней пернатый,

Любви, свободы и утех!

Твой глас отрывный, перекаты

От грома к нежности, от нег

Ко плескам, трескам и перунам,

Средь поздних, ранних красных зарь,

Раздавшись неба по лазурям,

В безмолвие приводят тварь.

Молчит пустыня, изумленна,

И ловит гром твой жадный слух,

На крыльях эха раздробленна

Пленяет песнь твоя всех дух.

Тобой цветущий дол смеется,

Дремучий лес пускает гул;

Река бегущая чуть льется,

Стоящий холм чело нагнул.

И, свесясь со скалы кремнистой,

Густокудрява мрачна ель

Напев твой яркий, голосистый

И рассыпную звонку трель,

Как очарованна, внимает.

Не смеет двигнуться луна

И свет свой слабо ниспускает;

Восторга мысль моя полна!

Какая громкость, живность, ясность

В созвучном пении твоем,

Стремительность, приятность, каткость

Между колен и перемен!

Ты щёлкаешь, крутишь, поводишь,

Журчишь и станешь в голосах;

В забвенье души ты приводишь

И отзываешься в сердцах.

О! если бы одну природу

С тобою взял я в образец,

Воспел богов, любовь, свободу, —

Какой бы славный был певец!

В моих бы песнях жар, и сила,

И чувствы были вместо слов;

Картину, мысль и жизнь явила

Гармония моих стихов.

Тогда б, подобно Тимотею,

В шатре персидском я возлег,

И сладкой лирою моею

Царево сердце двигать мог:

То, вспламеня любовной страстью,

К Таисе бы его склонял;

То, возбудя грозой, напастью,

Копье ему на брань вручал.

Тогда бы я между прудами

На мягку мураву воссел,

И арфы с тихими струнами

Приятность сельской жизни пел;

Тогда бы нимфа мне внимала,

Боясь в зерцало вод взглянуть;

Сквозь дымку бы едва дышала

Ее высока, нежна грудь.

Иль, храбрых россиян делами

Пленясь бы, духом возлегал,

Героев полк над облаками

В сияньи звезд я созерцал;

О! коль бы их воспел я сладко,

Гремя поэзией моей

Отважно, быстро, плавно, кратко,