ПЯТЬ ВЕЧЕРОВ НА СЦЕНЕ «ЛУНАЧАРСКОГО».
«ОТЕЛЛО»: ВЫСШИЙ БАЛЛ ПЕДАГОГА!

Иногда курьезные обмолвки бывают знаковыми. Например, фраза директора театра им. Луначарского Александра Костюкова, что «Пять вечеров…» откроются спектаклем «Отелло», авторами которого являются… Магар и Шекспир.
А ведь если серьезно, то режиссер-постановщик и является в какой-то степени соавтором классика. Особенно в собственной сценической версии, что характерно для многих постановок Владимира Магара. Но в том-то и суть его мастерства, что новации с проекцией на нынешний век активно работают на изначальный замысел автора классического произведения. Даже если, например, лермонтовский «Маскарад» трансформировался из драмы в детективный «заговор масок» – трагикомедию.
В «Отелло» величайшее почтение к Шекспиру чувствуется с первого взгляда на сцену, над которой в центре крупной надписи «Театр Шекспира» воцарился гений мировой драматургии в стилизованной маске. Подобен маскам и нарочито многослойный яркий грим на лицах не только бойкого веселого Шута (Виктор Неврузов) и Шутихи (Валентина Огданская), но и всех актеров, вплоть до дирижера, руководящего действом.
Сцена с центральным помостом и многоуровневыми декорациями предстает объемным живописным полотном в рамке ярких огней – зримым воплощением шекспировского афоризма «Весь мир – театр, а люди в нем – актеры».
Фабула не отступает от шекспировского оригинала, так же, как знакомый текст в переводе Пастернака. А вот подача каждой сцены становится сюрпризом, подогревающим зрительский интерес. Зачем, например, Шут с видимым усилием выволок на помост громоздкую железную лохань, наполненную водой? Для того, чтобы метафорически материализовать момент отчаяния безответно влюбленного в Дездемону Родриго в диалоге с Яго («Как ты думаешь, что я сейчас сделаю?» – «Пойдешь и ляжешь спать» – «Утоплюсь сию минуту»). И Яго решительно окунает Родриго лицом в воду. Затем точно так же «топит» и себя, вздымая фонтан брызг, после чего падает «бездыханным», но через мгновение «оживает» со словами: «Нет, милый мой, не то я, чем кажусь».
Потрясающе убедительны и другие эпизоды, эффект которых достигается многими составляющими: сменой декораций, костюмами, музыкой. Например, динамичной зажигательной восточной мелодией, сопровождающей сцену гибели турецкого флота в бушующих «штормовых волнах».
По ходу действия все более усиливается ощущение боевой тревоги и накала страстей: от суматохи и кипучей напряженности в Венеции до всех последующих дней на Кипре среди кипения портовой жизни, празднеств, ночных драк и других спровоцированных происшествий, являющихся фоном будущей большой трагедии.
Но самой главной и смелой новацией режиссера-постановщика стало изумительное совмещение драматического действия со сценами из одноименной оперы Джузеппе Верди. С соответствующими костюмами и атрибутами.
Произведения двух жанров на одной сцене одновременно и воедино… Известно же, что нельзя объять необъятное. А в данном случае – получилось! Чудо в том, что не произошло, казалось бы, неизбежного нагромождения разноплановых – исходя из жанровой специфики – мизансцен. Все они не только великолепно вписались в единое сценическое пространство, но и органично дополнили друг друга, и в комплексе усилили эмоциональное восприятие эпизодов, сделав каждый из них мини-спектаклем.
Каждая пара актеров тоже составила изумительный ансамбль. Более того, зрители восприняли драматических актеров и их оперных двойников как единого героя в двух ипостасях.
От синтеза талантов выиграли все персонажи. И, прежде всего, Отелло (Сергей Санаев – Николай Филиппов).
Драматический актер по-шекспировски позиционирует своего героя как человека благородства и беззаветной отваги, позволившей ему, не раболепствуя, а рискуя жизнью на полях сражений, сделать блестящую военную карьеру и стать венецианским полководцем, вхожим в дома знати, где судьба свела его с красавицей Дездемоной, и он, почувствовав в ней родственную душу, полюбил ее больше жизни. С этой любовью для Отелло открылся мир красоты и гармонии, пришедший на смену прежнему хаосу в душе. Его любовь к Дездемоне, основанная на доверии, беспредельна: он любит ее, даже когда перестает ей верить.
Ревнив ли Отелло? На этот вопрос в свое время четко ответил А.С. Пушкин: «Отелло от природы не ревнив – напротив, он доверчив». Поэтому малейшее сомнение в верности жены, умело подогреваемое коварным Яго, мало-помалу перерастает в уверенность. Трагизм разочарования в самом святом предельно сдержанно, без намека на пафос, но впечатляюще актер передает интонациями каждой фразы, вплоть до роковой финальной: «Прощайте, оглушительные пушки! Конец всему – Отелло отслужил».
Глубину этого трагизма и сопутствующих ему душевных мук усиливает оперная ария в блистательном исполнении Николая Филиппова.
Благодаря оперно-драматическому дуэту особенно выиграли и герои второго плана – Кассио (Александр Порываев – Виталий Таганов) и Родриго (Алексей Красноженюк – Илья Спинов).
Специалисты скажут, что оперное искусство постигается годами. И будут правы, ибо так оно и есть. Но севастопольский академический драмтеатр вовсе не претендует на лавры московского Большого или миланского Ла Скала. Хотя… вокальные данные севастопольских актеров изначально – от Бога. И, были, конечно же, ранее замечены режиссером и востребованы в других постановках. Но если там музыкальные номера были только эпизодами, то в «Отелло» благодаря целенаправленной работе заведующей музыкальной частью театра композитора и педагога Екатерины Троценко для актеров впервые открылась возможность освоить оперные партии, а значит, шагнуть на более высокую ступень творчества.
Зрителей арии впечатляли – судя по бурным овациям после каждого номера.
– Надо же, как замечательно получилось! ¬– радостно поделилась со мной впечатлениями соседка в антракте. – Шла на Шекспира, а в подарок получила еще и Верди…
Вообще если говорить об актерской игре, то особо выделить кого-либо затруднительно. Потому что высокой планки достигли все без исключения. Однако по реакции зала чувствовалось, что наиболее впечатлил зрителей все-таки Яго – в драматургической ипостаси. Актеру Евгению Журавкину, наверное, впервые довелось предстать перед зрителем воплощением самых низменных начал человеческой природы – жадности («набей потуже кошелек»), эгоизма и других пороков.
Из нервно-порывистых движений дикого танца, жестов и фраз явствовало, как этому честолюбивому человеку досадно после очевидных воинских заслуг («Я на глазах Отелло спасал Родос и Кипр, и воевал в языческих и христианских странах») оказаться обойденным в чине и остаться всего лишь «поручиком их мавританства». Личная обида на несправедливость со стороны Отелло трансформируется в гипертрофированное желание отомстить мавританскому генералу во что бы то ни стало любой ценой – даже ценой жизни абсолютно безвинных людей.
Но, наверное, если бы Отелло и произвел его в лейтенанты вместо Кассио, Яго все равно продолжал бы смертельно ненавидеть благородного военачальника как своего антипода. «Я не перевариваю мавра», – говорит он. Равно как и Дездемону – тоже носительницу чуждой и враждебной ему душевной чистоты.
Наверное, нелегко было выдержать такую сценическую конкуренцию оперному двойнику Сергею Винокурову. Тем не менее, талант и вокальное дарование не позволили ему остаться «поющей тенью» драматургического героя.
Из женских героинь второго плана запомнилась восхитительная Шутиха в костюме всех цветов радуги (Валентина Огданская), которая одна была способна создать на помосте «эффект толпы» на празднестве. И Эмилия (Лилия Дашивец) – почти Яго в юбке, с решительным характером, острым умом и гремучей смесью темных и светлых душевных качеств. На вопрос Дездемоны, могла ли бы она изменить мужу «за целый мир», Эмилия отвечает: «За целый мир? Нешуточная вещь! Огромный мир – не малость за крошечную шалость». С такой же бездумной легкостью она отдает Яго платок Дездемоны. И лишь трагический момент истины превращает ее из легкомысленной субретки в настоящую героиню, разоблачившую Яго.
Но пальмы первенства, думаю, все же заслуживает Дездемона – «красавица и ангел доброты». Подчеркивая эту шекспировскую характеристику, Виктория Ершова минимальными изобразительными средствами, буквально штрихами создала пленительный и незабываемый образ – воплощение очарования, душевной чистоты, искренности и всепоглощающей любви и верности мужу. Оперный «двойник» Алла Салиева дополнила этот образ новыми нюансами.
В кульминационной заключительной сцене обе актрисы не подменили искренность мелодраматичностью. Трогательны и незабываемы мгновения финальной сцены, когда драматическая Дездемона следует за Отелло в глубину сцены – в небытие. И звучащее в этот момент пленительное сопрано оперной Дездемоны словно устремляется в горние выси…
В финале зрители долго не отпускали актеров со сцены. Одним из заинтересованных зрителей оказался учитель русского языка и литературы школы-гимназии № 1 имени А.С. Пушкина Борис Бабушкин. Он был в восторге. Если коротко – высший балл! И добавил, что обязательно будет рекомендовать старшеклассникам посмотреть этот спектакль.
…В нынешнюю пору безвременья, когда свергаются с пьедесталов былые кумиры, а отцы и дети говорят между собой словно на разных языках, что может помочь племени младому обрести верные жизненные ориентиры? Во многом классика как живительный источник духовности.
Подумалось: если поклонниками «Отелло» станет больше юных зрителей, значит, спектаклю гарантировано долгое и счастливое сценическое будущее.

Ольга СИГАЧЕВА.
Фото из архива театра им. Луначарского.

1.
[700x525]

2.
[525x700]

3.
[700x525]

4.
[700x525]

5.
[525x700]

6.
[525x700]

7.
[700x525]

8.
[466x700]

9.
[700x466]

10.
[700x525]