Но в гестапо не только партизан привозили, а и тех, кого немцы просто подозревали в чём-то: председателей колхозов, сельсоветов, партийных, комсомольцев... Не всех, конечно, а подозрительных. Вот товарищ мой, Зуев, туда по глупости попал. На год старше был, а из баловства нашёл где-то оружие и с друзьями стрелял тайком у карьера. Не то чтобы немцам вредить или в партизаны уйти хотели, а так, из мальчишеского баловства. Немцы об этом узнали и забрали его, нашли у него это оружие. Отправили в лагерь, избивали. Как-то остался жив и вернулся после войны домой, тут и умер.

Отправили в лагерь в Блудово?
— Нет, в какой-то другой лагерь, который особо охранялся.

Комендантский час был установлен только с осени. А до этого летом ходили свободно, даже в лес за грибами, за ягодами.

А ещё как-то осенью на площади повесили парнишку, лет 11-12. Он был беспризорник, приехал сюда из Ленинграда к тётке, а она умерла. И он стал шарить у немцев по карманам: то зажигалку украдёт, то пачку сигарет. Наконец его поймали и устроили показательный суд и казнь. Я даже помню полицая, который вешал его. Затем наши этого полицая сослали. А больше прилюдных казней не было.

А вот полицаи, кто это были? Обиженные на власть?
— Не сказал бы, что чем-то обиженные. Больше, чтобы прожить. В основном в полицаях местные были. Начальником полиции, например, был наш солецкий мужик. У него была семья, дети. Вот из-за пайка и работал на немцев.

А как при немцах была организована в Сольцах экономика, жизнь горожан? Где люди работали?
— Большинство работали у немцев. Женщины убирали, стирали, на пекарне работали, на кухне готовили. Мужчины пилили дрова, подметали, хоронили умерших в госпитале. Многие работали на ародроме: чистили снег, грузили бомбы. За это хороший паёк давали, и семьи были обеспечены.

Городской глава, Дубиничев Александр Александрович, был интеллигентный человек, хорошо относился к людям. Помогал беженцам, которые приезжали из-под Новгорода, выделял им жильё. Ведь зима, мороз, люди были плохо одеты. Управа сделала перепись населения.

Дубиничев возобновил работу хлебозавода, на том же месте, что и сейчас пекарня стоит. Туда с мельниц привозили муку. Хотя паёк был маленький – 350 грамм, а для иждивенцев – всего 100 грамм. У немцев пекарня была отдельная, где-то в районе курорта. Баня тоже работала. Магазинов не было, только базар.

А деньги немецкие ходили, оккупационные марки?
— И наши советские тоже, 10 рублей за одну марку. За работу платили и теми, и другими.

По карточкам только хлеб выдавали, а всё остальное самим надо было доставать. Вот и мне приходилось и дрова пилить, и воду носить немцам на кухню. А колодец по Комсомольской был далеко. Пока вёдер 10 принесёшь…

Дядя был ремесленником – кузнецом, слесарем. Он взял меня на работу в свою мастерскую, от Городской управы. Начальником и инженером в этой мастерской был Павлов Иван Петрович. Там я научился ремеслу жестянщика. Я и сейчас могу изготовить ведро, хоть с чёрного железа, хоть с оцинкованного так, что его не надо будет ни паять, ни красить – и без этого ни капли не прольётся. Могу любой замок починить. Учился ремеслу у Петра Моисеевича Богданова, который жил в привокзальном районе. Он был маляр по профессии и во время войны работал в мастерской у моего дяди.


Сольцы, военные годы. Танк БТ
[600x273]
"портрет шведова
[520x700]

После войны
Когда вас демобилизовали?
— В 1946 году, с той же авторемонтной базы в Луге. Шофёр, как я уже сказал, из меня не получился. Но чинил я машины хорошо, это дело знаю. Хорошо знаю лужение, пайку, заливку подшипников. Это мне пригодилось и на гражданке. В том же году вернулся в Сольцы. Тут была разруха, целых домов почти не осталось. Стал работать жестянщиком. По этому делу работы было много: и крыши крыть, и водопроводы тянуть. Учился в вечерней школе.

В 1948 году умерла мама. Мало пожила. Она была ровесницей отцу, тоже 1900-го года рождения.

Постепенно возвращались фронтовики и те, кого угнали немцы. Хотя многие остались на новом месте. Например, в Прибалтике в Клайпеде осталась семья моего дяди: трое сыновей и дочери. С одной стороны, ну что они вернуться на пепелище? С другой стороны, забыли родину, конечно. Но сам дядя вернулся, я его затем похоронил тут в Сольцах. А один из этих двоюродных братьев, Евгений, окончил мореходное училище, служил на флоте. Сейчас уже на пенсии, конечно, так как 1935-го года рождения.

Ну а я построил вот этот дом на берегу Шелони у моста. Женился. Приехал сюда в 1952 году военный инженер восстанавливать аэродром. С женой и двумя детьми. Хоть хозяйка его не работала, но наняли няньку – мою будущую жену. Она занималась с детьми, ходила на базар, стирала и убиралась. Она из Белоруссии, из крестьян. Ей в войну тоже досталось, чуть было не сожгли их немцы...

И когда этого инженера перевели из Быхова сюда в Сольцы, то и няню с собой позвали. В 1953 году мы поженились, начали рождаться дети. Есть у меня дочь и сын, внуки и внучки. Тут живут, в Сольцах. Правнучке уже 16 лет, правнуку – 9, недавно ещё одна родилась! Не думал, что доживу до такого, а нет, Бог дал жизни...

Всю жизнь работал. Вышел на пенсию в 60 лет в 1987 году – и затем тоже работа по хозяйству. Только три года тому назад корову держать перестали, уже не по силам.

Вот такая история. Спасибо, что поговорили, записали. Теперь внукам и правнукам останется почитать...


При описании судьбы солецких евреев использован фрагмент интервью К.И.Шветова из статьи Татьяны Брага «Легенды и были Молочковского бора» («Солецкая газета», 24 июня 2005 г).Воспоминания ветеранов Великой Отечественной войны.http://iremember.ru/[more/]