Вчера случайно увидела фильм о солдате Великой Отечественной войны Николае Сиротине.Молодой паренек , лет двадцать от роду , ценой своей жизни на три часа задержал наступление немцев в 1941 году на речке Добрость.Да, тронуло до глубины души.Потом прочитала обсуждение подвига Сиротина на форумах- стало противно от некоторых высказываний. Хорошо нам рассуждать сейчас о том времени, легенда это или миф, было это или не было.На той такой далекой и страшной войне много чего происходило героического и невероятного для нашего понимания.Моя мама всегда говорит , что в жизни есть люди и есть людыска.Люди всегда просто поступают по совести, людыска - как им выгодно. Николай Сиротин -поступил по- совести, так он был воспитан родителями.Благодаря таким людям мы победили в той страшной войне... ""Коле Сиротинину выпало в 19 лет оспорить поговорку «Один в поле не воин». Но он не стал легендой Великой Отечественной, как Александр Матросов или Николай Гастелло.
Летом 1941 года к белорусскому городку Кричеву прорывалась 4-я танковая дивизия - одна из дивизий 2-й танковой группы Хайнца Гудериана, одного из самых талантливых немецких генералов-танкистов. Части 13-й советской армии отступали. Не отступал только наводчик Коля Сиротинин - совсем мальчишка, невысокий, тихий, щупленький.
В тот день нужно было прикрыть отход войск. «Здесь останутся два человека с пушкой», - сказал командир батареи. Николай вызвался добровольцем. Вторым остался сам командир.
Утром 17 июля на шоссе показалась колонна немецких танков.
Коля занял позицию на холме прямо на колхозном поле. Пушка тонула в высокой ржи, зато ему хорошо видны были шоссе и мост через речушку Добрость. Когда головной танк вышел на мост, Коля первым же выстрелом подбил его. Вторым снарядом поджег бронетранспортер, замыкавший колонну.
Здесь надо остановиться. Потому что не совсем ясно до сих пор, почему Коля остался в поле один. Но версии есть. У него, видимо, как раз и была задача - создать на мосту «пробку», подбив головную машину гитлеровцев. Лейтенант у моста и корректировал огонь, а потом, видимо, вызвал на затор из немецких танков огонь другой нашей артиллерии. Из-за реки. Достоверно известно, что лейтенанта ранили и потом он ушел в сторону наших позиций. Есть предположение, что и Коля должен был отойти к своим, выполнив задачу. Но... у него было 60 снарядов. И он остался!
Два танка попытались стащить головной танк с моста, но тоже были подбиты. Бронированная машина попыталась преодолеть речку Добрость не по мосту. Но увязла в болотистом береге, где и ее нашел очередной снаряд. Коля стрелял и стрелял, вышибая танк за танком...
Танки Гудериана уперлись в Колю Сиротинина, как в Брестскую крепость. Уже горели 11 танков и 6 бронетранспортеров! Почти два часа этого странного боя немцы не могли понять, где окопалась русская батарея. А когда вышли на Колину позицию, у того осталось всего три снаряда. Предлагали сдаться. Коля ответил пальбой по ним из карабина.
Этот, последний, бой был недолгим...
«Все-таки он русский, нужно ли такое преклонение?» Эти слова обер-лейтенант 4-й танковой дивизии Хенфельд записал в дневнике: «17 июля 1941 года. Сокольничи, близ Кричева. Вечером хоронили неизвестного русского солдата. Он один стоял у пушки, долго расстреливал колонну танков и пехоту, так и погиб. Все удивлялись его храбрости... Оберст (полковник) перед могилой говорил, что если бы все солдаты фюрера дрались, как этот русский, то завоевали бы весь мир. Три раза стреляли залпами из винтовок. Все-таки он русский, нужно ли такое преклонение?»
- Во второй половине дня немцы собрались у места, где стояла пушка. Туда же заставили прийти и нас, местных жителей, - вспоминает Вержбицкая. - Мне, как знающей немецкий язык, главный немец с орденами приказал переводить. Он сказал, что так должен солдат защищать свою родину - фатерлянд. Потом из кармана гимнастерки нашего убитого солдата достали медальон с запиской, кто да откуда. Главный немец сказал мне: «Возьми и напиши родным. Пусть мать знает, каким героем был ее сын и как он погиб». Я побоялась это сделать... Тогда стоявший в могиле и накрывавший советской плащ-палаткой тело Сиротинина немецкий молодой офицер вырвал у меня бумажку и медальон и что-то грубо сказал.
Гитлеровцы еще долго после похорон стояли у пушки и могилы посреди колхозного поля, не без восхищения подсчитывая выстрелы и попадания...
Сегодня в селе Сокольничи могилы, в которой немцы похоронили Колю, нет. Через три года после войны останки Коли перенесли в братскую могилу, поле распахали и засеяли, пушку сдали в утильсырье. Да и героем его назвали лишь через 19 лет после подвига. Причем даже не Героем Советского Союза - он посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени.
Лишь в 1960 году сотрудники Центрального архива Советской армии разведали все подробности подвига. Памятник герою тоже поставили, но нескладный, с фальшивой пушкой и просто где-то в стороне.
11 танков и 7 бронемашин, 57 солдат и офицеров недосчитались гитлеровцы после боя на берегу реки Добрость, где стоял в заслоне русский солдат Николай Сиротинин.
Надпись на памятнике:
«Здесь на рассвете 17 июля 1941 г. вступил в единоборство с колонной фашистских танков и в двухчасовом бою отбил все атаки врага старший сержант-артиллерист Николай Владимирович Сиротинин отдавший свою жизнь за свободу и независимость нашей Родины»
Старший сержант Николай СИРОТИНИН родом из Орла. Призван в армию в 1940 году. 22 июня 1941
г. при авианалете был ранен. Ранение было легкое, и через несколько дней его направили на фронт -
в район Кричева, в состав 6-й стрелковой дивизии наводчиком орудия. Награжден орденом
Отечественной войны I степени посмертно.
http://poltora-bobra.livejournal.com/Огонек: : Issues 15-26
No cover image 1958 - Snippet view

Жители Кричева у могилы, где похоронили Николая Сиротинина.
Елена Корнеевна и Владимир Кузьмич Сиротинины.
ЛЕГЕНДА О ПОДВИГЕ
Архив Министерства обороны СССР. Здесь хранятся документы Великой Отечественной войны. Архив получает тысячи запросов и писем трудящихся с просьбами подтвердить службу за военный период, установить судьбу родных и близких. Одно из таких писем с почтовым штампом белорусского города Кричева нас особенно взволновало. Краевед Михаил Федорович Мельников писал о том, что от колхозников деревни Сокольничи он слышал рассказ о подвиге неизвестного артиллериста, «который летом сорок первого года до самой смерти один против тысячи фашистов бился. Да так бился, что враги в изумление пришли...»
Далее краевед Мельников рассказывал: ему удалось выяснить, что неизвестного героя звали Николаем и перед боем он жил в доме Анастасии Евменовны Грабской. С помощью жителей деревни отыскался адрес дочери Грабской Марии, работающей сейчас в городе Владимире. От нее узнали, что фамилия артиллериста, кажется, Сиротников, родом он из Орла, роста был среднего, симпатичный, вежливый, спокойный, а глаза озорные, с золотин- кой. И в Орле у Сиротникова оставались отец и мать...
Мельников запросил, не знает ли орловский облвоенкомат о судьбе Николая Сиротникова и его родителей. Ответ пришел отрицательный. Тогда краевед обратился за помощью в приемную министра обороны, откуда письмо переслали к нам, в архив.
И вот мы тоже принялись за поиски.
Установили, что летом 1941 года под Кричевом сражалась 6-я стрелковая дивизия, которая с боями отходила в глубь страны.
О тяжелых боях и героизме этих воинов поведали боевые документы, но самого главного для нас — списков солдат и офицеров, оборонявшихся под Кричевом, — не сохранилось.
Тогда мы решили поехать на место подвига.
Вечером прямо с кричевского вокзала заходим к Мельникову. Хозяин — дома, но болен, в постели.
Просматриваем записи воспоминаний очевидцев гибели неизвестного артиллериста. Знакомимся попутно с историей Кричева, который, оказывается, немногим моложе Москвы.
Весь день беседуем с жителями. И вот что узнаем из их рассказов.
10 июля 1941 года в деревню Сокольничи, расположенную тремя километрами западнее Кричева, прибыла наша артбатарея. Одним из орудий батареи командовал молодой артиллерист Николай. Огневую позицию он выбрал на околице деревни. Всем расчетом за один вечер были вырыты артиллерийский окоп, а затем еще два запасных, ниши для снарядов и укрытия для людей.
Командир батареи (его фамилию не удалось установить) и артиллерист Николай поселились в доме Анастасии Евменовны Грабской. Помогли хозяевам вырыть блиндаж.
Пятнадцатого утром от Могилева донеслись слабые раскаты орудийной канонады. С каждым часом они становились все громче, а пустынное ранее Варшавское шоссе заполнил поток беженцев и отступающих частей.
К вечеру 16 июля шоссе опустело. Когда уже почти все наши войска прошли, прикрывать отход поручили Николаю.
На рассвете из леса донесся рокот вражеских моторов. Начался обстрел деревни. Затем на шоссе гигантским пятнистым удавом выползла вражеская колонна. Впереди — бронетранспортер, за ним — набитые солдатами грузовики.
Замаскированная пушка ударила по колонне.
Вспыхнул бронетранспортер, свалилось в кюветы несколько покореженных грузовиков. Из леса выползли еще несколько бронетранспортеров и танк. Николай подбил танк. Пытаясь обойти танк, два бронетранспортера свернули вбок и прочно увязли в болоте. Из-за Кричева брызнуло лучами взошедшее солнце. Атаки следовали одна за другой. Осатаневшие гитлеровцы полезли напролом. Николай сам подносил боеприпасы, наводил, заряжал и расчетливо посылал снаряды в гущу врагов.
А разрывы уже все ближе дыбили землю вокруг одинокого артиллериста. Дымились развороченные сараи и конюшня, рухнула крыша коровника. Очередной снаряд разорвался возле самой пушки, и Николай упал. Защищать 476-й километр Варшавского шоссе стало некому... Когда гитлеровцы ворвались в деревню, они не сразу поверили тому, что их сдерживал всего один советский воин.
Они долго ходили вокруг пушки, считали пустые зарядные ящики и смотрели на заваленное техникой и трупами шоссе. Потрясенные бесстрашием артиллериста, враги не посмели надругаться над погибшим героем и сами похоронили русского солдата.
Такова история подвига неизвестного артиллериста.
Сотый раз спрашиваем мы жителей, пытаясь установить фамилию Николая.
— А знаете, — сказали нам наконец, — фамилию может знать бабка Вержбицкая: она была на похоронах и по-ихнему с главным начальником немцев разговаривала.
Во-он ее хата.
Ольгу Борисовну Вержбицкую мы застали дома. Да, она знает немецкий язык. Еще молодой жила в Латвии, там научилась. Она переводила слова полковника. Длинный такой и лысый. Перед тем, как опустить артиллериста в могилу, фашисты обшарили его карманы. Нашли медальон и в нем бумажку: узенькая полоска из школьной тетради с адресом родителей.
— Переводи, что там написано, — приказал полковник.
— Я перевела, и медальон фашисты забрали. Помню фамилию — Сиротинин. Имя — Николай. Жил в Орле, на улице Добролюбова. Номер дома и отчество Сиротинина не запомнила.
— Может быть, фамилия артиллериста Сиротников?
— Нет, — покачала головой Ольга Борисовна. — Помню точно: Сиротинин.
В Орле поиски начинаем с посещения облвоенкомата. И сразу приятная неожиданность: здесь мы встречаем Героя Советского Союза полковника Мандрыкина, который в июле сорок первого года сам воевал под Кричевом. Просим его рассказать о боях.
— Наш батальон отходил по Варшавскому шоссе за реку Сож, — начал Мандрыкин. — Отступали мы последними. Сзади остался только молодой артиллерист, который обещал прикрыть наш отход. Фамилии не помню. Разве тогда до этого было! — пожимает плечами Мандрыкин.
Вместе едем в горвоенкомат. Перелистываем одно, другое, третье дело. И вдруг!.. «Сиротинин Николай Владимирович. 1921 года рождения. Уроженец Орла. Призван 5 октября 1940 года с завода «Текмаш». Отправлен в распоряжение 55-го стрелкового полка, гор. Полоцк. Домашний адрес: г. Орел, улица Добролюбова, No 32».
Улица Добролюбова, No 32. Небольшой домик. Стучимся, заходим. Навстречу поднимается худощавый старик лет семидесяти с орденом Ленина на железнодорожном кителе. М&золистой ладонью приглаживает стриженную под машинку голову, не мигая смотрит нам в глаза. Из боковой комнаты выходит седая женщина.
— Владимир Кузьмич Сиротинин.
— Елена Корнеевна.
— Семья у нас большая, детей пятеро, — рассказывает Владимир Кузьмич. — Я машинистом на паровозе служил, теперь на пенсию ушел. Жена — домохозяйка... Николай по возрасту был у нас вторым. Фотографии его только нет. Сниматься он был не охотник. Когда был маленьким, любил встречать мой паровоз у семафора.
— Ласковый был, работящий, Младших нянчить помогал, — добавляет мать.— После школы работал на заводе токарем. Ушел в армию, выучился там на артиллериста...
Давно отгремели битвы Отечественной войны. ...

Т. СТЕПАНЧУК,
Н. ТЕРЕЩЕНКО,
сотрудники архива Министерства обороны СССР

http://topwar.ru[more/]