«Мне пришла мысль написать оркестровую пьесу фантастического характера на пушкинский пролог к „Руслану и Людмиле“, — вспоминал композитор.
<...>— Пушкин, вкратце перечисляя элементы русского сказочного эпоса, входившие в рассказы чудесного кота, говорит:
"Одну я помню, — Сказку эту поведаю теперь я свету",и рассказывает сказку о Руслане и Людмиле. Я же рассказываю свою музыкальную сказку. <...> Сказка моя, во-первых, русская, во-вторых, волшебная <...>
Пусть всякий ищет в моей сказке лишь те эпизоды, какие представятся его воображению, а не требует с меня перечисленного в пушкинском прологе »
(«Летопись моей музыкальной жизни»)
СКАЗКА
Все образы «Сказки» фантастичны, загадочны, таинственны, кроме краткой напевной «присказки», появляющейся впервые во вступлении, а затем на гранях разделов. Эта сравнительно небольшая оркестровая пьеса содержит в себе целую энциклопедию музыкальной фантастики, от нее ведут нити к позднейшим операм Римского-Корсакова.
Здесь нет ни развернутых картин, ни развивающегося повествования, ни любимых композитором плавных переходов-сопоставлений. Драматургию «Сказки» скорее можно уподобить мозаике звуковых мгновений: «персонажи» показываются и скрываются, чтобы вновь неожиданно возникнуть перед удивленным слушателем. Отсюда многотемность, или, точнее — многомотивность, сочинения.