ВЛАДИМИР ТКАЧЕНКО. АВТОБИОГРАФИЯ.
Здравствуй, дорогой друг!

Меня зовут Владимир Ткаченко. Я появился на свет в 1-ом роддоме г. Херсона 10 ноября 1972 г в 2 часа ночи.

В этот же день в разные годы родились Калашников и Де Голль, а умерли Артюр Рембо и Леонид Брежнев.

До сих пор свежи в моей памяти воспоминания о сосании материнской груди, хождении под стол, чтении первой книжки ("Воробышек" Горького) и латаных бабушкиных рейтузах.

В 1,5 года я спел песню "В траве сидел кузнечик", в 2,5 выучил на слух "Бородино" Лермонтова, в 3 года убил лопатой бабушкину курицу.

В это же время умер мой дедушка - белый офицер, кадет и граф, оставив после себя 4 прекрасных дочки (одна из которых - младшенькая- являлась моей мамой), уютный большой дом, дневниковые записи, эпитафию на собственную могилу и добрую память.

Самой любимой игрой детства были "войнушки" - ковбои и индейцы.

Моя тетя привозила мне из Венгрии фирменных солдатиков и поэтому мои войска все время побеждали.

В 5 лет я закопал свой первый клад. Обычно люди любят находить клады, а вот я люблю их закапывать. Содержимым клада стали бабушкины довоенные сережки. Это место я помню до сих пор, хотя сейчас там стоит 9-ти этажный панельный дом.

Тема клада, кстати, проходит красной нитью через всю мою семейную историю. Дело в том, что мой дедушка, о котором я рассказал чуть выше, перед смертью решил пошутить над своими зятьями. И поведал им историю о том, что в стене сарая он запрятал сокровища. Зятья (младшеньким из которых был мой папа) после похорон разнесли сарай по косточкам и ничего кроме засранного птичками сапога не нашли. Это, на мой взгляд, свидетельствует отнюдь не о меркантильности зятьев, а о большом чувстве юмора моего дедушки.

В детском саду было хорошо. У меня было 7 жен, и одна неразделенная любовь. Там же выяснилось, что я плохо различаю цвета, поскольку елочки мои были всегда фиолетовыми.

Первые 3 класса я отучился на одни пятерки, в самой босяцкой школе Херсона, школе № 7. Босяцкой она являлась потому, что была названа в честь самого главного босяка г. Херсона Илюши Кулика, героя-партизана. Помимо того, и располагалась она в самом босяцком районе под названием "Мельницы", где мы и проживали.

В 4-ом классе меня перевели в жутко распонтованную школу под номером 30.

В классе со мной учились дети начальников обкомов и облисполкомов, поэтому мне - сыну простых но честных инженеров - было там мягко говоря, не в кайф.

Параллельно с общеобразовательной я учился в музыкальной школе по классу фортепиано, которую закончил с отличием. Вообще музыкальная школа, одно из самых светлых воспоминаний детства, я там периодически выигрывал разные конкурсы. Свою учительницу, Валентину Дмитриевну Герасименко, навещаю до сих пор.

Отучившись 8 классов, я подался в медучилище. Желание заниматься медициной было наивным, отчасти даже лирическим и растянулось на долгие 13 лет. В течение 3,5 лет фельдшер Ткаченко играл в КВН, ставил спектакли, и выполнял функции записного тапера.

По окончании медучилища, я уехал в вечно зеленый город Симферополь, с робким желанием стать врачом. На 2-ом курсе мединститута со мной случилась приятная неожиданность - я познакомился с одним кучерявым хлопчиком из Севастополя по имени Максим. Мы были по уши влюблены в творчество Параджанова - что сейчас называется, "въезжали в тему". Купили кинокамеры и начали снимать кино. Фильмов мы НЕ сняли, больше чем сняли. Один из наших самых известных не снятых фильмов называется "Последние дни Феллини". Мы его хотели снять, когда великий режиссер был уже в глубокой коме, но не успели. Надеюсь, что какие-то отголоски нашего фильма отразили в своем грустном хите две известные грустные группы.

Потом, скорее интуитивно, чем умышленно, мы начали с Максимом писать первые песни. Со временем, в нас вселились добрые музыкальные бесы, и мы, полагаясь на свой вкус и зачаточные способности, потихоньку стали стряпать новое музыкальное слово.

Группа "Ундервуд" образовалась в 95 году из студентов Крымского мединститута. В ней, помимо нас с Максимом, играли в разное время Евгений Чемоданов (гитара), Валерий Кестер (бас), Вячеслав Кисловский (барабаны) (к сожалению, он скончался) и Викентий Дыро (барабаны), а также много других хороших людей.

Наша муза была изначально ориентирована на высокую поэзию и альтернативное восприятие рок-н-ролла. Я, если честно, этот рок-н-ролл вообще не люблю. Музыку люблю, рок-н-ролл - нет. Для меня рок-н-рлл - это, прежде всего, какой-то тупой фетиш про кожу, фенечки, примочки, длинные волосы, дешевое бухло и суициды. Я этого не люблю. Не понимаю.

Поскольку для нас примером для подражания служили не "Чайф" с "ДДТ", а Бродский с Хармсом, соответственно и песни у нас про другое.

Мы все время старались и стараемся развивать экстремальную идею в песню, а потом играть с этой идеей.

Окончив Мединститут, мы разбежались. Следующие 3 года я провел в Херсоне, исполняя обязанности врача анестезиолога-реаниматолога.

За это время я научился:

Работать доктором
Считать деньги
Пить по-мужски
В 2000 году нас с Максимом услышало нужное ухо. Это ухо было нежным и мудрым. Принадлежало оно Олегу Нестерову, продюсеру компании "Снегири-музыка".

Тогда же мы приехали в Москву, где и живем уже чуть больше года. И стараемся делать свою музыку на память себе и на радость людям.

Все остальное - история.


МАКСИМ КУЧЕРЕНКО. АВТОБИОГРАФИЯ.
Родился жаркой южной ночью тогда, когда ещё был жив Брежнев. Семейное предание донесло до меня, что накануне моего рождения моя мама мечтала о сыне, который мог бы петь и хоть немного играть на гитаре, буквально хоть несколько аккордов. Ещё мама за десять дней до роддома съела много раков (тогда мы жили на реке Днепр), говорят, чуть ли ни целое ведро.

Город, в котором я родился, стал для меня инфернальным чуть позже, поскольку я провёл в нём семь лет жизни и со своим другом Владимиром делал группу Ундервуд.

Город этот Симферополь - совершенно живой и балахманый город, возникший на пересечении татарских дорог острова Крым. Впрочем, вы знаете, что Крым - это такой ковчег беглецов различных видов и рас. Мои предки болгары, например, 200 лет жили на побережье Чёрного моря. За всё это время гены впитывали солнце, благодатное море и портвейн винзавода Массандра.

Своими дедушками я горжусь, хотя ни один из них не был на войне, а чисто выживали кто как сможет. Например, один мой дед ушёл в море ловить рыбу, а в село зашли немцы. Они назначили дедушку председателем колхоза. Когда он вернулся, то делать было нечего. До прихода Красной Армии дед как-то перекантовался, а потом, конечно же, на Колыму на 10 лет. Там он работал поваром в столовой, что спасло его тот голодной смерти.

Второй дед был труженником Днепрогэса из города Запорожья. Дед был хохляцкий, мудрый, по-народному интеллигентный, и к нему все ходили советоваться.

У меня есть фотография, где оба деда поют песню. Это важная фотография.

Я младший и поздний ребёнок в семье. У меня есть брат Олег - очень активный и живой человек, любящий в жизни всё. Мой папа человек правильный и сделал себе прекрасную карьеру учёного, а впоследствии ректора института.

В возрасте трёх лет я залез на шкаф и он на меня упал. Подушки, которые лежали на верхней полке, с Божьей помощью саммортизировали, и я остался нормальным.

Моим любимым занятием в детстве было прослушивание винилок с детскими музыкальными сказками. Первым разочарованием в моей жизни был просмотр мультфильма "Бременские музыканты", поскольку я совсем не так представлял себе весь этот фантазийный мир. Я понял, что ничего не может быть лучше твоего собственного придуманного мира. Я придумывал всякие воюющие между собой страны, имена героев и их вождей. Я придумал и инсценировал похороны Брежнева в своих детских масштабах, что ввело мою бабушку в шок. Я рос задумчивым, любил уединённые прогулки и однажды на озере Севан в Армении, где мы отдыхали с мамой, я потерялся на несколько часов, которые для меня прошли незаметно. Нашла меня армянская водная милиция на катерах. Впрочем, я пришёл сам. Я люблю уходить и возвращаться. Хотя есть такие места и люди, к которым я никогда не вернусь. В этой строчке "We will never go back home" - в этой строчке Уэйтса что-то есть.

Ещё у меня был в детстве убитый бобинный магнитофон, который я смазывал растительным маслом, когда он плохо работал, и тогда он работал лучше. Я писал музыку с телевизора.

Когда я жил в г. Кировограде и ранним зимним утром шёл на тренировку по лёгкой атлетике, я увидел красивую молодую женщину. Она шла в белой ночной рубахе, с распущенными развевающимися волосами, совершенно босая. Она шла быстро и грациозно. "Эй, пацан, пацанёнок!" - крикнула она мне. Я понял, что она безумна. Спустя годы я смог поставить ей диагноз, но до сих пор загадка притягательности безумия для меня не разгадана.

На гитаре научился играть в медучилище . Аккорды показывал одногруппник Юра. Первая песня, которая была мною разучена, - "Рок-н-ролл мёртв, а я ещё нет". Там же в медучилище я узнал женщин с самой неприглядной стороны. Кто пребывал в женских коллективах, тот меня поймёт. Я взрослеть не торопился. В общем-то не тороплюсь и сейчас.

Потом был мединститут. Два года скуки и поиска смыслов юного Вертера.

Самое интересное, что таких, как я, ещё было в мире немало. Они странно одевались, читали странные книжки, плохо выглядели и носили с собой кассеты, которыми постоянно обменивались. С ними тусовались некрасивые, но по-особому сексуальные девушки. В моду входили фенечки и группа Дорз, разрекламированная Оливером Стоуном через 20 лет в СССР. Я стал посещать общежитие, хотя сам жил на квартире сначала у алкоголика-старика, а затем у параноидальной бабушки.

В буфете общежития я периодически видел странного высокого какого-то ротмантически отмороженного субъекта с которым позже познакомился. Это был Владимир Ткаченко. Мы обладали любительскими кинокамерами и 15 метрами проявленной плёнки. Это был предмет обоюдной гордости и глубокого разговора об исскустве. Позже я пригласил его в свой проект по съёмке клипа на песню А.Вертинского "Кокаинеточка".

А еще позже родилась группа "Ундервуд". Это произошло по совместной договорённости на крыше общежития № 3. Это потрясающее место. Реально крыша поликлиники, которая ниже окон собственно общаг. Получался такой амфитеатр.

К нам присоединился печальный с виду меломан Валерий Кестер, красавец-распиздяй Евгений Чемоданов и талантливый невысокий интеллигентный еврейский юноша Вячеслав Кисловский, завёрнутый на биохимии и энтомологии. Это были басист, гитарист и соответственно барабанщик. Тогда.

Далее было ещё одно инфернальное событие - поездка на 2й психотерапевтический семинар, куда мы с Володей поехали. Вова проводил время гиперсветски и вкусил всех земных удовольствий в то время, когда я понял про психотерапию и собственно стал на стезю психиатра.

Группа в своём первозданном составе просуществовала почти 4 года. После чего я уехал в Севастополь в психбольницу работать. Тихое будущее разорвал телефонный звонок из Москвы Владимира Ткаченко о том, что Снегири и Олег Нестеров предложили контракт.

Я женат, мечтаю о детях, цветном телевизоре, славе и скорейшем окончании войны в Афганистане.


ДЛЯ КОГО МЫ ПИШЕМ НАШИ ПЕСНИ? -РАЗМЫШЛЕНИЯ О МУЗЫКЕ.
Наши песни будут любезны человеку, который помнит отчество поэта Пушкина или хотя бы знает как его звали.

Наши песни вертятся и скачут в околокультурном пространстве, не являясь при этом ни рок-н-роллом, ни попом, ни рокапопсом.

Мы можем утверждать с глубокой уверенностью и отдавать себе отчет в том, что существует такая определенная категория песен - песни УНДЕРВУДА.

У нас почему-то есть такая мораль о том, что мы знаем, как надо писать песни и как делать это красиво.

Очень важно не повторяться ни в чем - ни в мелодии, ни в тексте. Если мы замечаем эффект калькирования, мы эту песню сразу сдаем в утиль.

Да, у нас много непонятных и трудных слов и метафор, но не для того родились мы, чтобы рифмовать всю жизнь: кровь-любовь, вечер-плечи и мне бы-хлеба.

Да, мы неравнодушны к красивому слову и любим играть со своим воображением - скажите, кого это может озадачить или напрячь?

Процесс создания песен обычен - отдельная музыкальная фраза, отдельная словесная бомба и попытка их синтеза и развития в привычном для нас жанре - жанре песни УНДЕРВУДА.

Метафоричность песенного языка была для нас изначальной. Мы даже не пытались как-то себя упростить, вогнать наше слово в потные свитки русского рока, да это, наверное, у нас никогда и не получилось бы. Нам всегда было уютно, весело и свободно рядом со своими песнями.

Наше отношение к слову - это все-таки любовь, а не флирт. Наши тексты, при кажущейся их витиеватости - абсолютно внятны и абсолютно доступны печальному русскому уму.

Попробуйте соединить высокое и низменное, попробуйте выстроить график песенной концепции, опираясь на логарифмы высокого штиля и уличного слэнга, на синусы кабацкого блатняка и классической музыки.

Мы уверены, что у вас это получится, а иначе и быть не может. И поверьте на слово - никакой кривой логики. Ну, может, разве что слегка.

Мы - люди, живущие на стыке двух песенных культур - русской и украинской. Несмотря на общий славянский корень, многое различает эти культуры. Тем более, что мы говорим до сих пор на суржике - смешанном украино-русском наречии - веселом и точном языке, на котором говорит пол-Украины и большая часть Крыма.

Моя бабушка, например, (царство ей небесное) говорила: коклета (котлета), свайба (свадьба), пурье (пюре), калидор ( коридор), джинчи ( джинсы).

Кроме того, Симферополь являлся и является до сих пор средоточием разных культур (в том числе и татарской), таким жирным черноземом, на котором может вырасти еще много вкусной музыкальной алычи.

О вкусах не спорят. Их диктуют. Диктуют время и люди. Нет смысла перечислять наши любимые группы, тем более, что их не так уж и много. Нас трудно назвать меломанами.

Просто важно иногда понять некоторые вещи, и, если они приемлемы, ты их начинаешь любить, холить и лелеять. Поэтому для нас так важен мелодизм текста и музыки.

Должна быть абсолютная, единая, чистая гармония, пусть не во всем (в жизни ее, конечно, нет), пусть хотя бы в песнях, неважно, о ком эта песня написана и по какому поводу.

Персоналий у нас предостаточно: как реальных - Гагарин, Монро, как литературных - Гумберт и Лолита, Офелия, так и вымышленных - леди Глюк, Вишневый де Сад.

В жизни возникает довольно много историй и ситуаций, которые могут подарить тему для песни, главное на это вовремя обратить внимание и не забыть об этом спустя полчаса.

А пишем мы песни, потому что нас прет.


Владимир ТКАЧЕНКО
Максим КУЧЕРЕНКО
УНДЕРВУД


Источник: http://www.undervud.ru