Валентин Иосифович Гафт
Советский и российский актёр театра и кино. Народный артист РСФСР.
Родился в Москве 2 сентября 1935 года. Именно в этот день 2015 года - он, да и все поклонники творчества замечательного актера, отмечали славный - 80-летний юбилей артиста.
Валентин Иосифович - один из самых любимых советских актеров.
Несмотря на то, что он почти всегда играл роли второстепенные, невозможно представить без его участия фильмы «Здравствуйте, я ваша тетя», «О бедном гусаре замолвите слово», «Гараж», «Небеса обетованные» и другие - их более сотни.
Между тем, Гафт - не только актер, но и поэт.
Его стихи пронзительны, они трогают за душу, их хочется перечитывать снова и снова. Допускаю, что это не шедевры стихосложения, но в них есть душа, и боль, и великая грусть умного человека. Есть всё, что должно быть в настоящих стихах.
Еще у Гафта есть эпиграммы - это, как бы отдельный вид поэтического творчества. Эпиграммы, зачастую, просто убийственны.
А стихи Гафта свободны от розового флера и излишних сантиментов.
Именно поэтому, сегодня только стихи - колючие стихи Валентина Иосифовича. Ведь не зря актер Александр Филиппенко предложил расшифровать фамилию ГАФТ, как
Гениальный Автор Феноменальных Текстов.
Дельфин
Зачем к нам из таинственных глубин,
За смерть друзей не отомстя ни разу,
Спасая мальчиков в пути, приплыл дельфин,
Толкаясь в ускользающий наш разум?
Зачем, ракетой прыгая в кольцо,
Закусывая рыбкой за успехи,
Сжимая боль, как налитой свинцом,
Он сердце разрывает для потехи?
Уже давно распалась связь времен,
Живые разделились на отряды,
Родства не помним мы, и нет у нас имен,
И тайной кем-то названы преграды.
Дельфин, мой Гамлет, ты мой брат родной,
Я знаю, что мы родственные души.
Идя к тебе, я захлебнусь волной,
А ты, идя ко мне, умрешь на суше.
Я сяду в домик на колесах
Я сяду в домик на колесах, пусть называется «вагон»,
Не вытирай, подруга, слезы, я с детства в поезд был влюблен.
Купе - не хуже, чем квартира: постели, лампочка, вода…
В вагоне даже два сортира, но только очередь туда.
Там есть вагоны-рестораны, поесть там можно и попить,
И есть там красные стоп-краны, но ручку лучше не крутить.
Дождаться надо остановки, послать вагон ко всем чертям,
И дунуть пулей из винтовки назад, к любимой, по путям.
Пес
Отчего так предан Пес, и в любви своей бескраен?
Но в глазах - всегда вопрос, любит ли его хозяин.
Оттого, что кто-то - сёк, оттого, что в прошлом - клетка!
Оттого, что человек предавал его нередко.
Я по улицам брожу, людям вглядываюсь в лица,
Я теперь за всем слежу, чтоб, как Пес, не ошибиться.
Хулиган
Мамаша, успокойтесь, он не хулиган.
Он не пристанет к вам на полустанке.
В войну (Малахов помните курган?)
С гранатами такие шли под танки.
Такие строили дороги и мосты,
Каналы рыли, шахты и траншеи.
Всегда в грязи, но души их чисты.
Навеки жилы напряглись на шее.
Что за манера - сразу за наган?!
Что за привычка - сразу на колени?!
Ушел из жизни Маяковский-хулиган,
Ушел из жизни хулиган Есенин.
Чтоб мы не унижались за гроши,
Чтоб мы не жили, мать, по-идиотски,
Ушел из жизни хулиган Шукшин,
Ушел из жизни хулиган Высоцкий.
Мы живы, а они ушли Туда,
Взяв на себя все боли наши, раны.
Горит на небе новая звезда -
Ее зажгли, конечно, хулиганы.
Грехи
«Ах, если бы она была жива,
Я всё бы отдал за неё, всё бросил»…
Слова, слова, слова, слова, слова.
Мы все их после смерти произносим.
И пишутся в раскаянье стихи,
Но в глубине души навеки будут с нами
Грехи, грехи, грехи, грехи, грехи,
Которые не искупить словами.
«Я и ты, нас только двое?»
Я и ты, нас только двое? О, какой самообман.
С нами стены, бра, обои, ночь, шампанское, диван.
С нами тишина в квартире и за окнами капель,
С нами все, что в этом мире опустилось на постель.
Мы - лишь точки мирозданья, чья-то тонкая резьба,
Наш расцвет и угасанье называется - судьба.
Мы в лицо друг другу дышим, бьют часы в полночный час,
А над нами кто-то свыше все давно решил за нас.
Вечер не вечность.
Промчится - как миг новогодний,
Снег, поискрившись - сойдет, не оставив следа.
Знаю, что очень люблю, что люблю тебя очень - сегодня,
Завтра, быть может, не будет уже никогда.
Сумка
Человек - не недоумка, приспособился в миру,
Например, придумал сумку, подражая кенгуру.
Человек - не недоумка, он и гений, и злодей,
Словно дети, деньги в сумках спят у сумчатых людей.
Ёлка
Ходили по лесу, о жизни трубили
И елку-царицу под корень срубили,
Потом ее вставили в крест, будто в трон,
Устроили пышные дни похорон.
Но не было стона и не было слез,
Снегурочка пела, гундел Дед Мороз,
И, за руки взявшись, веселые лица
С утра начинали под елкой кружиться.
Ах, если бы видели грустные пни,
Какие бывают счастливые дни!
Но смолкло веселье, умолкнул оркестр,
Для будущей елочки спрятали крест.
Ходили по лесу, о жизни трубили…
Живых всё меньше
Живых все меньше в телефонной книжке,
Звенит в ушах смертельная коса,
Стучат все чаще гробовые крышки,
Чужие отвечают голоса.
Но цифр этих я стирать не буду
И рамкой никогда не обведу.
Я всех найду, я всем звонить им буду,
Где б ни были они, в раю или в аду.
Пока трепались и беспечно жили -
Кончались денно-нощные витки.
Теперь о том, что недоговорили,
Звучат, как многоточия, гудки.
Мосты
Я строю мысленно мосты, их измерения просты,
Я строю их из пустоты, чтобы идти туда, где Ты.
Мостами землю перекрыв, Я так Тебя и не нашел,
Открыл глаза, а там… обрыв, мой путь закончен, я - пришел.
Гамлет
Нет, Гамлет, мы неистребимы, пока одна у нас беда,
Пред нами тень отцов всегда, а мы с тобой - как побратимы.
Решая, как нам поступить, пусть мы всегда произносили
Сомнительное слово «или», но выбирали только «быть».
Цепи
Ты, колокол, звонишь по ком?
То нежно ты зовешь, то грубо,
Мы ходим по цепи гуськом
Вокруг таинственного Дуба.
И кот мурлычет неспроста,
Но жизнь от этого нелепей,
Зачем с цепочкой для Креста
Бренчат еще и эти цепи?
Ты, колокол, звонишь по ком,
Кому даешь освобожденье?
Кому заменишь целиком
Оков ржавеющие звенья?
Бабочка.
Через муки, риск, усилья пробивался к свету кокон,
Чтобы шелковые крылья изумляли наше око. …
Замерев в нектарной смеси, как циркачка на канате,
Сохраняют равновесье крылья бархатного платья…
Жизнь длиною в одни сутки несравнима с нашим веком,
Посидеть на незабудке невозможно человеку…
Так, порхая в одиночку, лепестки цветов целуя,
Она каждому цветочку передаст пыльцу живую…
Когда гусеница в кокон превратится не спеша,
Из-под нитяных волокон вырвется её душа…
Жизнь былую озаряя, улетит под небосвод.
Люди, мы не умираем, в каждом бабочка живет.
Дубленка
Вот так умрешь, а кто-то сдуру
В тебе оценит только шкуру.
Музыка: David Garrett «Summer» и «New Day»
 | 
Lyarder |
|
|
|