О дневниках и письмах художниц. https://yandex.ru/q/art/7802608641/?answer_id=8271b8bb-fa43-422a-a921-736dcf5aa0e716-06-2024 04:32к комментариям - к полной версии
- понравилось!
Вообще любые тексты художников это большая ценность, потому что редко два дара проявляются с равной силой и обычно художники «как собаки, все понимают, только не говорят» (так любил говорить мой преподаватель в изостудии). А между тем любые свидетельства от самих художников о себе очень важны. Особенно запомнились дневники Сальвадора Дали, работы Владимира Фаворского (в нем удивительно соединились философ и художник). Сильное впечатление остается от романа Д. Мережковского «Леонардо», где автор использовал записки художника в романе. Это создало совершенно особое впечатление, когда читаешь про художника как главного персонажа романа, воспринимая его как живого человека, и на этом фоне там же читаешь его записи. Респект Мережковскому, он глубоко изучил материал.
1. Дневник Шапориной - уникальный документ, явление не столько художественное, сколько скорее общеисторическое. Любовь Шапорина (1879-1967) была художницей и переводчицей, женой известного композитора, вращалась в культурной тусовке своего времени, со многими общалась и дружила, от Ахматовой до Алексея Толстого, от Шостаковича до Остроумовой-Лебедевой. Шапорина вела свой дневник в течение всей жизни, с дореволюционного времени с перерывами вплоть до 1960-х годов и писала довольно откровенно о своих мыслях, чувствах и обо всем происходящем вокруг нее, от трудностей в личной жизни до интриг на работе, от разговоров в трамваях до политических заявлений. Что было очень редким явлением для советского времени, когда люди быстро привыкли, что бумаге доверять ничего нельзя. Собственно об искусстве там довольно мало, но книга уникальная. Особенно поражают страницы о блокаде - она оставалась в Ленинграде от начала до конца...
" Я бесконечно устала. Мне кажется, что каждое мое ночное дежурство берет у меня полгода жизни и килограмма два веса. Следующий день я лежу замертво между хождениями в столовую. Сегодня второй день, но и то еще я не отдохнула. Двадцать часов почти все время на ногах, работа неинтересная, начальство отвратительное. Не знаю, что и делать. Вообще что делать?
Может быть, самое умное было бы копить денег на гроб, купить доски, заказать гроб; затем скопить достаточно хлеба, чтобы быть отпетой и похороненной по-человечески. И ждать смерти. Надо же смотреть в лицо действительности: если ничего не изменится, не случится чуда, если нас ждет второй год блокады и я буду так же питаться, как сейчас, я протяну еще самое большее три месяца. Я это чувствую по убыли физических сил. Это не мешает мне разоряться на книги: купила Еврипида второй том, второй том Ключевского, который Юрий увез и не вернул, ищу пятый том, нашла Стасюлевича два тома «Материалы к истории Средних веков». Эти книги я видела только у Е.И. Замятина; искала, но никогда у букинистов не видала. Сейчас же выплывают очень интересные книги у букиниста на Симеоновской, и я, вместо того чтобы копить на гроб, охочусь за книгами. Смешно. Одна бомбочка — и ничего не останется. И никто об этом не думает совсем. Фатализм развился невероятно. Жизнь за этот год блокады, бомбежек, артиллерийских обстрелов — фронта, одним словом, доказала с полной ясностью, очевидностью, что от судьбы не уйдешь. И никаких мер принимать не стоит, и бояться нечего, все равно смерть тебя найдет, если тебе положено погибнуть".
"Автобиографические записки" Анны Остроумовой-Лебедевой оформлены как воспоминания, но художница писала их по своим дневникам, которые так же вела в течение всей своей жизни. И тут наоборот, в отличие от Шапориной, никакой политики (кроме дежурных реверансов в сторону советской власти), зато очень много про творчество, поиски своего пути в искусстве, про учебу в Академии Художеств и в Париже, про личную жизнь тоже (очень сдержанно). Очень интересно читать про технику гравюры и акварели. Хотя со дня рождения Остроумовой-Лебедевой в этом году исполнилось 150 лет, книга ее читается свежо и современно, и рассуждает она очень феминистически для барышни, родившейся в 19 веке в аристократической семье.
"Я дошла до того, что на что бы я ни смотрела, я мысленно резала резцом. Лицо ли, пейзаж, летящую ли птицу, - я ко всему примеривала свой граверный резец. И я думала: “Ну да, это легко вырезать реальный предмет, а как же изобразить в гравюре, в линии мои внутренние переживания? Все, что не имеет в мире воплощения, не имеет формы?”
"Дневник" Марии Башкирцевой
Знаменитый «Дневник» Башкирцевой, начиная с первого издания в 1887 году, пережил сотни переизданий на разных языках мира.
Мария Башкирцева (1858-1884) родилась в Украине, а всю свою короткую жизнь провела в Европе, в основном во Франции. Сегодня она явно была бы инстаграм-звездой с миллионами подписчиков. Тогда она могла делиться своими откровениями только с дневником, который вела с 12 лет, записывая туда свои мысли и чувства. Сначала Мария мечтала сделать карьеру певицы, но у нее обнаружилась чахотка, и о пении пришлось забыть. Тогда она стала серьезно заниматься рисованием и за несколько лет добилась участия в Парижском Салоне и даже хвалебных упоминаний в прессе. К сожалению, большая часть живописного наследия художницы погибла во время войны, поэтому судить о ее таланте в полном объеме сложно.
После смерти мать издала часть отредактированных дневниковых записей, и Башкирцева стала оглушительно знаменитой. Вся Европа и Россия зачитывалась ими. Башкирцеву или обожают, или ненавидят. Даже сегодня он производит сильное впечатление своей откровенностью.
В наше время идет публикация полного издания дневников, пока недоступного на русском языке.
Этот дневник читать иногда смешно, иногда трудно, но именно страницы о ее работе в мастерской поражают:
“В мастерской все исчезает; тут не имеешь ни имени, ни фамилии; тут перестаешь быть дочерью своей матери, тут всякий сам по себе, каждая личность имеет перед собой искусство и ничего более. Чувствуешь себя такой довольной, такой свободной, такой гордой! Наконец я такая, какою уже давно хотела быть. Я так давно хотела этого, что теперь мне даже не верится”.
