Все сроки совместного чтения давно вышли, поэтому, полагаю, все желающие с удовольствием присоединятся к нашему обсуждению.
Надо сказать, что взялась я за чтение книги с энтузиазмом необычайным, чему способствовало и начало самой книги: неспешное повествование открывается историей пока не героя, но рассказчика, который отправляется в глухую индийскую деревушку за вдохновением и находит не просто музу, а целую историю для новой книги. Главный герой - мальчик с затейливым именем "Писин", "бассейн", то есть. Чтобы избавиться от обидных прозвищ, Писин выбирает звучное математическое прозвище - Пи, которое со временем и закрепляется.
У главного героя есть...гм...удивительная особенность: он исповедует все религии сразу. Исповедует их так гармонично, с таким рвением, что шокирует окружающих. Именно в религией связан большинство метких высказываний книги, например:
Скажу честно. Не атеисты противны мне ,а агностики. Сомнения - штука полезная, помогают, хоть и не всегда. Нам всем бы пройти через Гефсиманский сад. Раз уж Христос сомневался, нам пристало и подавно. Раз уж Христос провёл последнюю ночь в тревогах и молитве, раз вопиял с креста: "Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?" - то и мы вправе сомневаться. Но идти вперёд необходимо. А исповедовать сомнения как философию жизни - всё равно что мечтать о движении, стоя на месте.
Или вот ещё:
Всегда найдутся любители встать на защиту Бога - как будто Высшая Реальность, эта непоколебимая опора бытия, настолько слаба и беспомощна, что нуждается в их заботе. Такие типы запросто пройдут мимо прокажённой вдовы ,вымаливающей несколько пайсов, а на беспризорных детишек в лохмотьях даже и не глянут. Для них это в порядке вещей. Но стоит им только почуять, что Бог в опасности, - и они тут как тут. Лица их багровеют, грудь вздымается негодованием, гневные речи так и рвутся с губ. Поразительно, до каких крайностей они доходят в своем возмущении. Страшно представить себе, на что они способны в своей решимости.
Одного они не понимают, эти люди, – того, что защищать Бога надо не снаружи, а внутри себя. Что всю свою ярость им не грех бы обратить на себя самих. Ведь что такое злоба, как не зло, извергшееся из нашей собственной души? И вовсе не на арене общественных дебатов вершится истинная битва добра и зла, а на крошечной площадке сердца. А защита куда нужнее вдовам и бездомным сиротам, чем Богу.
Какие искренние и прямые высказывания, правда? Книга именно этим и хороша: много живых размышлений и метких наблюдений о людях, мире, немного о политике и об океане, конечно ,где разворачивается большая часть событий.
Когда я дошла до середины книги, начала невольно задумываться, а за что же, собственно, дали Букеровскую премию? История про Робинзона и Маугли давно не нова, уникального своеобразного языка и творческого метода я не заметила, однако потом стала понемногу понимать...книга шокирующе откровенная. Нет, это не постельные сцены, не какая-то особенная жестокость. Это жизнь как она есть: зебра, которую живьём пожирает оказавшийся вместе с Пи в шлюпке тигр, это отчаяние, когда начинаешь пить собственную мочу и есть тигриные фекалии...это...словом. Это всё то, что табуированнее, чем секс или смерть. И это ошарашивает.
Были, правда, и несколько моментов, которые я понять так и не смогла. Во-первых, к финалу книги обнаружились проблемы с композицией. Изначально она сложная, рамочная: история самого рассказчика, затем история уже взрослого Пи, который вспоминает себя-подростка. Под конец почему-то остаётся один только Пи-подросток, а остальных как будто и не было.
Ещё более удивительным показался мне один из эпизодов, в котором ослепший от неведомой болезни Пи встречает в океане шлюпку с ещё одним пострадавшим. Да, шлюпку. Да, в ОГРОМНОМ океане. С человеком. И да, тоже ослепшим. Этот сюжет был настолько неуклюж, что оставалось только плечами пожать.
Ну и конечно расстроил финал, который вышел скомканным и здорово подпортил всю историю: вот они плыли, вот попадали в приключения и передряги, страдания, переживания, гнев и отчаяние и...вот мы и приплыли. Пам-пам. Слишком уж резко всё кончилось.
И напоследок позволю себе отметить бедность языка. Не знаю, виной тому перевод или сам оригинал, но Тургенев после "Жизни Пи" показался просто музыкой.
А какие ощущения от книги остались у вас?