В рамках конкурса расскахов "Расскажи мне историю".
Сегодня был один из обычных, ничем не примечательных дней. Утренний завтрак привычно сопровождался ворчанием мужа по поводу предстоящей рутины дня. Невыносимая скука заполняла пространство комнаты, и даже яркий солнечный свет не разбавлял унылого настроения. В последнее время я все чаще думала о том, почему так сложилась моя судьба. Почему вокруг множество женщин, радостно провожают и встречают мужей с работы, стремятся угодить им в мелочах, тревожатся за здоровье, успехи, хлопочут по хозяйству. И, кажется, их жизнь наполнена смыслом. А что было в моей жизни? Я вглядывалась в его лицо. Нет, он никогда не вызывал отвращения. В нем не было ничего, что могло быть неприятным, или отталкивать. Оточенные движения, ухоженность, безупречность в мелочах. Он знал ответы на любые вопросы, планировал все на несколько лет вперед, был предсказуем, практически, идеален. Как сказал мой отец: а что тебе еще надо? На тот момент я не задумывалась о том, что мне надо, и не стала возражать, когда этот чужой человек попросил моей руки. Тем более, что дела бизнеса стояли в нашем доме всегда на первом месте, а шанс заполучить в зятья владельца сети мясных лавок мой отец упустить не мог.
Моя жизнь не особо изменилась после замужества. Я всегда обладала достаточной свободой в своих увлечениях, родители любили меня и никогда ни в чем не отказывали. Мужу я была безразлична. Практически все время он проводил с поставщиками, управляющими, много разъезжал, и мало интересовался тем, что происходило в доме. У нас было только одно главное правило, вернее три: вкусный завтрак, вкусных обед, и вкусный ужин. Ел он мало, но был гурманом. Благо, кухарка была отменная. Так что настроение его колебалось от ровного до удовлетворенного.
Все дни принадлежали мне безгранично. Поскольку по меркам нашего города замуж я вышла удачно, то у меня появилось много завистников в лице бывших подружек. Неприкрытая лесть и подхалимство быстро утомили меня, поэтому пришлось отказаться от значительно части общения. Чтение, рукоделие, управление хозяйством позволяли забыться, и протекать дням незаметно. Я всегда знала, что обделена талантами, которые бы могли украсить жизнь, и сделать ее интересной. Хотя одно время увлекалась пением, и брала уроки игры на фортепиано. Певицы, как и пианистки из меня не получилось, зато значительную часть залы теперь занимал огромный черный рояль. Иногда я садилась за него, открывала крышку, пальцы пробегали по клавишам, и мое воображение рисовало триумфальный успех в каком-нибудь концертном зале европейской столицы. Да, среди книг, которыми я увлекалась, в основном были бульварные романы о роковых красавицах, разбитых сердцах, коварных обольстителях. С каждым днем мне становилось все более скучно и неинтересно. Я знала, что будет через месяц, год, пять лет. Меня ничего не радовало, не могло увлечь. Я ждала…
Закончив завтрак, муж быстро собрался и уехал. Я одна сидела за круглым, накрытым белоснежной скатертью столом. Солнечные лучи отражались в начищенных до блеска столовых приборах, и прыгали солнечными зайчиками на стенах столовой. Было жарко, день обещал быть знойным. Сердце наполняла тоска. Кухарка собиралась на рынок, я отдала ей распоряжения, прислугу я отпустила на пару дней к родителям в деревню, и осталась в доме одна. Почему-то я решила переодеться. Я была чувствительна к цветам. Ощущала их кожей. Случались моменты, когда мне было невыносимо больно от того цвета, который был одет на мне. Вот и сейчас мне становилось дурно от обилия розового вокруг. Розово-белый сервиз, с золотой каймой, большие розовые пионы на обоях столовой, розовые розочки на ковре в гостиной, и мое шелковое платье с розовы узором. Я стала задыхаться, и проваливаться в некое пространство безвременья, где смешался солнечный цвет и розовый туман.
Как только я скинула платье, в прихожей послышался шум. Я услышала голос мужа. Это удивило меня. Он был суеверен, и никогда не возвращался домой просто так. Я накинула халат, и хотела выйти. Но, услышав чужой голос, передумала. Это было еще более странно. Потому что гости бывали у нас крайне редко, а деловых партнеров он принимал исключительно на работе. Голоса перемещались из комнаты в комнату. Сначала я не слышала о чем они говорят, но по мере приближения, я разобрала, что они спорят, и муж недовольно выговаривает о каких-то долгах, и необходимости вернуть деньги. Он никогда не повышал голос, и никогда прежде я не слышала такого недовольства. Кто-то второй обвинял мужа в жестокости, говорил, что так не поступают с деловыми партнерами, и просил подождать. На какое-то время голоса стихли, я наклонилась к замочной скважине и увидела, что человек подошел к мужу сзади, накинул кожаный ремень и начал душить. Сердце мое упало, я ощутила животный страх. В доме кроме нас троих никого не было. Я ничего не могла поделать с сильным мужчиной, и единственная мысль, которая пришла мне в голову - спрятаться. В спальне был небольшой комод и широкая кровать. Мгновенно сообразив, что мужчина, завершив свое дело, может полезть по шкафам, инстинктивно я забралась под кровать и стала ждать. К моему ужасу, я услышала, как кто-то ввалился в дверь, и по шуму поняла, что они дерутся. Молча, ожесточенно, нанося друг другу удары, одновременно круша стулья и мебель вокруг. Я слышала, как упала ваза, лампа, покатились по полу флакончики с духами и безделушки. Страх сковал меня, я зажала руками рот, чтобы не закричать от ужаса, и в этот момент я увидела окровавленное лицо моего мужа. Он смотрел на меня мертвыми глазами, по голове текли струйки крови, его рука была протянута ко мне, как бы прося помощи, а кто-то продолжал наносить удары ножом, кромсая его тело. Этот звук, когда ткани рвутся под натиском ножа, пронзая плоть, задевая кости. Я не могла слышать его, не могла отвернуться, чтобы не смотреть, и не могла думать о том, что для меня тоже все кончено. Наконец он остановился. И наступила тишина. Я слышала, как он сел на кровать. Скорее рухнул на нее, и откинулся. Эта пауза длилась целую вечность, как будто решалась моя судьба. Кто-то там наверху думал, имеет ли смысл мне остаться здесь, или песок в часах моей жизни иссяк. Мужчина перекатился с одной стороны кровати на другую, и тут я поняла, что, отодвигаясь от тела мужа, я высунула руку, и он может ее увидеть. Это была роковая ошибка. Он увидел движение, и понял, что был в комнате не один. Отсчет пошел на секунды. Я не помню, как смогла мгновенно выскочить и встать на ноги. Я не хотела видеть его лицо, понимая, что это парализует меня. Он схватил меня за полу халата. Бежать, бежать и кричать - это единственно о чем я могла думать. Но кричать я не могла. Я поняла, что не могу произнести ни звука. Халат слетел, и я осталась в одной рубашке. О чем можно думать, находясь на краю смерти? Это невероятно, но незначительные детали вдруг наполнили пространство вокруг. Я ощутила прошву белоснежной рубашки на теле, солнце, которое запуталось у меня в волосах, тонкую резьбу на деревянной двери, запах сладких булочек, оставленных после завтрака на столе, босыми ногами я утопала в мягком пушистом ковре. И я смотрела в глаза человеку, который держал нож, и собирался убить меня. Нож был чистым, он вытер его портьеру, сталь лезвия блестела холодным огнем. Страх? Перед неизбежностью страх отступил. Перед глазами пролетела не прошлая жизнь. Нет. Я вдруг почувствовала, сколько не пережила, не узнала, не ощутила. Я не любила, не была счастлива, не услышала голос своего ребенка, не видела мир, не смогла никому подарить счастье. Я всего лишь принимала, смирялась с обстоятельствами, отказавшись рисковать, дерзать, жить. И мое тело, такое молодое, красивое, полное сил будет пронзено этим холодным лезвием стали. Отчаяние от осознания происходящего вернуло мне голос. И я произнесла: не делайте этого. Оставьте мне жизнь…