Донбасс – Украина или Россия?
В марте-апреле этого года мы с коллегами проводили исследование политических настроений в Донбассе. Мы испугались риторики, которая звучала в местных СМИ, и хотели понять реальную картину. Так вот, из почти 4 тыс. респондентов в Донецке и области 67% высказались за жизнь в Украине и только 33% - за присоединение к России или другой стране. Это соотношение 67% на 33% и сегодня никуда не делось. Беда только в том, что эти 33% более голосистые, и они создают картинку. Конечно, среди большинства тоже есть сторонники федерализации. Но это неосознанно - когда спрашиваешь их о том, что они вкладывают в это понятие, в ответ идет только ретрансляция кремлевских идей про “чтобы у нас было больше прав” и “чтобы по-русски можно было говорить”. Донбасс не хотел в Россию.
Люди в течение 20 с лишним лет находились под влиянием шаманского бубна российских СМИ, где практиковались все эти ритуальные танцы: “Великая Россия”, “Русские не сдаются”, “Путин - герой!” Это как вышки-ретрансляторы в романе братьев Стругацких «Обитаемый остров». В Донецке люди жили в потоке постоянно повторяемых ярлыков.
Донецк - город буржуазный, сытый, самодовольный и спящий. Для него общественные демонстрации – нонсенс, и тем не менее 4 марта 2014 г. на улицы вышли 3 тыс. студентов, а на следующий день уже 10 тыс. человек. Для Донецка это не просто много, это впервые столько людей вышло на демонстрацию в поддержку Украины не из-под палки. Им угрожали, называли «правосеками», но люди все равно выходили, хотя с каждым митингом становилось все страшнее. 13 марта 2014 г. во время шествия был убит один из митингующих. Стало ясно, что милиция на стороне террористов. На митинге 17 апреля взрослые уже побоялись брать с собой детей, а многие даже надели бронежилеты. А уже 28 апреля на марше людей просто убивали - ножами, битами, взрывпакетами. В российских СМИ это показали как митинг жителей Донбасса за независимость, которых атаковали «правосеки».
Что касается референдума об учреждении ДНР, то его сделали СМИ, а не жители. Кадры с очередями на референдуме - это искусственное превращение молчаливого большинства Донбасса в сторонников ДНР. В 9 утра перед участками действительно образовалась очередь, и это показали по украинскому телевидению. Но уже к 12:00 там было по пару человек на участке. В итоге в референдуме участвовало не более 20% населения. Мы просили украинские СМИ показать участки днем, но нам ответили, что выборы они уже отсняли.
Ни одна власть за всю историю Украины даже не попыталась реализовать в Донбассе украинский национально-демократический проект. Престиж шахтерской профессии во времена СССР было сложно переоценить, но с распадом Союза все это почитание труда, образ работы для сильных мужчин обрушился. Следующие 23 года местные элиты не пускали в Донбасс никого, они не давали говорить об Украине, поддерживали имидж светлого прошлого СССР и России как великой державы. Это был их электоральный капитал. После Майдана показалось, что украинское начало проявляется и в Донбассе. Но тут же в противовес возникла картинка о Правом секторе - фашистах, каких-то буквально зомби с Западной Украины, которые пришли ни за что ни про что убивать хороших пацанов из Беркута. И за кого ты - за пацанов, которых убивают, или за фашистов? В мгновение ока Беркут становится святым архангелом, а Майдан - адской бесовщиной, которая завтра может прийти в твой дом.
Сегодня для Донбасса характерен страх. Это страх, который откатывает общество в архаику, где человек вынужден каждый день охотиться. Канализационный люк или “отжатая” машина становятся частью природы. Понятия собственности больше нет, а значит, нет и понятия воровства. Остановить разбой может только тот, кто сильнее - вождь или “бог”, с которыми нужно делиться, то есть жертвовать. Это архаичный порядок, мир без будущего.
Еще одна особенность, оказалось, что у нас нет прививки от войны. Вместо нее куча штампов. “Наши деды воевали” - это чудовищный тезис. Из-за него Великая Отечественная война воспринимается как футбольный матч, где Адольф Гитлер играет против Иосифа Сталина. На самом деле война - это прежде всего смерть. Победа стала для нас сакральной концепцией. Мы сыграли с Кремлем в его игру - они предложили нам лозунг “Деды воевали!”, и мы радостно подхватили его с криками: “И наши деды воевали!” И теперь мы деремся до полного раздела страны, выясняя, чьи деды и с кем, вместо того чтобы вместе с Европой сказать: “Никогда больше!” Если бы мы хоть пять лет прожили в понимании того, что война - это ад, всего, что происходит сейчас, не было бы.
Сегодня важно создавать информационное украинское пространство в Донбассе. Опыт немецкой оккупации показывает, что даже разбрасывание пропагандистских листовок влияет на готовность общества к переменам. Сейчас, когда есть информационные технологии, не делать этого - стыд и позор.
Елена Стяжкина,
доктор исторических наук, профессор