Это цитата сообщения Air-space Оригинальное сообщение
STARTING OVER: вторая книга Ла Тойи Джексон, перевод избранных глав - 10
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ: Воссоединение семьи
Все те трудности, которые Майкл переживал в 2001-2002 дали мне серьёзный повод беспокоиться о его благополучии. Затем меня позвали на семейную встречу, которая расстроила меня ещё больше. Майкл употреблял рецептурные обезболивающие, и многие в семье считали, что всё это выходило из-под контроля. Для меня было очень тяжело услышать это, потому что я знала, насколько эмоционально подавленным Майкл должен был быть, если у него действительно были проблемы, о которых они говорили.
Насколько я помню, мой брат всегда был против любых лекарств, даже аспирина. Майкл не верил в пользу какой-либо химии, введённой в тело, и был предан здоровой пище на протяжение всей своей жизни.
Когда мы оба жили дома, Майкл однажды расстроился из-за меня, когда увидел, что я принимаю аспирин, который был необходим для смягчения ужасных менструальных спазмов.
- Ла Тойя, зачем ты принимаешь этот аспирин? – спросил он. – Это наркотик.
И даже тогда, когда Майкл с уважением выслушал моё объяснение, что у меня нет выбора перед лицом такой жуткой боли, я могла сказать, что не убедила его. Однажды – некоторое время спустя – когда он нечаянно принял аспирин, он вёл себя так, как будто был отравлен.
- О, нет, я не могу дышать, - говорил он. – Я умираю. Я умираю.
- Ты не умираешь, - сказала я.
Но он не слушал.
- Ты не умираешь, – сказала мама.
Но он не поверил и ей.
Разумеется, его реакция была полностью в его сознании, но мы с мамой закончили тем, что отвезли его в приёмный покой просто для того, чтобы он почувствовал себя лучше.
С учетом всего этого, Майкл никогда бы не стал принимать рецептурные обезболивающие самостоятельно. Но когда он упал со сцены, будучи в туре, и ушибся, его немедленно отвезли к доктору, который ввёл ему такие обезболивающие. Мои братья, которые были в том туре вместе с ним, были расстроены, потому что не могли понять, почему его увезли так быстро и ввели такую высокую дозу медицинских препаратов. После своего падения Майклу было трудно выступать из-за очень сильной боли. Из-за того, что у него впереди было множество дат, оставшихся для выполнения, вмешался доктор и предложил ему продолжать принимать обезболивающие препараты.
- Я отказываюсь делать это, - сказал Майкл.
Но с другой стороны был факт того, что он не мог выступать,- факт, который нельзя было спрятать или игнорировать.
- Пожалуйста, мистер Джексон, - говорил доктор. – Это избавит вас от боли. Позвольте только дать вам совсем немного. Если вам не понравится, мы остановимся.
Разумеется, Майкл не остановился, потому что он не мог остановить выступления.
На кону были очень большие деньги и это означало огромное давление на Майкла для того, чтобы эти шоу продолжались. Так что он согласился принимать рецептурные обезболивающие препараты, несмотря на то, что был очень сильно против них настроен.
Затем, как это обычно происходит, к тому времени, как боль от травмы прошла, и Майкл больше не нуждался в обезболивающих, он обнаружил у себя зависимость. Сначала моя семья не волновалась. Из-за постоянного в течение жизни воздержания Майкла даже от продаваемых без рецепта лекарств, все были уверены, что он будет самым последним человеком на Земле, который может стать наркоманом. Но в 1993 году он публично признал проблему и проверил себя в клинике реабилитации.
Майкл чрезвычайно гордился тем, что очистился.
Но в последние годы постоянные травмы из-за выступлений на протяжение жизни, а также гигантский стресс от всего того, что он пережил, обратили его снова к рецептурным обезболивающим. Когда стало ясно, что что-то надо делать, чтобы помочь Майклу, который вновь боролся с зависимостью в 2002, мы все сплотились вокруг него.
Пока моя семья и я обсуждали возможность интервенции, я начала бояться за здоровье Майкла. Одним из универсальных кодов моей семьи является избегание всех прямых связей и разговоров о любом предмете, который может быть неудобным или огорчительным. Потому что мы не хотим расстраивать друг друга или выглядеть вмешивающимися – мы никогда не разговариваем о своих чувствах и не идём друг с другом на конфронтацию. Это эмоциональное подавление, возможно, не является самым здоровым подходом. Но в такой большой семье, как моя, как я иногда думаю, это необходимо – просто удерживать много маленьких конфликтов, которые случаются в любой семье, от превращения в соперничество, которое может мешать общению одних с другими.
То, с чем мы все согласились (что нам нужно пойти на конфронтацию с Майклом), заставило меня понять, насколько серьёзной, должно быть, была его проблема. Я нервничала о том, что может выйти из нашего плана, особенно если Майкл разозлится или это причинит ему боль. Но все в моей семье, и я, были решительно настроены помочь Майклу, не смотря ни на что. Даже если Майкл не верит или не хочет знать о том, что у него проблема, я знала, что это было важным для него - увидеть то, что вся его семья была рядом для того, чтобы поддержать его. Из-за того, что я только что сама вышла из-под позорной тени домашнего насилия, я понимала, что Майкл может почувствовать себя смущённым или виноватым в том, что он беспокоит свою семью своими личными проблемами. Моей основной заботой, как его сестры, было дать ему знать, что он не должен справляться с этим в одиночку.
Когда наступил день интервенции, все мы встретились в Хевенхёсте. Вместе с врачом и психиатром, которых мы позвали принять участие в этой интервенции, мы сели в две машины и в два внедорожника, чтобы ехать в Неверленд. Я чувствовала себя очень тревожно всю дорогу. Я не видела своего брата около десятилетия и наше первое воссоединение должно было произойти во время этой интервенции, что могло оттолкнуть его от меня ещё больше.
Я никогда не видела Неверленда. Я знала его только как разваливающуюся собственность, которую так сильно возжелал Майкл, когда мы снимали Say Say Say за много лет до этого. Я была охвачена благоговейным страхом, когда мы подъехали к великолепному поместью, которое Майкл возвёл на этом месте. Как бы там ни было, я не была способна порадоваться моему первому впечатлению от сада, поскольку мы быстро встретились с препятствием. Когда мы прибыли к воротам Неверленда, мы были в шоке от того, что охранники на въезде не позволяют нам проехать.
- Мы семья, - сказали мы. – Вы должны пропустить нас.
- Нет, вы не проедите, - сказали они.
Ну, мы приехали, чтобы помочь Майклу, и мы не собирались позволять кому-то вмешиваться в наш план. Так что члены семьи решили, что мы можем перелезть через ворота, а охранники могут пойти дальше и попытаться остановить нас. Несколько человек из нас перелезли через ворота и спрыгнули с другой стороны. Когда мы приземлились в саду, кто-то нажал кнопку, чтобы открыть ворота для машин и внедорожников, и тогда мы побежали к главному дому так быстро, как только могли. Все распределились вокруг дома, пытаясь найти точку входа. Насколько я помню, Тито нашёл открытое окно, через которое проник в дом. Он открыл боковую дверь, дав войти другим братьям и сестрам, и, наконец, кто-то открыл центральную дверь, и мы все вместе вошли в большое фойе дома.
Теперь я была ещё более взволнована и тревожна. И как раз тогда в фойе вышел Майкл, держа за руки Принца и Пэрис.
- О, привет, - сказал он. – А мы как раз идём в бассейн.
Казалось, что он ничего не знал о том, что мы находимся около дома до тех пор, пока не увидел нас. И, разумеется, не казалось, что он хочет нас выпроводить за ворота, что ведёт к вопросу о том, КТО ЖЕ пытался нас удержать снаружи? Насколько я знаю из моего времени с Гордоном, человек с расписанием может легко контролировать доступ к таким исполнителям, как Майкл или я сама, которые были изолированы от мира. Часто сам исполнитель даже не знает о том, что его друзья или семья задерживаются снаружи, а сообщения были запрещены. Или порой в этом не было ничего угрожающего - только потеря коммуникации (связи). С таким огромным штатом, какой был у Майкла, провода иногда перекрещивались. Трагически, но оба этих фактора сделали практически невозможным доступ к Майклу с помощью, в которой он так отчаянно нуждался в конце своей жизни.
В тот день в Неверленде, когда Майкл поприветствовал нас всех вместе, он вдруг заметил меня среди других братьев и сестёр. Всё его лицо озарилось светом, и он подбежал ко мне:
- О, мой Бог! Ла Тойя, я не видел тебя так долго! Ты выглядишь потрясающе!
Мы обнялись и поцеловались, и не могли наглядеться друг на друга и наговориться друг с другом. Я наслаждалась моментом воссоединения так же, как и со всеми остальными членами моей семьи. Но было особенным облегчением увидеть Майкла и прикоснуться к нему и знать, что он в безопасности после всех тех многих угроз навредить ему, которые делал Гордон в течение многих лет. Я была так счастлива быть воссоединённой с моим братом, что почти забыла о том, что мы были здесь по серьёзному поводу. Все были вежливыми, потому что присутствовали дети, и мы не осмелились упомянуть при них причину, по которой мы были здесь. Было чудесным увидеть то, каким гордым отцом был Майкл и как выросли двое старших детей с тех пор, как я видела Пэрис младенцем.
Спустя некоторое время Майкл позвал няню. Она забрала детей поиграть где-то в доме, а члены семьи пошли с Майклом наверх.
- Я должен проверить Бланкета, - сказал Майкл.
Бланкету было всего три месяца, и Майкл хотел убедиться, что с ним всё в порядке, потому что няня была со старшими детьми. Это было абсолютно удивительным – увидеть Бланкета впервые. Он был таким крохой, лежащим в своей колыбельке. Майкл не хотел оставлять Бланкета одного, так что мы все сели рядом и у нас был разговор в комнате Бланкета, в которой находился Майкл для того, чтобы быть рядом с ним. Пока мы разговаривали с Майклом, он менял Бланкету пелёнки и делал распоряжения по дому. Когда Бланкет заплакал, Майкл кормил его и убирал отрыжку, пока ребёнок не успокоился и не стал счастливым.
Пока все мы сидели в той комнате, мы рассказали Майклу в самой мягкой и любящей манере из всех возможных, зачем мы приехали. Мы также проинформировали его, что привезли с собой двух врачей, которые ждут внизу чтобы поговорить с ним. Майкл понял зачем мы там были, но вместо этого начал рассказывать о том, через что он проходил в то время.
- Некоторые люди в этом бизнесе – не добрые, - сказал он. – Они забирают у тебя всё. Они грабят тебя. Никогда не верьте им.
Затем он повернулся ко мне, и сказал, обратившись прямо ко мне.
- Ла Тойя, ты не можешь доверять им. Они не хорошие. Им на самом деле наплевать на нас.
Мой ум немедленно скакнул к Гордону и к тому времени, когда Майкл звонил мне за много лет до этого дня для того, чтобы предупредить меня, что мне необходимо уйти от Гордона до того, как тот убьёт меня. Не могу сказать точно, но думаю, что Майкл подумал о том же, потому что он знал, что Гордон был связан с мафией, как, очевидно, и некоторые из тех людей, которые сейчас сделали его целью.
Теперь Майкл снова обратился ко всем:
- Они просто хотят получить всё, что они могут выжать из тебя - выдоить тебя, использовать тебя, и вышвырнуть тебя вон в конце дня.
"ОН ТАК ПРАВ, ТЫ НЕ МОЖЕШЬ НИКОМУ ДОВЕРЯТЬ", - думала я.
Но я не согласилась с ним вслух, потому что я изо всех сил старалась сохранить позицию и выдерживать цель интервенции.
Один из членов семьи снова поднял причину, по которой мы там оказались.
- Вы, ребята, не понимаете - со мной всё в порядке, - сказал Майкл.
Он выглядел отлично – даже лучше, чем отлично. Он был живым и спокойным, и он выглядел хорошо физически. Плюс, я никогда не видела его таким счастливым, каким он был со своими детьми. Наконец, после нескольких часов беседы, он убедил нас, что с ним не происходит ничего плохого. Няня привела других детей, и это стало больше похоже на обычный День Семьи, чем на что-то другое. Не думаю, что Майкл поговорил с доктором, но я не уверена, потому что была со всеми остальными. В целом это был чудесный момент единения для всех в нашей семье – даже для Майкла – и я уверена, что это сделало нас ближе друг к другу.
По дороге назад врач и психиатр попросили нас рассказать о том, что произошло, как выглядел и вёл себя Майкл. Когда мы описали это для них, они также согласились, что, похоже на то, что с ним всё в порядке. Все в семье решили, что мы доверяем тому, что нам сказал Майкл. Но мы всё ещё хотели быть уверенными в том, что он действительно в порядке. Так что мы решили, что все братья и сестры по очереди будут находиться в Неверленде с Майклом несколько недель, чтобы присмотреть за ним. К сожалению, мы не смогли последовать этому плану, и это было за несколько лет до того, как Майкл наконец получил требуемую помощь.
Я ушла, держа в руках абсолютно великолепное изображение в рамке – прекрасную фотографию Пэрис. Мама и я восхищались фотографиями в доме Майкла, когда он присоединился к нашей беседе.
- Эти фотографии так прекрасны, - сказала я.
Майкл взял фотографию и отдал её мне:
- На, возьми.
Это был Майкл, отвечающий со своей обычной щедростью.
Когда я возвращалась назад ко всем деталям нашего воссоединения, я молилась о том, чтобы Майкл и его семья оставались в безопасности. Я надеялась, что смогу скоро снова увидеть его.
***
К сожалению, следующий раз, когда я увидела своего брата, был в телевизионном новостном репортаже, который завоевал большое публичное внимание из-за того, что наполнил публику неправильным представлением о нём.
Когда я впервые увидела изображения Майкла, свешивающего Бланкета с балкона его люкса в отеле Берлина поздним ноябрём 2002 года, я начала думать о том, что происходило ЗА периметром того, что попало на эти фото. Это было невозможным до конца понять тем, кто никогда не проводил времени с Майклом. Куда бы Майкл ни отправлялся в этом мире, его поклонники были так преданы, что они собирались тысячами и стояли снаружи, скандируя: "Майкл! Майкл! Майкл! Мы любим тебя! Мы любим тебя! Мы любим тебя!"
Они кричали эти слова часами, иногда в течение всей ночи, разбивая лагерь под окнами для того, чтобы поймать хотя бы малое его появление. Улицы перекрывались. Вызывалась полиция для того, чтобы защитить безопасность Майкла. Официальные лица города жаловались на дезинтеграцию, причиной которой был он, всего лишь невинно приехав в город.
В этот особенный день в Германии у поклонников был новый лозунг:
"Дай увидеть нового! Дай увидеть нового!"
Если Майкл и любил что-либо ещё почти так же, как собственных детей, так это было нахождение путей порадовать своих поклонников. Они были его жизнью, и он всегда пытался показать им свою благодарность. Так что Майкл взял Бланкета и свесил его наружу, чтобы поклонники его увидели. Из-за того, что Майкл всегда волновался за безопасность своих детей, он это сделал так быстро, как только возможно. Из-за его большой спешки не было видно, что он надёжно держал Бланкета. Но зная насколько хорошим отцом был Майкл, я ни мгновения не сомневалась в том, что он крепко держал Бланкета. Он, конечно, не хотел сделать ничего странного или огорчительного своим поведением. Он просто не подумал о том, как будет воспринято его действие. Этот момент был неправильно понят, и потому что он – Майкл Джексон, фотографии и негативные заголовки распространились по всему миру в одно мгновение.
Но не имеет значения, как СМИ вывернули это событие, реальность такова, что Майкл просто чувствовал, что его поклонники заслуживают признательности за их преданность. Так что не имело значения где он был и насколько сильно он беспокоился о событиях в своей жизни, он всегда делал что-то, чтобы быть приятным и позитивным для своих поклонников. Как было засвидетельствовано бесчисленными фотографиями, он всегда находил момент, чтобы выглянуть из окна своего гостиничного номера, чтобы помахать им и поприветствовать их. Когда у него появились дети, он всегда говорил им помахать тоже. Им позволялось быть видимыми только на мгновение, чтобы чего-нибудь не случилось, но он хотел, чтобы его поклонники чувствовали связь с его семьёй.
Как я и все мои братья и сестры, Майкл воспитывался Джозефом с тем, чтобы быть благодарным своим поклонникам и показывать им уважение, которого они заслуживали. Многие ошибочно полагали, что из-за того, что Майкл был такой большой легендой и из-за того, что он был закрытым для прессы, он был недосягаем. Дело было совсем не в этом. Любой поклонник мог поговорить с Майклом. Когда он останавливался в Лас Вегасе, были факты, когда он прогуливался внизу около отеля поздно ночью без какой-либо охраны, или работников – и останавливался поболтать с любым, кто подходил к нему. Когда он останавливался в Venetian, он часто сидел в их VIP-комнате, смотря всю ночь Animal Planet, когда другие гости отеля могли рискнуть подойти к нему. Те, кого не пугала слава Майкла, обнаруживали, что он, когда у него было время, мог часто сидеть и разговаривать с ними часами. Всегда внимательный к их комфорту и хорошему самочувствию, он обычно спрашивал не голодны ли они и предлагал заказать для них еду или приглашал в свой номер. Он был также известен тем, что заказывал пиццу для своих поклонников, которые регулярно стояли у ворот Неверленда.
Майкл был милосердным не только потому, что этому нас учили родители. Майкл также был невероятно одиноким, как и многие артисты. Майкл был и до сих пор является самым любимым поп-исполнителем в мире. Он давал концерты на стадионах по сто тысяч человек и привлекал толпы поклонников, которые кричали, плакали и падали в обморок (и их нужно было уносить медработникам). Но всё это поклонение и шум сопровождали самое глубокое одиночество, которое только было возможно. Каждую ночь, когда он сходил со сцены, он отправлялся в свой номер и сидел там в полном одиночестве. Высота представления сопровождалась изоляцией и тоской. Не иметь друзей для того, чтобы просто поболтать по телефону и быть окруженным только работниками потому, что им за это платили – это может быть чрезвычайно безрадостным существованием. И каждый день был похож на предыдущий. Думаю, именно поэтому семья была так важна для Майкла – потому что она разгоняла чувство этого одиночества.
Я знаю это – без семьи я чувствовала это экстремальное одиночество, когда была с Гордоном. Я выступала на гораздо более низком уровне, но я всё ещё чувствую это напряжение нахождения на сцене каждую ночь, когда все улыбались мне в ответ и желали быть на моём месте. Всегда было здорово находиться там, но как только шоу заканчивалось, я находила саму себя обратно в своей комнате. И со мной там не было никого, кроме Гордона, и даже он уходил насладиться свободой, которую он не давал мне. А затем была просто тишина…
В завершение всего этого хочу сказать, что я понимаю Майкла ещё и по другой причине. Он также испытывал бремя чрезвычайного непонимания и столкнулся с травлей жадных людей, которые хотели эксплуатировать его до тех пор, пока не выжали из него всё, что только могли, а затем оставили его разрушенного и одинокого. С того момента, когда я начала замечать параллели в наших жизнях после того, как освободилась от Гордона, я поклялась очень внимательно следить за своим братом и использовать любую возможность для того, чтобы помочь ему или просто для того, чтобы дать ему знать, что я понимаю…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ: Затишье перед бурей
В течение первых лет, после того, как я оставила Гордона, я не хотела привлекать к себе какого-либо внимания. Я ненавидела три круга цирка негативных публикаций, в которые превратил Гордон мою жизнь на годы. Так что когда у меня появилась возможность делать это самой, я продолжала оставаться почти полностью вне публичного глаза Америки. Какие-то незначительные издания освещали мой развод, но я, разумеется, не искала этого. Мои обычные выступления происходили либо в Европе, либо в Южной Америке. Мои остальные начинания и бизнес-проекты делались, к счастью, за кадром. Затем я получила предложение, которое в конце концов заставило меня прервать молчание.
В начале 2003 года мы получили звонок, в котором спрашивали нашего согласия на участие в шоу Ларри Кинга. Я не хотела делать этого, потому что не была готова открыть себя для изучения публики и потенциальных насмешек. Но Джефри чувствовал, что наступило время для меня восстать и наконец-то показать людям мою реальную личность без Джека Гордона за моей спиной, заставляющего меня быть тем, кем я не являюсь и вести себя вразрез моих убеждений. К тому же Джефри был уверен, что шоу Ларри Кинга, которое показывалось почти в каждой стране мира в то время, было идеальным местом для такого публичного снятия завесы.
В конце концов я согласилась и появилась на шоу Ларри Кинга 4 марта 2003 года. Я нисколько не волновалась, но Джефри был развалиной. Это было моим первым открытым интервью для американских новостей с тех пор, как он стал моим бизнес-партнером, и он переживал за каждую малейшую деталь. Мы оба знали, что публика будет внимательно смотреть, поскольку это было моё первое появление за семь лет. Джефри хотел быть уверенным в том, что я выгляжу хорошо и каждое слово – совершенно. Он ужасно боялся, что я могла быть снова непонятой и стать шутом для публики. Джефри даже привёл нашего адвоката, чтобы тот сидел и наблюдал за всем, что происходит, на случай, если интервью примет плохой оборот.
- Не переживай, - говорила я, - Когда я выйду туда, я собираюсь быть собой.
Но Джефри переживал. Когда он сел на своё место, с него пот лил градом в течение всего шоу.
Ларри дал мне почувствовать себя как дома, и шоу не могло пройти лучше. Люди начали звонить и не могли остановиться. Они звонили со всех концов мира. Даже Ларри выглядел удивлённым, видя такую реакцию.
- Я даю это шоу на протяжение 20 лет, - в заключение сказал он, - и мы никогда не получали такого ответа ни на кого, какой мы получили на тебя. У нас на линии даже президенты.
Всё закончилось тем, что это было самым рейтинговым шоу за три года.
В течение интервью Ларри спросил меня о моём новом альбоме StartingOver/ Начиная сначала, и мы достаточно подробно поговорили о нём. Этот разговор дал мне возможность дать представление об этой записи, несмотря на то, что я знала о том, что все двери для меня были закрыты.
- Когда он выходит? – спросил Ларри.
- Ну, прямо сейчас договор лежит у нас на столе. И мы обсуждаем в какую компанию мы с ним отправимся.
Наконец, из-за того, что Джефри был таким беспокойным, мне было интересно услышать о том, что он думает.
- Ну, как прошло интервью? – спросила я.
- Оно было невероятным, просто невероятным! – ответил он.
От его слов стало хорошо, но что было ещё приятнее, так это невероятно позитивный отклик, который мы получили от индустрии звукозаписи. Буквально на следующий день люди, которые видели меня в шоу, поняли, что я была на пути к своему возвращению, и они стали звонить мне, чтобы поговорить о новом альбоме. В конце концов мы с Джефри решили, что знаем индустрию звукозаписи чрезвычайно хорошо и что нам нравится делать то что мы хотим и когда мы хотим. Если нам не нравится, как какой-то лэйбл обращается со мной или с моей музыкой, мы решали, что можем сделать по крайней мере хорошо, если не лучше, для самих себя. Мы решили основать свой собственный лейбл звукозаписи Ja-Tail Records, так, чтобы никто не мог контролировать моё музыкальное наследие кроме меня самой. В 2004 году мы подписали договор на распространение с Бунгало Рекордс – филиалом Юниверсал Мьюзик Груп Дистрибьюшн – соглашение, которое сработало замечательно для всех, кто был в него вовлечен. С тех пор это достижение помогло нам вырастить свой собственный бизнес в Ja-Tail Enterprises, который на сегодняшний день включает в себя 17 индивидуальных компаний.
Это ознаменовало собой начало счастливого, хоть и короткого, периода спокойствия и полноты в моей жизни. Я гордилась своими творческими и бизнес начинаниями и я была полностью воссоединена со своей семьёй. Мы, казалось, проводили больше обычного времени вместе в тот год, и почти раз в месяц собирались для какой-нибудь семейной вечеринки или события. В начале 2003 у нас был День Семьи в Хевенхёсте – он был практически волшебным, потому что большинство из нашей семьи смогли присутствовать на нём. Каждый День Семьи имел свою тему, и фактически примечание для членов семьи, информируя их, как одеться. Тема этого дня была Гавайи, так что все были одеты в тропическую одежду и цветочные гирлянды, кроме Майкла и его детей, которые, кажется, не получили этого напоминания (примечание Air-space: просто тема ГАВАЙЕВ очевидно была слишком больной для Майкла из-за Лисы, потому он и не оделся так, и детей не одел, Ла Тойя, очевидно, тут проявила деликатность, однако определённо дала УТОЧНЕНИЕ). Они прибыли в великолепном черном лимузине, украшенном внутри плюмажами, которые Джозеф купил для Майкла в качестве подарка. Мне очень понравилось.
Это был первый раз, когда я увидела Майкла после той интервенции в Неверленде, так что я была счастлива снова встретиться с ним и узнать, что у него нет плохих чувств относительно того дня. Мы чудесно проводили время и Майкл поднялся в галерею, которую держали мама и Джозеф. Это огромная комната, наполненная различными семейными реликвиями, такими, как белая перчатка Майкла. Стены увешаны фотографиями семьи в течение лет. Из-за нашей долгой истории в мире шоу-бизнеса, она также включает в себя множество известных лиц, таких, как друзья семьи Марлона Брандо, Кэтерин Хепбёрн, Гари Гранта, Джекки О и многих других. Но для нас это как для других людей рассматривать старые семейные фотографии в альбоме…
Пока мы прогуливались по комнате вместе в тот день, Майкл остановился и показал на нашу фотографию с Полом Мак Картни на съёмках Say Say Say.
- Помнишь это? – спросил Майкл.
Затем он остановился и показал на фотографию себя и меня, веселящихся на ужине у Юла Бриннера.
- Посмотри на это. Разве он не великолепен? Мы хорошо тогда провели время.
Учитывая наши занятые жизни и время, когда мы были разлучены, было абсолютно чудесным иметь то тихое время с ним за воспоминаниями.
Вскоре после этого, в течение последней недели апреля 2003, мы с Джефри ехали на ланч в Беверли Хиллс, когда въехали прямо в хаотичную уличную сцену. Машины были остановлены прямо посреди дороги, на тротуарах толкалось и разливалось по улице несколько сот человек. Везде были папарацци. Определённо, что-то происходило и создавало такое оживление.
- Ла Тойя, там Майкл, - сказал Джефри.
- Откуда ты знаешь? – спросила я.
- Только Майкл создаёт такие толпы. Спорю, там Майкл вышел за покупками.
Джефри показывал на Sharper Image на бульваре Санта Моники в Беверли Хиллс, который, как он знал, был любимым магазином Майкла. Мы поехали медленно, пытаясь разглядеть за толпой человека в маске.
- Вон Майкл, - сказал Джефри.
- О, дай мне выйти…
Я была так рада возможности так неожиданно встретиться с братом, что выскочила из машины, оставив Джефри парковаться в одиночестве. Когда я добралась до магазина, там уже было абсолютное столпотворение. Каждый пытался увидеть Майкла хоть мельком.
- Извините. извините, извините, - бормотала я, проталкиваясь сквозь толпу.
Когда я подошла вплотную к магазину, я увидела, как люди липли к окнам, вглядываясь сквозь стекло. Все двери были заперты, так что я постучала в дверь. Работники магазина узнали меня и пропустили внутрь. Майкл был занят выбором покупок, так что он не заметил меня, пока я не подошла к нему сзади и не закрыла его глаза руками.
- Догадайся, кто!
- Ла Тойя! – воскликнул он радостно.
Он обернулся с огромной улыбкой на лице и немедленно сгрёб меня в объятия. Мы оба были так рады увидеть друг друга, и было чудесным увидеть и его детей. Джефри нашёл дорогу в магазин, и они с Майклом поприветствовали друг друга также объятиями.
- Мне нравится твой жакет, - сказал мне Майкл. – Сними-ка.
Я сняла свой жакет, на котором был большой плюмаж, и дала ему примерить. Затем он обратил внимание на мои туфли, которые также были с большим плюмажем на них…
- О, Боже, мне ужасно нравятся эти туфли, - сказал он.
- На тебя они не налезут, - сказала я.
Мы все засмеялись. Майклу всегда нравилось моё чувство стиля и каждый раз, как он видел меня, он осматривал меня с головы до ног, чтобы увидеть, что на мне одето, и спрашивал, где я купила свой наряд.
Всё это время папарацци снаружи сходили с ума и фотографировали, но мы делали всё, что в наших силах, чтобы игнорировать их и просто расслабиться, осматривая товары в магазине. Затем все мы пошли в закрытую комнату в магазине с детьми и их няней и стали смотреть Гладиатра по одному из телевизоров. После того, как мы пробыли там примерно час, мы решили, что пора идти.
Без какого-либо напоминания сделать это, дети сразу же надели свои маски Человека-Паука. Я знаю, что многие люди не понимают, зачем Майкл закрывал лица детей масками на публике и пытаются объяснить это какой-то странностью, но странного на самом деле не было ничего. Майкл заставлял детей надевать маски только когда они были на публике вместе с ним. Он не хотел, чтобы их фотографировали, так, чтобы никто не знал, как выглядят его дети. Он хотел, чтобы у них была свобода, которую не имел он сам: выйти в мир и жить нормальной жизнью. Одевая на них маски, когда они были с ним, он позволял им наслаждаться свободой, когда они были только с няней или с кем-то другим помимо Майкла. Я всегда была уверена, что это мудрое решение со стороны Майкла. Дети не только понимали причины, по которым отец заставлял их носить маски, но эти маски им нравились. Это было так, как будто ты играешь в переодевание каждый день. Дома, когда наступало время выходить на публику, они все бежали за своими масками, спрашивая друг друга которую из них кто наденет сегодня. А затем с радостным нетерпением надевали их на себя.
Как только дети были готовы, мы все направились к заднему входу Sharper Image. Это было сумасшествие – когда мы вышли и все выкрикивали наши имена, пытались сделать фотографии нас вместе с детьми. Лимузин ждал нас и мы все заскочили в него и уехали оттуда. Мы не знали точного места назначения, мы просто хотели выбраться из уличного хаоса.
- Хочешь пообедать? – спросила я брата.
- О, ужасно хочу, но мне на самом деле нужно быть в студии очень скоро, - сказал он.
Так что мы просто ездили туда-сюда по улицам Беверли Хиллс, мимо витрин на Ромео Драйв, затем проехали другие улицы округи. Затем мы сидели в машине до тех пор, пока водитель не привёз нас с Джефри к тому месту, где мы припарковались. Как только лимузин поравнялся с машиной Джефри, я вспомнила кое-что.
- О, я хочу сделать Пэрис подарок, - сказала я.
Это было перед самой Пасхой, и незадолго до этого в тот самый день я купила розового зайчика, потому что знала, что кому-нибудь из моих племянников он обязательно понравится.
Майкл вышел с нами из машины, так что я могла дать зайчика ему.
- Он ей очень понравится, - сказал он. – Пойдём, сама подаришь его ей.
Так что мы вернулись вместе в его машину.
- Пэрис, у тети Ла Тойи есть что-то для тебя, - сказал Майкл.
Я никогда не забуду выражение её лица и того, как расширились её глазки, когда она увидела этого огромного розового зайца. Он ей очень понравился.
Мы все обнялись и попрощались, и тогда Майкл залез обратно в машину. Я была так счастлива, что столкнулась с ним и получила шанс провести с ним немного времени.
Несколько месяцев спустя меня попросили участвовать во вручении награды Лучшей Новой Группы в BET Awards 24 июня 2003 года. Мне позвонил друг – Рон Визнер – который был продюсером этого шоу, и который был менеджером Майкла в ранних 80-х. Он также хотел, чтобы я помогла ему связаться с Майклом, потому что он хотел, что тот вручил награду Джеймсу Брауну. Он и я вместе согласились с тем, что поскольку Майкл любит Джеймса Брауна, он, возможно, не станет делать этого, потому что он никогда не любил ходить на шоу награждений.
Потом, в ночь шоу, Рон вошёл ко мне за кулисами с самой огромной улыбкой на лице.
- У меня отличные новости, Ла Тойя. Твой брат здесь.
В моей семье это не совсем узкое определение, и я на самом деле не думала, что он имеет в виду Майкла.
- Кто? – спросила я.
- Майкл. Спасибо тебе большое, что помогла связаться с ним.
Я была так рада услышать это, и я хотела побежать и увидеться с ним прямо сейчас.
- Где его гримерная? – спросила я.
- Он в очень секретной гримерной, где никто не сможет увидеть его.
Он указал мне и Джефри по направлению направо. Когда мы подошли к двери, новый охранник Майкла заблокировал дверь и не позволял никому войти. Когда он увидел меня, он представился, а затем открыл дверь для меня и Джефри. Теперь была очередь Майкла удивляться. Он тоже не знал, что я участвую в шоу. Когда я вошла в его гримерную, он был так шокирован, увидев меня, что мы оба засмеялись и объяснялись, каким удивительным было это совпадение.
Мы так ликовали, находясь друг с другом, и это было как в старые добрые времена. Майкл готовился вручать награду Джеймсу Брауну – Награда за достижения в жизни. Как всегда Майкл хотел выглядеть только идеально.
- Как я выгляжу? – спрашивал он. – Я выгляжу нормально?
- Да, Майкл, - ответила я. – Ты выглядишь великолепно.
- Как насчет рубашки? Мне расстегнуть ещё одну пуговицу, или так оставить?
- Нет, всё отлично как есть. Но у тебя пара голубых нитей болтается, - я убрала нити с его рубашки.
- А как всё остальное выглядит? – спросил он.
- Идеально, Майкл.
- Уверена? Может мне снять один из этих ремней?
- Нет, Майкл, тебе никогда не будет достаточно страз.
Майкл засмеялся. – У тебя есть зеркало, чтобы я мог посмотреть?
- Да, вот оно. – Я достала одну из своих косметичек и передала ему.
- У тебя есть какая-нибудь вонючка? – Майкл всегда называл парфюм вонючкой.
Это было как было всегда, когда мы выходили на сцену, будучи моложе, когда я участвовала в шоу братьев, или, когда мы давали семейные шоу в Лас Вегасе. Так что было здорово вновь пережить такие семейные моменты одевания с Майком снова.
- У тебя есть с собой камера? – спросил Майкл.
- Да, у Джефри.
- Джефри, пожалуйста, сфотографируй нас и убедись в том, что я получу копию.
Мы позировали вместе и, думаю, это было одним из самых счастливых фото, когда-либо сделанных нами. С Майклом в гримёрной никого не было, так что у нас был великолепный момент наедине. Эти тридцать минут чудесного времени вместе унесло нас обоих в наше детство. Никто из нас не хотел, чтобы этот визит заканчивался. Майкл продолжал повторять, насколько был уникальным мой наряд и как он напоминает ему женщин, которые играли Клеопатру.
Наконец пришло время для Майкла удивить Джеймса Брауна и всю аудиторию с ним.
- Мистер Джексон, пора на сцену, - сказал его охранник.
- Ла Тойя, ты и Джефри пойдёмте со мной, - сказал Майкл.
Мы все вместе пересекли закулисную зону и остановились в крыле со всеми этими разными яркими артистами, такими, как Стив Харви. По крайней мере несколько больших звёзд было там в ту ночь, но, как всегда, все они были заворожены Майклом, потому что он был самой большой звездой среди них всех. Майкл имел такой эффект на всех – начиная с президентов и королей и заканчивая величайшими рок-звёздами мира. Все они хотели быть с Майклом, узнать его и подружиться с ним. Это создавало дополнительный большой стресс для Майкла, но он справлялся с ним с изяществом и энтузиазмом, как настоящая звезда, которой он и являлся. Воспитываясь в шоу-бизнесе, он и я привыкли к такого рода реакции от людей, так что мы просто продолжали нашу беседу так, как будто ничего не происходило. Я уже вручила свою награду в ту ночь, но я волновалась за Майкла. Мы стояли на краю сцены, и, пока Джеймс Браун выступал, Майкл был так сосредоточен, что покачивал головой, и колотил ногой по полу, так, как он делал, когда был маленьким, а Джеймс приходил к нам в дом и пел для нас там.
- Ла Тойя, Джеймс грандиозен! – сказал он.
Пока Майкл продолжал слушать Джеймса, все члены команды и знаменитости толпились вокруг него, пытаясь встать поближе к Майклу, познакомиться с ним, поговорить с ним, или просто сделать с ним фото.
Затем рабочий сцены подошёл к Майклу.
- Майкл, в самом конце этой песни ты выйдешь на сцену и оденешь плащ на спину Джеймса Брауна.
Майкл был в радостном нетерпении! Он вёл себя как маленький мальчик. Я была так счастлива за него.
- Ла Тойя, пойдём со мной, - сказал Майкл.
- Нет, Майкл, ты иди!
- Пожалуйста.
- Это твой момент, Майкл, выйди туда и сделай всё лучшим образом.
- ОК, но ты стой здесь. Никуда не уходи.
- Я буду прямо здесь, смотреть на тебя, пока ты не вернёшься.
Майкл внезапно превратился в персону своего "Майкла Джексона – Короля Поп-музыки" и вышел на сцену. Аудитория сошла с ума, как только увидела его. Ещё до того, как Майкл сделал что-то ещё, кроме выхода на сцену, величайшие знаменитости прыгали в своих сидениях, аплодируя и крича. Я тоже аплодировала, и я плакала слезами радости, когда возвращалась мыслями к тому маленькому мальчику, которого я знала в Гэри, штат Индиана, у которого были такие большие мечты стать величайшей звездой из когда-либо живших. И вот он был этой звездой, в возрасте 44 лет, занимаясь только этим и будучи суперзвездой без малого почти 40 лет. Я им так гордилась!
Когда Майкл закончил речь о Джеймсе, он ушёл со сцены туда, где стояли я и Джефри и мы все вместе отправились обратно в его гримерную. Через несколько минут Джеймс Браун, его жена и свита вошли в гримёрную Майкла, где все мы разговаривали минут тридцать.
Там была маленькая приватная комнатка, в которую затащил меня Майкл, держа меня за руки, как он обычно это делал, так, что мы наконец, могли поговорить наедине.
- Я скучал по тебе, Ла Тойя, - сказал мне Майкл. – Я на самом деле скучал по тебе. И я люблю тебя и я так рад видеть тебя.
- Я тоже люблю тебя, Майкл, - сказала я.
Это был особенный момент. К сожалению, как это всегда было в случае с Майклом, у него было слишком много неотложных дел, чтобы мы пробыли и отдохнули в компании друг друга подольше. Мы обнялись и поцеловали друг друга, а затем вышли из комнаты и присоединились к остальной группе. Когда Майкл попрощался со всеми и выходил из комнаты, он остановился, чтобы посмотреть на меня и сказать "до свидания". Он прилетел для этого шоу и теперь – через несколько часов – должен был лететь снова. Но я была чрезвычайно благодарна за то маленькое время, которое мы имели вместе…
(далее главы с 26 по 36 ПРОПУСКАТЬСЯ НЕ БУДУТ, поскольку касаются полностью Майкла, начиная с суда 2005 года и заканчивая 25 июня 2009 года - прим. Air-space)
Серия сообщений "STARTING OVER (Ла Тойя Джексон, избранные главы)":АВТОРОМ КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩЕНЫ ЛЮБЫЕ ПУБЛИКАЦИИ И ЦИТИРОВАНИЕ ДАННОЙ РАБОТЫ НА САЙТЕ / ФОРУМЕ www.myjackson.ru (МАЙДЖЕКСОН). На остальных ресурсах публикация и цитирование разрешены с указанием авторства перевода, ссылки на источник и данного примечания. Спасибо за понимание.Часть 1 - STARTING OVER: вторая книга Ла Тойи Джексон, перевод избранных глав - 1
текст и перевод песни здесь
Часть 2 - STARTING OVER: вторая книга Ла Тойи Джексон, перевод избранных глав - 2
...
Часть 8 - STARTING OVER: вторая книга Ла Тойи Джексон, перевод избранных глав - 8
Часть 9 - STARTING OVER: вторая книга Ла Тойи Джексон, перевод избранных глав - 9
Часть 10 - STARTING OVER: вторая книга Ла Тойи Джексон, перевод избранных глав - 10