Французская художница-импрессионистка Ева Гонсалес (1849 - 1883)
Ева Гонсалес (19 апреля 1849 г. - 5 мая 1883 г.), французская художница, родилась в Париже.
Эдуард Мане – Ева Гонcалес
1879. 43x34
Частная коллекция
Гонсалес выросла в среде ценителей искусства. Ее отец известный писатель Эммануэль Гонсалес, а мать музыкант. В 1865 году она начала свою профессиональную подготовку и взяла уроки рисунка. В 1869 году она встретила Эдуарда Мане. Она стала его студенткой, моделью и другом. Впервые она участвовала в выставке-салоне в 1870 году. Затем она выставляла свои работы каждый год. Ее работы напоминали раннего Мане , прославившиеся темной палитрой с резким контрастом светлых и темных пятен.
Ева Гонсалес – Молодая ученица; La Jeune Eleve
около 1870 холст, масло
Частная коллекция
Ева Гонсалес. Girl with Cherries. 1870
Картины с аукционов Sotheby’s – Eva Gonzales - The Girl, 1865-70
До 1872 года на ее творчество оказывал огромное влияние Мане, но потом она выработала свой собственной, более индивидуальный стиль. Ее акварельные работы с их яркими цветами и мягкими формами пользовались большим успехом.
Ева Гонсалес – В итальянском театре
1874
Музей Орсе, Париж (Musée d’Orsay, Paris)
Ева Гонсалес – Езда на осле
1880 холст, масло
Музей и художественная галерея, Бристоль (Museum & Art Gallery, Bristol).
Белые туфли. 1879-1880. Частная коллекция
Ева Гонсалес – Сидя на скамейке; Сюр-ле-Banc
около 1884 холст, масло
Частная коллекция
ИЗ БИОГРАФИИ ЭДУАРДА МАНЕ:
В феврале 1869 года дочь романиста Эммануэля Гонсалеса Эва, которая уже два года занимается живописью, просит у Мане разрешения работать под его руководством.
Мане случалось встречаться с семьей Гонсалесов на приемах у Альфреда Стевенса. Плодовитый писатель, автор популярных романов Гонсалес, бывший президент Общества литераторов, принадлежит к самым известным людям Парижа. Женатый на валлонке, он относится к одной из двенадцати семей, получивших дворянское звание от Карла V, в княжестве Монако. Он не слишком высоко ценит Мане как художника, в чем абсолютно расходится с дочерью.
Когда Эва поведала о желании учиться у Мане, Гонсалес был озадачен. Автор «Олимпии», ее пресловутого кота, особы с попугаем! Что за нелепая мысль! Но Эва вопреки тому, что можно было бы предположить, зная об ее унаследованной от матери вялости и нерешительной робости, обладает твердой волей; все возражения отца тщетны, и он вынужден уступить.
Отныне Эва регулярно работает под руководством Мане в мастерской на улице Гюйо. Мало того, что она бывает тут, сияющая молодостью (Эва моложе Берты на восемь лет), во всем своем высокомерном безразличии и той «morbidezza»187, которая в известной степени контрастирует с ее внешностью: резко очерченный, с горбинкой нос, упрямый подбородок, лоб, выступающий из-под густой массы волос, «схваченных на макушке широким бантом»188, – короче говоря, во всем величии юности, излучаемом этим существом; мало того, что она просто бывает тут, дышит воздухом мастерской, она приносит сюда шелест своих платьев, запах духов, свои манеры женщины соблазнительной и желанной, окруженной поклонением многочисленных почитателей.
Если бы Мане хотел разжечь ревность Берты, то именно так ему и следовало бы вести себя. В его поведении проскальзывает явное искушение подразнить и даже, может быть, инстинктивное желание помучить Берту. Он расточает Эве комплименты, хвалит ее этюды и доходит до того, что ставит ее Берте в пример.
Время от времени Берту сопровождает мадам Моризо, а Эва почти всегда приходит вместе с младшей сестрой Жанной. Жанна тоже увлекается живописью, но Эва ее не слишком одобряет. («Тупая Жанна pinxit»189, – написала однажды Эва на эскизе, сделанном сестрой.)
Мане – и это совершенно естественно – начал портрет Эвы. Но если портреты, написанные с Берты, давались ему необыкновенно легко, то этот стоит невероятных и непрекращающихся усилий. Берта следит за ними с язвительной радостью.
В начале августа Мане возвращается из поездки в Булонь в Париж. Барышни его уже поджидают – и этот проклятый портрет Эвы тоже; он приступает к нему вновь и с тем же успехом, что до отъезда в Булонь. Эти трудности вызывают у него нескрываемое раздражение.
Мане просто выходит из себя, оттого что не может закончить портрет. Как бы ему хотелось экспонировать его в Салоне 1870 года! Быть может, личность модели смирила бы этих олухов-критиков (какой журналист пойдет на то, чтобы нападать на Эммануэля Гонсалеса?), заставила бы их попридержать оскорбительные эпитеты.
Мане еще больше бранится, так как сеансы портрета Эвы следуют один за другим, и результаты лучше не становятся. Все это делается прямо-таки забавным. Художник принимается высмеивать сам себя. «Идет уже сороковой сеанс, а голову опять пришлось соскабливать», – говорит он Берте.
Да, все восторги Мане и впрямь продолжают сосредоточиваться на мадемуазель Гонсалес.
Январь 1870 года. Февраль. Дни бегут, а портрет Эвы все еще не сдвинулся с мертвой точки. В то время как на улице Гюйо девушка работает над картиной «Мальчик-горнист» – этим полотном Мане советует ей дебютировать в Салоне, – живописец продолжает биться над злополучным портретом.
Горнист. 1870. Вильнёв-сюр-Ло
Работы, предназначенные для экспозиции в Салоне, должны быть представлены во Дворец промышленности 20 марта. 12 марта Мане «заканчивает» портрет Эвы; с него довольно, он отказывается что-либо переделывать.
Полотно отправлено; Мане чувствует, что сбросил с себя большую тяжесть.
Оно и будет экспонировано (картину примут), равно как и работу Эвы, и холсты Мане.
Как Мане заблуждался, думая, что портретом мадемуазель Гонсалес – его, кстати, повесили хуже некуда – можно будет обезоружить хулителей. Похвалив «Мальчика-горниста» Эвы (он, по словам надувшей губы Берты, «приемлем...» – и только), все делают вид, будто молодую художницу в полотне Мане не признали; в каталоге написано просто – «М-ль Э. Г.», и нет таких оскорбительных слов, которые не были бы сказаны об этой «отвратительной, пошлой карикатуре маслом».
С господином Гонсалесом Мане тоже не повезло: писатель - кто этого не знает? - весьма прижимист, и, когда Мане предлагает ему портрет дочери, он благоволит принять его - без всякого, впрочем, энтузиазма, однако вовсе не собирается заплатить хотя бы за раму.
Про картины Эвы Гонсалес в Салоне писали: "Это Мане хорошего сорта". Что под этим подразумевалось. Эксперименты Мане на пленэре не очень нравятся Эве - все эти новшества только сбивают с толку, она их не одобряет.
В противоположность Берте, любящей в Мане художника, далекого от рутины, Эва любит в нем художника, хотя и продолжающего традиции по своему, но тем не менее не порывающего с прошлым. Позиции вполне антагонистические, в них отражается сама судьба живописца.
Берта намерена послать на суд жюри подаренный Мане «Вид порта Лориан» и картину (она ею очень дорожит), где изображены ее мать и сестра Эдма.
The Harbor at Lorient - 1869 - National Gallery of Art - Washington (USA)
"Морской пейзаж (Порт в Лорьяне)". 1869 гг.
Моризо, Берта - Мать и сестра художницы
1869-1870,
Национальная галерея искусств (Вашингтон)
Подгоняемая временем, опасаясь провала, Берта приходит в такое отчаяние, что даже не может есть. В конце концов за два дня до последнего срока представления работ она решает позвать на консультацию Мане. Мане приходит, бросает на холст быстрый взгляд. «Но это очень хорошо, – говорит он, – чуть хуже вот здесь, в нижней части платья». Он хватает кисти и делает несколько мазков. Мадам Моризо в восторге. «Вот тут-то и начались мои беды, – рассказывает Берта. – Раз уж он увлекся – ничто не может его остановить; он переходит от юбки к корсажу, от корсажа к голове, от головы к фону. Он шутит, смеется как сумасшедший, отдает мне палитру, потом снова забирает ее; в результате к пяти часам вечера мы сотворили самую красивую карикатуру, какую только можно вообразить. Посыльный уже ждал, чтобы ее унести. Так или иначе, он заставил меня поставить ее на тележку. Я пребываю в полном замешательстве. Моя единственная надежда, что картину не примут. Мама находит всю эту историю смешной; я же нахожу ее душераздирающей».
Настолько душераздирающей, что издерганная волнениями Берта грозит броситься в Сену, если ее картину примут.
Тогда мадам Моризо предлагает потребовать картину назад, но Берта, которая, как она утверждает, придерживается «принципа никогда не исправлять глупостей», передумала и возможностью этой не воспользовалась. Итак, пусть полотно будет экспонировано!
Оно и будет экспонировано (картину примут), равно как и работу Эвы, и холсты Мане.
В «Мастерской» Фантен-Латура автора «Олимпии» узнать не преминули. Эта картина привлекает всеобщее внимание! Она будет удостоена медали и принесет автору право отныне выступать «вне конкурса». Но сюжет ее вызывает у юмористов воодушевление. Один из них окрестил полотно «Христом, живописующим среди учеников своих, или Божественной школой Мане» – «Иисус-Мане вещает ученикам: „Истинно, истинно, – говорю я вам – тот, кто имеет ловкость живописать, является великим живописцем. Идите и живописуйте, и вы попадете пальцем в небо“.