Это цитата сообщения moskit_off Оригинальное сообщение
Нужно понимать, что не все «черные лебеди» в итоге являются таковыми. Строго говоря, это определения даются событию, которое кардинально меняет общую обстановку и запускает уже созревшие и подготовленные процессы разрешения накопленных противоречий. Однако бывают «лебеди», которые полностью соответствуют своему определению, но лишь подталкивают систему дальше, маркируя отдельный от общего неразрешимый кризис.
Что я имею в виду? Кремль буквально в последние несколько месяцев получил «прилет» двух таких «не совсем черных» «лебедей». Они есть, они реальны, они стали маркером, но окончательно ситуацию еще не сдвинули. Первый маркер — это крах проекта «новой нормальности» в России. Примерно с октября 2021 года в оборот окончательно было введено понятие «коллективного иммунитета» взамен «вакцинации». Причина известна — программа вакцинации провалилась. Контрольные показатели недостижимы. Они были озвучены достаточно твердо: не менее 60 процентов населения, которое находится в состоянии «действующей» вакцинации, то есть, выданные сертификаты вакцинации у 60 процентов населения должны быть непросроченными. Добиться этого результата режим должен был в ходе первичной вакцинации с последующими волнами ревакцинирования тех, у кого завершился срок «годности». На данный момент темпы вакцинирования упали до почти минимальных за прошедший год значений, а впереди — весна, когда начнут заканчиваться сроки действия сертификатов после массовых кампаний по принуждению. Даже самые простые динамические уравнения показывают, что к концу лета 22 года число «действующих» сертификатов упадет до трети от численности населения страны, а повторить процедуру принуждения административная машина может только одним способом — подняв уровень насилия до высоты, которую она взять уже не в состоянии.
В итоге было принято решение — перейти на новый показатель: «коллективный иммунитет». Он настолько неопределен, что манипулировать им можно в любую сторону практически беспроблемно. Что сразу породило некоторые проблемы: в Санкт-Петербурге тут же поспешили отчитаться о 100-процентном «коллективном иммунитете», что вообще-то говоря, полный абсурд.
Нужно понимать при этом, что участие в проекте «новой нормальности», принятое в конце марта 2020 года, было настолько важным, что вынудило свернуть объявленный в январе 2020 года «транзит власти» через изменения конституции (а точнее, ее слом через колено). Причина невозможности проведения сразу двух проектов понятна: административная система слишком слаба, чтобы тянуть сразу несколько проектов, поэтому ограничились одним. Учитывая, что для Путина «транзит» является процессом небывалой важности, и весь свой текущий срок он посвятил только этому процессу, нужно понимать, насколько серьезным было решение отложить его для присоединения к глобалистскому проекту «новой нормальности».
Провал этого проекта — первый маркер идущей необратимой катастрофы. Катастрофы в области внутренней политики. Теперь можно констатировать: административная вертикаль неспособна реализовывать никакие проекты общефедерального уровня. Всё.
Второй маркер, второй «лебедь» прилетел у нас на глазах. Это путинский «ультиматум» НАТО. Он еще в процессе, но уже очевидно, что угроза войны, которую Кремль пытался продать Западу в обмен на выполнение трех ключевых условий, слишком мала. А других аргументов принудить Запад к выполнению ультиматума нет. Поэтому Путин был вынужден открыто признать полный провал ультиматума в части основных требований.
У нереализованного обострения есть понятное следствие: следующие требования Кремля должны сопровождаться угрозой еще более высокого порядка. Настолько высокого, что даже сейчас можно высказать абсолютно обоснованные предположения, что третьего ультиматума уже не будет. Первые два (первый был в конце зимы прошлого года и тоже сопровождался движением войск к украинской границе, и тоже закончился ничем. Поэтому второй ультиматум пришлось подкреплять демонстрацией угрозы собранных со всей страны войск. Больше нет. И не будет), в общем, первые два завершились ничем, а на третий ресурса нет — разве что угроза применения стратегического ядерного арсенала, но тут даже у полностью свихнувшегося руководства, скорее всего, сработают тормоза — стратегическое ядерное оружие на самом деле оружием не является. Это инструмент сдерживания и только.
Провал нынешнего ультиматума позволяет маркировать следующую катастрофу, уже произошедшую: неспособность Кремля к управлению внешнеполитическими проектами. Здесь всё тоже очень печально для него, и никаких сколь-либо вменяемых сценариев уже не прослеживается. Слишком высокую ставку поставил Путин на этот ультиматум, чтобы его провал не привел к сдвигу.
Наконец, внезапно прилетел и третий «лебедь» - кризис, возникший в Чечне. Абсолютно свирепая и неадекватная реакция чеченского руководства на вполне банальную внутреннюю оппозицию говорит о серьезных проблемах внутри самой Чечни. Однако это одна сторона вопроса. Кремль продемонстрировал в ходе этого кризиса полный отказ от арбитража, не вмешиваясь в происходящее, несмотря на очевидный урон, который он несет, отстраняясь от происходящего. Опять же — сам по себе кризис еще не завершен и продолжается, внятного завершения у него еще нет, но то, что произошло, маркирует третью катастрофу: распад региональной политики Кремля. Он не способен реализовывать проекты регионального развития, а теперь неспособен к разрешению внутрирегиональных противоречий. По факту остается последний маркер — действия Кремля в случае возникновения межрегионального конфликта двух или более регионов между собой.
Коллапс всей внешней, внутренней и региональной политики позволяет с уверенностью предполагать, что межрегиональные проблемы Кремль тоже уже не в состоянии решать. Никак — ни плохо, ни хорошо. Просто неспособен и все.
Теоретически (очень теоретически) даже в условиях полностью свернутого пространства решений (а управленческий коллапс характеризуется отсутствием этого пространства) возможны сюжеты, когда режим может вернуть управляемость хотя бы на одном направлении, хотя бы в одной сфере. Времени у него остается немного, но пока оно еще есть. «Рецепт» известен — в случае катастрофы нужно создать отдельный от нее кризис, и сбросить накопленные противоречия туда. Это опасный и крайне затратный способ, но он единственный.
У органов в организме есть свои собственные персональные «свалки» - лимфатическая система, куда они сваливают разный «мусор» в случае заболевания. Если «свалка» переполняется, орган либо выходит из строя, либо пользуется чужими «свалками» - лимфатическими узлами, «принадлежащими» другим органам. Тем самым он создает кризис уже в них, но зато может попытаться устранить возникшую в нем самом проблему. Метод рискованный, но единственно возможный. В случае, если проблема решится, организму предстоит иметь дело с несколькими больными органами, но с шансом на общее выздоровление. В случае неудачи организм получит несколько «убитых» органов. Но другого пути все равно нет.
Выход из нынешнего коллапса управления проектами в ключевых сферах может пройти по такой же схеме, но вот справится ли с этим полумертвая (или полуживая) административная вертикаль — это, конечно, вопрос. Если да — это один сюжет, если нет — другой. И выбор на самом деле только между ними. Есть, конечно, и третий вариант — ничего не делать, прятаться и дальше по бункерам и подвалам. Тоже, в общем-то, выход. Но у него как раз конец известен и с точки зрения моделирования совершенно неинтересен.