У старшего из моих братьев, человека талантливого, но чрезвычайно ленивого, а потому так и не ставшего писателем, была подобная машинка, но только «made in Социјалистичка Федеративна Република Југославија», что ни на йоту не умаляло ее достоинств: была абсолютно бесшумна, имела потрясающе мягкую и чуткую «клавиатуру». Надежна в работе и неприхотлива, после суточной тряски в кузове какого-нибудь целинного ЗиЛа могла быть распакована прямо в зале ожидания вокзала и без скандалов «отлить в мраморе» какую-нибудь блестящую мысль, пришедшую внезапно в голову моего беспутного брата…
Но чаще в памяти всплывает другая картина: маленькая комнатка в каком-то деревенском доме, пропахшем запахами осеннего луга; дощатый стол, отскобленый добела хозяйкой; на столе почему-то горит свеча, огонек которой отражается в маленьком окне, обращенным в сторону темной стены леса.
За столом сидит брат и часто-часто стучит по клавишам, нещадно журча пустой трубкой и изредка посматривая на меня: сплю ли? А я и рад обмануть его, крепко жмурю глаза и совсем, наверное, по-детски, как умею, соплю носом.
Мне было тогда семь лет, старшему брату – двадцать три, и утром ему в редакцию, а мне домой, ведь скоро в школу…
Что за деревня, что за дом, что это за лес за окном… не помню уже.