Часть третья

7. Право на кару


«Избранная, – прошептала Алиса. – Я избранная…»

Рука горела, словно ее поджаривали на медленном огне.

Девушка ни о чем не думала, просто шла и шла, и ноги сами принесли ее в знакомый с детства дворик. Здесь, у фонтана, она впервые встретила ангела. Кассиэля. Сейчас фонтан еще не работал, но солнце переливалось на его металлических поверхностях, щедро разбрасывая повсюду пригоршни шаловливых солнечных зайчиков.

Здесь, именно здесь, началось то, что привело ее в сегодняшний день. Круг замкнут. Что теперь, новый круг или подъем вверх и новый виток?..

Конечно, виток. Ведь теперь она обрела силу. У фонтана играли дети, и Алиса вдруг заметила, что приглядывается к ним, оценивает их. Один из мальчишек, на полголовы выше и значительно крупнее прочих, был заводилой. Он самовластно царил в своем крохотном государстве, щедро раздавая тычки и затрещины своим подданным.

Он ведет себя неправильно. Его надо наказать.

«Вот покажу им, кто на самом деле здесь всем распоряжается», – подумала девушка и испугалась собственных мыслей.

Она попятилась и, оступившись, едва не упала. Однако кто-то успел поддержать ее, и подняв взгляд, Алиса с изумлением узнала Мишу – того самого, которого приводила ее бабушка.

– Привет, – он обезоруживающе улыбнулся, наверняка зная силу своей волшебной улыбки. – Хороший парк, правда?

Кажется, Миша ничуть не удивлялся этой неожиданной встрече.

– Да… – девушка осторожно высвободила руку. – А ты часто здесь бываешь?

– Увы, нет, – он с сожалением развел руками, – но с этим местом у меня связаны очень хорошие воспоминания…

Он замолчал, и Алиса не решилась спросить какие. Она украдкой взглянула на Мишу. По сравнению с Кассиэлем он казался еще более обычным, чем она его запомнила. Совсем не примечательным, похожих сотни – мимо такого пройдешь и не заметишь. Неудивительно, что она приняла за Мишу того незнакомца с набережной. Совсем заурядный, тем не менее…

– Пройдемся немного, – он потянул ее по дорожке.

Пахло свежей молодой зеленью, громко, словно соревнуясь, кто кого пересвистит, заливались птицы.

– Я тебе нравлюсь? – вдруг спросила Алиса, резко остановившись.

Миша опять словно не удивился.

– Нравишься, – ответил он ничуть не смутившись.

– А… почему? – девушка напряглась в ожидании ответа.

– Потому что ты искренняя и добрая. А еще у тебя чистое сердце, – ответил он.

Алиса рассмеялась. Миша с удивлением посмотрел на нее.

– Ты как-то странно говоришь. Словно по-книжному, – пояснила она, все еще смеясь. – Ты вообще не похож на обычных парней. Носишь старушкам сумки, не боишься сказать девчонке, что она тебе симпатична…

– Да это пустяки! Я еще на большие чудачества способен! – он вдруг подмигнул ей. – Потанцуем?

– То есть? – не поняла Алиса.

Он сделал шаг, очутившись прямо перед ней, и, склонив голову, торжественно произнес:

– Мадмуазель, позвольте на тур вальса.

– Прямо здесь, в парке?

– Конечно! Это лучший бальный зал из всех, которые я знаю. Посмотри, какой высоченный потолок, и совершенно дивного бирюзового цвета.

Алиса тоже запрокинула голову. Небо было дымчато-голубым и действительно совершенно необыкновенным, с тонкими перистыми облаками, будто нарисованными на синеве прозрачной белой акварелью.

– А музыка? – спросила девушка. Странно, рядом с Мишей она чувствовала себя очень легко, и та тяжесть, которая давила на плечи после разговора с Кассиэлем, вдруг будто испарилась.

– Музыка звучит. Разве ты не слышишь? Трам-там-тарам… – тихо напел он.

Алиса сама не понимала, как это произошло, но вдруг опустила руку на плечо Миши, и они закружились в танце. Вообще-то танцевать она не умела, но он вел ее так бережно и умело, что правильные движения выходили как бы сами собой. И самое странное: девушка уже ясно слышала музыку – ту самую, о которой говорил Миша.

Трам-там-тарам… проплывали мимо цветущие вишни и лица незнакомых людей. Трам-там-тарам… кружилось над ними небо.

– Посмотри, как прикольно танцуют. Наверняка где-то этому учились… – услышала вдруг Алиса чужой голос, и тут же сбилась с шага.

Музыка внезапно исчезла, без следа растворившись в сладком апрельском воздухе.

Девушка смущенно замерла. Вокруг стояли, глазея на них, люди.

– Что же вы не танцуете? – спросила старуха в сиреневом берете. Алиса ее знала, она жила в их доме, в соседнем подъезде, и в погожие дни всегда гуляла в парке – всегда одна и всегда с замкнутым и недовольным лицом. Алиса не верила, что старуха способна улыбаться, но сейчас на старческих, тщательно подкрашенных ядовито-фиолетовой помадой, губах вдруг появилась улыбка. – Красивая пара. Совсем как мы с моим Александром, когда еще молодыми были, после войны… – задумчиво произнесла она.

– Ну? – Миша смотрел на девушку, чуть приподняв бровь.

Можно было забыть обо всем и снова позволить закружить себя в сумасшедшем танце…

Твое предназначение не в этом. Помни, ты избранная. И вообще, кто знает, возможно, появление Миши не случайно. Он хочет помешать. Он отвлекает тебя. Он завидует. И он тебя не любит. Вспомни, как он отвел взгляд там, на мосту.

– Хватит! Я не танцую. Шоу закончилось! – объявила Алиса, вырвав свои пальцы из руки партнера.

– Что с тобой, Алиса?.. – едва слышно спросил он.

– Ничего! Хватит! Просто отстань от меня, понятно! – крикнула она, чувствуя, как закипают на глазах злые слезы. – Отстань!

И девушка бросилась бежать прочь. Ее каблучки стучали, словно посылая в радиоэфир непонятные сигналы: Точка. Точка. Точка. Точка.



Телефонный звонок нагнал Алису, когда она уже открывала дверь своей квартиры. На экране мобильника высветилось: «Дэн». Вот только этого еще не хватало! «Однако я начинаю пользоваться популярностью», – подумала, усмехнувшись, девушка.

Она приняла звонок, уже входя в коридор и снимая туфли.

– Ну наконец-то! – послышался в трубке обрадованный голос Дениса. – Я уже боялся, что ты на меня обиделась и не хочешь со мной разговаривать.

– Ну что ты, на что мне обижаться? – спросила Алиса, не скрывая иронии. И вправду, его поведение с Наташей Кошелевой и последующее за ним молчание длиной почти в неделю – это такие пустяки!

– Ты не обижайся, – повторил Дэн жалобным голосом. – Эта Наташка такая липучая, я от нее едва отделался.

– А зачем?

– Что «зачем»? – не понял Дэн.

– Зачем отделывался?

– Ну как же?.. Разве ты не знаешь? Она поверхностная натура, болтливая и глупая. Разве такая девушка мне нужна?! Нет, мне нравятся искренние, сложные личности, когда девушка – это не только смазливое личико, грудь и попа, но и прекрасный собеседник, понимающий и сочувствующий. В общем, такая, как ты! Мы не виделись с тобой уже целую вечность, и все это время я думал о тебе.

– И что же надумал? – без особого любопытства поинтересовалась Алиса.

– То, что мне очень тебя не хватает! Мне нужна именно ты, понимаешь! Я хочу, чтобы ты была моей девушкой и, вполне вероятно, когда-нибудь в будущем матерью моих детей!.. Гмм… А что это у тебя там за шум? – спросил Денис, снижая пафос своей торжественной речи.

– Яичницу делаю, – объяснила девушка, разбивая яйца и сваливая их на сковородку, где уже вовсю шкворчали, поджариваясь, тоненькие ломтики ветчины.

– Как яичницу?! – вошел в ступор Дэн. – В то время, как я говорю тебе такое, ты делаешь яичницу?..

– Делаю, – подтвердила Алиса, облизывая кончик ножа. – Я, знаешь ли, только вернулась с улицы и очень-очень голодная.

– Мммм… – Алиса почти слышала, как скрипят у Дэна в голове рычажки переключения. – Да, конечно. Извини, что отвлек… Давай сегодня встретимся. Я не хочу тебя терять! – пафос понемногу возвращался в его голос.

– Неохота, – отмахнулась девушка.

– Я подъеду к твоему дому. В шесть. И не возражай! – он поспешно отключился.

Алиса пожала плечами и переложила яичницу на тарелку.

«Вот точно, – думала девушка, – не зря говорят, что то густо, то пусто, и стоит появиться одному парню, как следом тут же набегают другие. Парни, как волки, охотятся стаями… Но разве может хоть один из них сравниться с настоящим ангелом? А Дэн вообще зануда и, как выяснилось, к тому же бабник. Такой мне и даром не нужен… Вот бы проучить его…»

Но сперва требовалось кое-что проверить, и Алиса спешно набрала номер подруги.

– Привет, Нин, я на минутку. Не знаешь, Кошелева с кем-нибудь встречается?.. Ах, новый мальчик… Денис?.. Какая неожиданность!.. Нет, спасибо, все в порядке. В институт приду, не волнуйся. Давай, пока!

Девушка положила трубку и улыбнулась: кажется, у нее появился шанс испробовать свои силы, а заодно убедиться в том, что Кассиэль все же не плод ее собственной бурной фантазии.



Дэн позвонил ровно в шесть, минута в минуту.

– Уже выхожу, – отозвалась Алиса.

Прежде чем покинуть квартиру, девушка подошла к зеркалу и взглянула на себя. Она сама показалась себе очень красивой: немного бледное спокойное лицо, внимательные глаза, тонкая линия губ… Это было лицо настоящей избранной.

Алиса кивнула своему отражению: неплохо выглядишь, и обулась в любимые туфли на среднем каблучке.

Дэн ждал ее у подъезда. У него в руках алела небольшая розочка. Алиса даже удивилась: прежде он никогда не приносил цветов.

– Это тебе, – Денис протянул Алисе цветок. – Между прочим, роза – очень сложный символ. Она амбивалентна, так как обозначает и земное, и небесное. А еще она синоним молчания и тайны. Когда говорят sub rosa то есть «под розой», это означает наедине.

Девушка вздохнула: ну что же, Дэн оставался верен себе и не упустил случая покрасоваться и показать собственную эрудицию. «Интересно, – вдруг подумала она, – он что, готовится к каждой встрече, заранее подбирая темы для беседы и выуживая ценную информацию из Интернета?..»

– Спасибо за лекцию, – сказала Алиса, нюхая амбивалентную розу. Роза почти не пахла, и девушка вдруг подумала что эта ненастоящая роза, выращенная на химикатах где-нибудь в Голландии, очень похожа на Алисину прежнюю жизнь. Тогда, до новой встречи с Кассиэлем, она жила словно бы искусственной жизнью, которая теперь, если оглянуться, кажется дикой и ужасной. Как можно было хотя бы общаться с Дэном, искренне считая его очень умным и начитанным человеком. Теперь же ей словно открыли глаза, и она стала ясно все видеть.

– Ты изменилась, Алиса, – произнес парень с неудовольствием. – Я думаю, ты на меня еще сердишься. Между прочим, совершенно напрасно. Наташа – бойкая и привлекательная девушка. Ты слишком зажатая и скромная, а она яркая, поэтому я и обратил на нее внимание. Но пообщавшись, понял, что она мне не подходит. Она, ты представляешь, совершенно не умеет слушать. К тому же, как я уже упоминал, слишком легкомысленна. Кафе и магазины – это все, что ее интересует. Вспомни, как мы ходили с тобой в Пушкинский, а потом долго гуляли по улицам. Помнишь, я еще рассказывал тебе о великих древних, как хорошо…

– А Наташа знает, что ты счел ее неподходящей для себя и, как я понимаю, не собираешься встречаться с ней в дальнейшем? – перебила его Алиса.

Дэн растерянно заморгал.

– Конечно, – наконец, сказал он таким голосом, что Алиса четко поняла: врет!

Ну что же, проверка пройдена, более достойного кандидата ей не найти.

– Дэн, дай, пожалуйста, руку, – попросила она.

Тот опять моргнул и, не понимая, протянул руку.

«Прими заслуженное наказание», – подумала Алиса, прикоснувшись ладонью к его ладони, и в этот миг ее тело на секунду пронзила боль, а ладонь кольнуло, словно от электрического разряда. Дэн дернулся и вырвал руку:

– Что это было?

– Ничего. Прощание, – ответила девушка. Она чувствовала удовлетворение.

Ты все сделала правильно. Ты избранная, и у тебя есть право наказывать недостойных.

– Ты что, меня правда бросаешь?

– Пока, пока! И забери свой символ. Он тебе еще пригодится. Подаришь какой-нибудь другой девушке.

Алиса сунула растерянному Дэну розу и захлопнула за своей спиной дверь подъезда.

«Интересно, какой именно окажется кара?» – подумала она, поднимаясь к себе на третий этаж.



Ей снова снилось детство. Золотистый свет, заливающий комнату, – такой прозрачный, яркий и чистый, какого не бывает в реальности, хоровод пылинок, пляшущих в этом ласковом свете, тонкая и сильная рука… Он, ее друг, ее ангел сидит против света, поэтому Алисе виден лишь силуэт – гордый изгиб шеи, широкие плечи… От него идет особенное тепло, и Алиса приникает к нему. Ангел обнимает ее, прижимая к своей груди, и все мелкие неприятности вдруг исчезают, ей становится легко и хорошо.

– Покажи мне чудо! – просит маленькая Алиса.

– Смотри! – он разжимает ладонь, и оттуда взлетает лазоревая бабочка. – Подставь руку, – говорит ангел.

Алиса протягивает дрожащую от волнения ладошку, и бабочка тут же опускается на нее, доверчиво складывая крылышки.

Девочка боится дышать, чтобы не спугнуть волшебную красавицу.

– Видишь, она в твоих руках, – говорит ангел. – Она зависит от тебя. Будь осторожна: в мире очень много хрупких вещей и ломать всегда легче, чем создавать. Будь осторожна и внимательна всегда.

– А я смогу так? – Алиса кивает на бабочку.

– Ты сможешь еще лучше. Настоящие чудеса делают сами люди. Любовь, которая вдруг вспыхивает между ними, – самое большое чудо на свете. Надеюсь, ты когда-нибудь поймешь это.

– А когда будет эта любовь? – спрашивает Алиса, уверенная, что ей не нужна другая любовь: разве можно любить кого-то другого? Не его?..

– Держи свое сердце открытым, – говорит ангел. Девочка не видит его лица, но чувствует, что он улыбается. – Если твое сердце замкнется и очерствеет, любовь не сможет проникнуть в него и уйдет ни с чем. А еще доверяй себе и будь добра к людям. Тот, кто несет зло, получает только засеянное камнями поле, тот, кто идет с добром, соберет богатый урожай.

– Зачем мне урожай? – спрашивает Алиса, у которой и так все есть.

– Вырастешь – узнаешь. Ну, хочешь полетать? – и он, не дожидаясь ее ответа, подхватывает девочку на руки и кружит по комнате.

Свет становится все ярче и ярче и вспыхивает ослепительной звездой…



Алиса проснулась, чувствуя, что в груди сумасшедше колотится сердце. Ей не хотелось просыпаться, хотелось еще немного побыть в том совершенном золотом мире, чувствуя любовь, заботу и тепло. Но поздно. Сон растаял, растворившись в легкой утренней дымке, исчез, унесенный дуновением легкого ветерка.

Девушка села на кровати, обхватив руками колени, и нахмурилась. Что-то очень важное было в этом сне. Оно прошло совсем рядом и исчезло… забылось. И чем больше она думала о сне, пытаясь вспомнить, ухватить нужную деталь, тем призрачней он становился.

– Наверняка пустяк, ничего важного, – пробормотала Алиса, глядя на часы.

На сборы, раз уж она решила пойти в институт, оставалось всего полчаса. Нужно было поторопиться.

Быстро собравшись, Алиса, на бегу жуя бутерброд, поспешила в институт.

На крыльце alma mater стояла Наташа Кошелева, манерно держа в руках тлеющую сигарету.

– Привет! Алиса, кого я вижу! – протянула она, оглядывая девушку с головы до ног так, что Алиса пожалела, что второпях надела старые джинсы и стоптанные кроссовки. Стоило появиться перед одногруппницей во всей красе, впрочем, так ли это важно, и Алиса улыбнулась, стараясь держаться как можно увереннее и беспечнее.

– Привет! – ответила она, останавливаясь перед Наташкой и в свою очередь оценивая ее ультракороткую юбку, пожалуй, судя по сегодняшней ветреной погоде, еще немного преждевременную.

– Ты, говорят, болела?.. Неплохо выглядишь, – подвела итог Кошелева. – Надеюсь, сейчас уже все в порядке?

– Полный порядок, – согласилась Алиса.

– Хорошо… – Наташка затушила сигарету и вздохнула. – Да… Должна тебе кое-что сказать. Лучше, если ты узнаешь это от меня… В общем, не сердись, я сейчас с Дэном.

Она говорила притворно покаянным голосом, но Алиса заметила, как Наташка искоса, с любопытством поглядывает на нее, ожидая слез, бурного возмущения – в общем, какого-то свидетельства отчаяния соперницы, призванного усилить ощущение собственной победы.

В груди было пусто. Алиса вспомнила растерянное и разом поглупевшее лицо Дэна – таким она его видела вчера, и ей стало смешно: как вообще можно было придавать ему значение?!

– Ну что же, поздравляю. Если тут есть с чем поздравлять, – заметила девушка, поправляя на плече ремешок сумки. – Ну что, покаялась? Стало легче? Ну пойдем на лекцию. Что у нас там по расписанию?..

– Ты что, совсем не расстроилась? – спросила Кошелева, уже без всякого стеснения пялясь на Алису в лицо.

– Разумеется, нет. И, честно говоря, я думаю, что Дэн не заслуживает даже тебя.

С этими словами Алиса открыла тяжелую дверь и проскользнула внутрь, оставив Кошелеву в одиночестве размышлять над услышанным.

– Алиска! – Нина явно обрадовалась, и ее неприметное простенькое лицо сразу стало привлекательнее. – Как хорошо, что ты пришла? С тобой все нормально?

Вопрос был тот же, что задала Кошелева, однако тон, которым он был задан, отличался самым кардинальным образом.

– Не волнуйся, все отлично, – сообщила Алиса, пока они поднимались на второй этаж, в аудиторию.

Уже перед самым входом Нина вдруг остановилась.

– Я должна у тебя кое-что спросить… – произнесла она, глядя в глаза подруге. – Это, конечно, твое личное дело, но… в общем, скажи, Денис, с которым встречается Кошелева, – это твой парень?

– Конечно, нет! – рассмеялась Алиса. – Я общалась с ним какое-то время, но он не такой, каким хочет казаться, и он никогда не был моим парнем.

– Это хорошо! – обрадовалась подруга. – Ну пойдем же, лекция вот-вот начнется. Знаешь, ты много пропустила. Ну ничего, я все записывала и уже отксерила для тебя, так что у тебя все равно будут все конспекты.

– Ну, с тобой точно не пропадешь!

И они вошли в аудиторию.

Первой парой была педагогика – предмет, не вызывавший у Алисы особого интереса. Поэтому, сидя над открытой тетрадью и конспектируя лекцию совершенно бездумно, девушка машинально рисовала что-то на полях. Штрихи небрежно ложились на бумагу, образуя гордый профиль, высокую линию бровей, длинные, до плеч волосы… Перейдя на следующую страницу, Алиса так же машинально набросала второй рисунок.

– Это что, дуэль? – шепотом поинтересовалась Нина, мимоходом заглянув в тетрадь подруги.

– Почему дуэль? – не поняла Алиса.

– Ну… – соседка смутилась, – они так друг на друга смотрят…

И действительно: оба профиля, повернутые друг к другу и разделенные небрежно исписанными страницами, словно напряженно всматривались друг в друга. Только теперь Алиса вдруг поняла, на кого они похожи. Первый из них, несомненно, Кассиэль, а второй… второй – странный парень Миша, танцующий в парках под неслышимую никому музыку.

– Ерунда, – произнесла Алиса, чувствуя, что краснеет, и поспешила перевернуть страницу.

Нина равнодушно пожала плечами, возвращаясь к записыванию лекции. Алиса наклонилась пониже так, чтобы волосы завесили лицо, закрывая разгоревшиеся щеки. «При чем здесь Миша, – думала она с досадой. – И ведь не скажешь, что с ума сойти какой красавец». Она потерла виски руками, пытаясь сосредоточиться на том, что рассказывает педагогичка.

– На этом мы сегодня и закончим. Благодарю за внимание, – объявила та, собирая со стола бумаги с записями. – До новых встреч, дамы и… дамы.

Старая шутка была встречена хихиканьем. Студентки тут же зашумели, поднимаясь с мест, и аудитория сразу наполнилась голосами и шумом, словно вдруг включили на полную мощность радио.

– Пойдем постоим в коридоре, – позвала Алису Нина.

Девушки вышли и остановились у открытого окна.

– Алис, мне кажется, с тобой что-то происходит, – сказала Нина, глядя на еще по-зимнему голый тополь. – Ты изменилась, и очень сильно. Я едва узнала тебя сегодня. Тебе точно не нужна моя помощь?

– Да ладно?! У меня все в порядке, – отмахнулась Алиса и вдруг заметила, что к ним целенаправленно шагает Наташка.

Все лицо Кошелевой было покрыто ярко-алыми пятнами, словно ее раскрасили гуашью, а нижняя губа обиженно дрожала.

– Ты! Это ты во всем виновата! – выпалила она, остановившись напротив Алисы.

– В чем же? – Алиса с независимым видом оперлась рукой о подоконник.

– Сама знаешь! Ну ты и скотина! – Кошелева окинула девушку слепым от ярости взглядом и, резко отвернувшись, зашагала прочь.

– Я не понимаю, о чем она, – оглянувшись на подругу, поспешно сказала Алиса.

Нина по-прежнему смотрела в окно.

– Я не вмешиваюсь. Это твое личное дело, можешь ничего не рассказывать, – тихо произнесла она после недолгой паузы.

– Алиса Зеленская. Не часто вас теперь здесь увидишь, – проговорил почти над ухом скрипучий голос, от которого девушка испуганно вздрогнула.

Тусклые рыбьи глаза Светланки за мутными стеклами очков-аквариумов сверкнули нескрываемым торжеством.

– Я болела, – соврала Алиса, отступая на шаг от приближающегося противника.

– Вот как? – по сухому лицу со впадинами щек можно было прочитать не больше, чем по шумерской табличке. – Надеюсь, вы употребили время с пользой и основательно подготовились к зачету. Вы приготовили новый реферат?

– А разве надо было? Вы не говорили…

– Я не говорила?! – выпятив впалую грудь, Светланка пошла в атаку. – А у вас, студентка Зеленская, голова совсем не варит? Вы думаете, у нас оценки за красивые глазки ставят?

– Я подготовлюсь… – пробормотала Алиса и вдруг разозлилась: с чего это она оправдывается перед старой злобной мымрой?

Ты избранная, а она – никто, вредная злобная старуха, которую все здесь ненавидят и боятся! Почему бы не дать ей отпор? Почему бы не показать ей ЕЕ место?!

– Не кричите на меня, – сказала девушка, глядя в выпученные глаза Светланки. – Вы – просто злобная старуха! Вы как вампир, который питается страхом и болью! Вами можно только детей, как Бармалеем, пугать! И вы получите по заслугам, я это обещаю!

От неожиданности профессор культурологии попятилась, словно для защиты выставив перед собой руку.

– Вы еще меня вспомните! – уже крикнула Алиса и прикоснулась пылающей ладонью к холодным дрожащим пальцам Светланки.

Снова, как и прежде во дворе, с Дэном, ее словно шибануло электрическим током.

Светланка тоже дернулась и вдруг, совсем по-детски жалобно всхлипнув, топоча разношенными старыми туфлями, побежала прочь по коридору.

Нина стояла у окна и смотрела на эту сцену расширившимися от ужаса глазами.

– Она не права! Она всех уже тут застращала! Нужно, чтобы кто-нибудь поставил ее на место! – объяснила Алиса.

Но подруга поспешно отвела взгляд, чтобы не встречаться с ней глазами, и ничего не ответила.



«Она мне завидует, – думала Алиса, быстро шагая по улице. – Это трудно – быть избранной, я знаю. Избранный один против многих. Он слишком яркий, слишком настоящий для них».

Она повернула за угол дома и вдруг остановилась.

У подъезда стояли двое: девушка и парень. Все щеки девушки были исполосованы косыми потеками туши, а помада смазана так, что лицо стало похожим на клоунскую маску. Алиса видела в цирке печальных клоунов. Так вот девушка была точь-в-точь одна из них.

– Ты подлец! Как ты смеешь! – крикнула она, замахнувшись, чтобы дать парню пощечину.

Но тот перехватил руки подруги и плотно прижал ее к себе.

– Ну, ну, потише, не маши лапками, – засмеялся он, легко уклоняясь от ее обутой в изящный сапожок ножки.

– Ненавижу! Гад! Сволочь! – девушка попыталась плюнуть молодому человеку в лицо.

– Ах так! – прошипел он, перехватывая кисти подруги одной рукой, а второй вдруг отвесил ей ощутимую затрещину. – Вот тебе, истеричка. Так лучше?

Девушка застыла. По ее лицу тропическим ливнем катились слезы.

Если бы импрессионисты искали натурщицу для новой поражающей воображение картины, лучшей кандидатуры им было бы не найти.

– Ты… ты ударил меня?!..

Оставаться безучастной свидетельницей этой сцены Алиса не могла. В животе уже образовался тугой комок. Она вспомнила те ужасающие сцены, что показывал ей Кассиэль. А еще она вспомнила себя и Дэна.

– Отпусти девушку, – сухо произнесла она, подходя к парочке.

Плачущая девушка уставилась на неожиданную защитницу, забыв даже плакать.

– Слушай, не вмешивайся, а? – лениво бросил парень, не удостаивая Алису ни единым взглядом. – Это наше дело, что, не поняла?

– Нет, это ты не понял, – так же спокойно, сдерживая бушующую в груди ярость, ответила Алиса. – Никто не смеет бить слабых! И я отомщу тебе за всех, кому ты причинил боль!

С этими словами она протянула руку и прикоснулась ко лбу парня, словно ставя на нем клеймо.

Парень вздрогнул и выпустил руки своей пленницы.

С полминуты он неподвижно стоял, словно пытаясь осознать, что же произошло, потом вдруг посмотрел на девушку.

– Да, и вправду нет никакого смысла. Я ухожу. Мы с тобой действительно не пара.

– Но Олег! Постой! – Девушка умоляюще простерла руки, и на ее омытом слезами лице появилось беспомощное умоляющее выражение. – Ну, прости меня, пожалуйста, прости! Да, я дура, я истеричка! Но я ведь люблю тебя! Понимаешь, люблю! Ну вспомни, сколько мы с тобой ссорились, а потом опять мирились!

Он покачал головой.

– Прости, Марин, я вдруг опомнился и понял, что ничего больше между нами не будет.

Ее пальцы судорожно вцепились в его куртку, но он, один за другим, разжал их и, не оглядываясь, зашагал прочь.

Марина медленно повернулась к Алисе. Глаза девушки сверкали, словно у фурии.

– Слушай, ты кто такая?! Зачем ты вмешалась! Зачем? Да как ты смеешь!

Изогнув пальцы, словно когти, она ринулась на Алису.

– Я хотела тебе помочь, защитить! – закричала та, уворачиваясь от длинных, выкрашенных алым лаком ногтей.

– Помочь?! Помочь?!

Девушка запрокинула лицо и вдруг, словно сумасшедшая, захохотала.

– Прости, я не знала, – пробормотала Алиса. Закрыв руками пылающие щеки, она кинулась в направлении дома.

Ну почему это случилось с ней?! Она же хотела только добра! Только добра, и ничего другого!




8. Лепестки сакуры


Она узнала его даже со спины. Он сидел на скамейке у детской площадки и не обернулся, когда она подошла, хотя наверняка слышал звук ее шагов.

– Привет, Миша! – окликнула его Алиса, останавливаясь за ним. – Что ты тут делаешь? Меня ждешь?

– Жду, – согласился он, указывая на сиденье рядом с собой.

Алиса подозрительно провела рукой по скамейке: не испачкать бы джинсы, но села.

Миша молчал. Его лицо показалось Алисе грустным и немного растерянным. Кому-кому, а ей было прекрасно известно это выражение.

– Неприятности? – поинтересовалась она.

Он кивнул.

– На учебе или на работе? Ты вообще не говорил, работаешь ты или учишься?

– И работаю, и учусь одновременно, – отозвался он, чертя прутиком на земле непонятные узоры. – И ты права: неприятности, и очень серьезные.

– И там и там? – с деловым видом поинтересовалась девушка.

– Ага, – парень кивнул.

– Не парься! – попыталась ободрить его Алиса. – Все проходит, пройдет и это. У меня вот тоже неприятности были…

– И что? – Миша, наконец, посмотрел на нее, и ей вдруг стало отчего-то не по себе под внимательным взглядом серых безоблачных глаз.

– Ну… теперь уже лучше, – не слишком уверенно отозвалась она.

Они помолчали. Сидеть рядом с Мишей – просто так, не говоря ни слова, оказалось неожиданно хорошо.

– Ты когда-нибудь разочаровывалась в людях? – вдруг спросил он.

– Да, – кивнула Алиса, вспоминая о Дэне. Она надеялась, что он заплатил за ее разочарование… Но виновен ли он в нем? Возможно, она сама просто не хотела видеть, каков он с самого начала. И Светланка… не слишком ли жестоко она поступила с ней сегодня?..

– Тебя предали? – спросила девушка, глядя на молчаливого парня.

Миша покачал головой.

– Нет, хуже: предали себя, – ответил он очень серьезно.

Что-то легко коснулось Алисиной щеки. Девушка подняла голову и увидела, что это облетающие лепестки вишни. Умирая, цветы рассыпались белыми лепестками и падали на землю, словно непролитые слезы.

Миша поймал один из лепестков на раскрытую ладонь.

– Посмотри, какая хрупкая красота… – задумчиво произнес он и дунул на лепесток, отправляя его в дальнейшие странствия.

– Ты странный, – заметила Алиса, сама не зная, нравится ей эта странность или настораживает.

– Ты тоже непростая девушка, – отозвался парень, задумчиво глядя на кружащийся в плавном танце лепесток. – И, как понимаю, у тебя тоже сейчас не все в порядке. Хочешь – расскажи мне, вдруг смогу помочь.

Алиса молча покачала головой. Ей никто не может помочь. Да и разве можно рассказать все – и про Кассиэля, и про миссию, и про Светланку… Все происходило слишком быстро, как будто пущенный с горы снежный ком – катится, катится, – и нет ни минуты, чтобы остановиться, чтобы подумать.

– Ты знай, – Миша вдруг повернулся к Алисе и сжал ее руку, – знай, что ты не одна, понимаешь?! Что бы ни случилось!

Никто и никогда не говорил Алисе таких слов. И, разумеется, у нее глаза тут же оказались на мокром месте. Пришлось отвернуться, чтобы парень не заметил этих глупых слез.

– Я пойду. Мне пора, – пробормотала она, вставая. – Увидимся, конечно.

– Увидимся.

Девушка шла, надеясь, что он окликнет ее, заставит вернуться. Но нет.



У подъезда маячила знакомая фигура.

Дэн, сгорбившись и засунув кулаки в карманы куртки, мрачно пинал камень, заставляя его, ударившись о стену, отскакивать обратно.

«Вот уж вечер встреч!» – подумала Алиса и уже собиралась тихонько отступить обратно, пока парень ее не заметил, но Дэн вдруг обернулся.

– Вот и ты, – сказал он, не удосужившись поздороваться.

– Я, – согласилась Алиса обреченно.

– Я ждал тебя.

Это было очевидно. Но самым странным казалось то, что обычная болтливость, похоже, изменила Денису. Сегодня он едва выцеживал из себя слова.

– Да? – переспросила девушка, удивленно приподнимая брови и прикидывая, успеет ли она заскочить в подъезд. Дэн явно какой-то не такой, как всегда. Вдруг он совсем рехнулся? Или у него обострение, говорят, такое случается с психами в межсезонье.

Словно поняв ее намеренье, Денис преградил ей дорогу к отступлению и уставился на Алису мрачно и отчаянно.

– Что ты со мной сделала? – спросил он, прожигая ее взглядом.

Алиса вздрогнула. Неужели то самое? Неужели уже сработало? Но как?..

– Когда ты вчера говорила и размахивала руками, – продолжил Дэн, – я подумал, что ты просто городишь фигню, ну как обычно… Я всегда думал, что ты слишком глупая и мечтательная, а еще что тобой легко управлять… Ну вот… – он помолчал, пока Алиса приходила в себя, переваривая услышанное. – Вот теперь ты и сама видишь. В общем, дело в том, что я совершенно против своей воли постоянно говорю правду. Представляешь, не хочу – а говорю. И от этого теперь одни только проблемы.

Алиса вспомнила разгневанную Кошелеву с ярко-алыми пятнами на щеках.

– Ты небось и Наташке сказал что-то типа того, что и мне? – поинтересовалась она.

– Я сказал ей, что она глупая, болтливая и страшненькая. А я типа закрутил с ней для того, чтобы чувствовать себя на ее фоне умней, и вообще, понимаешь, хочу, чтобы вокруг меня было много девчонок. Мне еще в школе надоело быть тихеньким паинькой, у которого даже девушки нет! Ну не дано мне от природы ни мускулов, ни наглой морды. Так я ведь думал, что научусь болтать так, чтобы заболтать любую девчонку. Мне это совершенно необходимо, чтобы хотя бы в собственных глазах возвыситься! Мне нельзя говорить правду!

– Ага, – Алиса склонила набок голову, с любопытством разглядывая стоящего перед ней парня. – Теперь, похоже, у тебя будут проблемы.

– Алис, ну отомстила. Ладно, я действительно вел себя с тобой по-свински. Ты имеешь право на месть. Только теперь отпусти, а? – попросил он, искательно заглядывая в ее глаза.

Девушке стало противно. Как же она могла вообще встречаться с таким, как Денис! Почему не раскусила его сразу. Как здорово, что теперь у нее есть дар, переданный Кассиэлем! Вот она – картина восторжествовавшей справедливости!

– Ну нет! – Алиса отстранила Дэна рукой и открыла дверь подъезда. – Мне кажется, тебе полезно побыть честным. Это, в конце концов, справедливо!

– Погоди…

Но девушка уже захлопнула дверь перед его носом и, прислонившись к стене, слушала, как Денис колотит кулаками в дверь.

Сердце судорожно билось, а ноги едва держали Алису. Впервые в жизни она чувствовала собственную значимость, впервые могла вершить правосудие!

Ты избранная. Ты этого достойна. Как в древние времена Моисей отделял грешников от достойных, так и ты теперь вершишь человеческие судьбы. Это только начало. Твой дар будет расти, и именно ты установишь на земле царство добра и справедливости.



А ночью Алисе опять привиделся кошмар. Ей снилось, что она стоит в центре огромного смерча. Там, в самом его ядре, тишина и покой, а вокруг творится нечто невообразимое – рассыпаются, словно пазлы, дома, как спички, ломаются под невидимым ветром деревья. Вдруг среди этой суматохи и мельтешения появилось знакомое лицо, лицо Миши.

– Сакура уже облетела. Пора пускаться в путь, – сказал он и протянул руку, чтобы увлечь Алису туда, в безумство смерча.

Ей стало страшно.

– Нет, не надо! – взмолилась она, отходя так, чтобы Миша не смог до нее дотянуться.

По его напряженному лицу было видно, что он едва удерживается на месте, отчаянно борясь с ураганным ветром.

– Ты должна сделать это! Ты же не хочешь остаться одна?! – крикнул он.

И решимость Алисы поколебалась. Если весь мир будет уничтожен, сможет ли она остаться одна, захочет ли?..

– Да, я пойду с тобой! – Девушка протянула руку навстречу Мишиной руке, но вдруг почувствовала легкое прикосновение к плечу.

Чуть повернув голову, она увидела, что рядом стоит Кассиэль.

– Неужели я ошибся в тебе? – скорбно сказал он, и на гладком беломраморном лбу появилась тяжелая складка. – Неужели ты откажешься от моего дара и пренебрежешь высшей участью, которая была тебе уготована?

– Не слушай его. Просто пойдем со мной! – Миша удерживался на месте из последних сил.

– Ну что же, пришло время выбирать. Что же выберешь ты? – ангел смотрел на Алису, и в небесно-голубых глазах по-прежнему не было ни единого облачка: ни сомнения, ни любопытства.

Рука Алисы так и зависла в воздухе. Если бы знать, из чего она выбирает!

В серых глазах Миши плеснулась боль. И Алиса, не отдавая себе отчета, потянулась к нему.

Но поздно. Стихия уже унесла его прочь, и он исчез за пологом ветра.

Алиса оглянулась. Кассиэля уже не было рядом.

«Я осталась одна!» – с ужасом поняла девушка – и проснулась.



Ночь еще не истекла, и комната была полна влажной жадной тьмой, поглотившей предметы. «А что, если я действительно осталась одна?» – подумала Алиса. Умом она понимала, что этого быть не может, но страх, сидевший глубоко внутри, оказался сильнее.

Девушка встала с кровати и, ощупью добравшись до окна, отодвинула штору. Улица была темна, и только в доме напротив едва светились теплым желтым светом два окна. Единственные во всем темном доме. Алиса вдруг обрадовалась этим окнам так, словно за ними были родные для нее люди.

Успокоенная, девушка вернулась в постель и заснула так крепко, что не услышала звонка будильника.



Когда Алиса проснулась во второй раз, было уже девять. На первую пару она опоздала совершенно точно. Пришлось быстро натянуть на себя джинсы, плеснуть в лицо холодной водой и пулей вылететь из дома в надежде успеть хотя бы ко второй паре.

Запыхавшаяся, с взлохмаченными волосами, Алиса вбежала в коридор института и тут же заметила Нину. Девушка сидела на лавочке в холле и читала толстую книгу. Алиса с недоумением перевела взгляд на часы. Пара еще должна идти, но почему Нина не на лекции? У Алисы было буйное воображение, но представить себе прогуливающую занятия Нину она никак не могла.

– Привет! Что это ты не на лекции? – спросила Алиса, плюхнувшись на сиденье рядом с подругой.

Нина подняла взгляд от книги и тут же снова уставилась в текст.

– А ты разве не знаешь? – спросила она сухо.

«Ах да, мы же вчера вроде как поссорились, вот она на меня до сих пор и дуется!» – догадалась девушка.

– Конечно, не знаю. Я только что пришла, – произнесла она вслух. – А что вообще у нас по расписанию.

– Культурология, – отозвалась Нина тоном, от которого могла бы замерзнуть даже ртуть.

– Да? И что же?.. – Алиса никак не могла понять, что все-таки происходит.

– Ничего, – Нина перелистнула две страницы разом, но даже не заметила этого. – Светланку уволили – только и всего.

– То есть как? – опешила Алиса. Мысли ворочались в ее голове словно тяжелые камни. – И ты что, считаешь, будто я…

– Простое совпадение. Как и с Наташкой, – едва слышно сказала Нина, одергивая на плечах джинсовую курточку. – Ты очень изменилась. Прости, но в последнее время с тобой как-то неуютно… Холодно, что ли… – она зябко поежилась.

Не говоря ни слова, Алиса развернулась и пошла прочь. Настроение было испорчено.

Вернувшись домой, девушка включила телевизор. Показывали какой-то приключенческий фильм, и она уставилась в экран – просто так, не следя за сюжетом. На моменте погони за героем, выкравшим из какой-то древней гробницы могущественный артефакт, призывно зазвонил городской телефон.

– Ребенок, почему ты дома? – поинтересовался папа, как будто звонил специально для того, чтобы убедиться, что ему никто не ответит.

– У нас пару отменили, – ответила Алиса, радуясь, что почти не приходится лгать.

– Ты смотри там, не прогуливай, – наставительно велел папа. – Знания – это… Ну же?..

– Сила, – без малейшего энтузиазма подхватила девушка.

– Ну как там у тебя? Все в порядке?

Родительская забота начинала надоедать Алисе. Она уже давным-давно выросла. Более того, ей доверено вершить людские судьбы. И только родители могут быть так слепы, что до сих пор видят в ней пятилетнюю девочку. И эти бесконечные прибаутки, и обращение «ребенок» смертельно ей надоели.

– Пап, ну о чем ты спрашиваешь?! Все нормально, – с долей раздражения ответила она.

– Ну-ка дай мне трубку! – послышался на заднем фоне требовательный мамин голос.

– Алиса, что случилось? – мама, перехватив инициативу, тут же пошла в атаку.

– Ну ничего, мам, я же сказала!.. – Алиса скользнула спиной по стенке и, опустившись прямо на пол, в отчаянии сжала голову руками.

– Я чувствую, что-то случилось! – настаивала мама. – Хочешь, я сегодня же возьму билет в Москву?

Но Алиса, конечно, не хотела.

– Мам, ну хватит меня опекать! Мне, слава богу, восемнадцать лет, некоторые в этом возрасте уже свою семью заводят.

– Алиса, девочка, ты же не хочешь сказать… – она запнулась.

И Алиса вдруг поняла, о чем подумала мама. Ей стало смешно.

– Об этом не волнуйся! – заверила она, отсмеявшись, – мы с Дэном и целовались-то только один раз.

Мама с заметным облегчением перевела дух.

– И все-таки ты меня настораживаешь, – сказала она напоследок Алисе. – Ты всегда была мечтательной и очень впечатлительной девочкой, и мне не хотелось бы, чтобы ты попала под дурное влияние.

Попрощавшись с мамой, Алиса поставила трубку на базу и, не став возвращаться в комнату, где работал телевизор и слышались звуки перестрелки между героем и злодеями, осталась в своем углу. Воображение рисовало прекрасные картины безоблачного будущего. Девушка представлялась себе кем-то вроде супергероя. Вот они вместе с Кассиэлем плечом к плечу борются против зла, сверкающими мечами отражая атаки темных орд, и длинные волосы Алисы красиво летят по ветру. Возможно, ее опасно ранят в этой неравной борьбе, и Кассиэль будет плакать над ней, а потом коснется губами ее холодеющих губ… Нет, пусть это лучше будет не Кассиэль, а Миша.

Пораженная этой мыслью, Алиса даже села. Как вообще можно сравнить ангела и… обычного человека? Как можно предпочесть последнего? Но сейчас, сидя на полу в сумраке коридора, она вдруг поняла, что в присутствии Кассиэля всегда испытывала преклонение, восторг и… ничего больше. Ни следа того тепла и радости, что ощущала когда-то в детстве, ни следа того волнения и неясного, но жгуче-приятного чувства, что охватывало ее в присутствии Миши. Но как же так?..

Серия резких нетерпеливых звонков в дверь заставили Алису подскочить. Ну вот, только бабушки здесь не хватало!

Девушка на цыпочках приблизилась к двери и заглянула в глазок, надеясь, что у нее случилась слуховая галлюцинация. Но, разумеется, совершенно напрасно.

– Да, это я. Открывай же, Алиса, я знаю, что ты дома!

Пришлось повернуть замок и открыть дверь.

– Ну, рассказывай, что у тебя стряслось! – велела старушка, ураганным вихрем влетая в квартиру.

Алиса вздохнула. Ну конечно, обеспокоенная после разговора мама позвонила бабушке – и вот нате вам. Вызвать отряд жандармерии или лучших сыщиков Скотленд-Ярда было бы, пожалуй, не так эффективно и уж точно не столь эффектно.

Отвертеться не удалось, и пока бабушка одной рукой ставила на плиту кастрюлю с кипящей водой, а другой шинковала капусту для борща, Алиса вкратце рассказала ей об отношениях с Дэном и о событиях в институте, пропустив только Кассиэля и то, какую роль она сама сыграла во всем этом.

Бабушка только качала головой.

– Погоди, вашего преподавателя зовут Светлана Васильевна Клеменкова? – вдруг поинтересовалась она.

– Ну да, а откуда ты ее знаешь? – удивилась Алиса.

– Ну Светлана Васильевна Клеменкова – моя соседка. Мы с ней сто лет на одной площадке живем, – бабушка отложила нож и села, поставив локти на стол. – Знаешь, это женщина очень сложной судьбы. Не буду рассказывать тебе о ее личной драме, но сложилось так, что она осталась одна и целиком посвятила себя науке. Да-да, можешь не улыбаться. Может, характер у нее был не сахар, но работа была для нее всем. Она даже про собственный день рождения забывала. Принесешь ей, бывало, пирог, она откроет дверь вся растрепанная, в старом халате, а в руке – книга. Каждый раз, бедняжка, так смущалась, бежала на кухню ставить чайник и рассказывала мне о всяких цивилизациях. Слушаешь ее – словно в волшебную сказку попадаешь!..

Алиса, как ни старалась, никак не могла представить себе Светланку – всегда застегнутую на все пуговицы, с застывшим на лице кислым выражением – в домашней обстановке, мирно пьющей чай, одетую в старый застиранный халат. Это было что-то запредельное, почти фантастическое.

– Разве она так любила свою работу? – Алиса задумчиво провела рукой по столу. – Я думала, что ей просто нравится унижать других.

– Да она без работы не могла!.. Эх, что уж там.

На плите выкипал суп, но бабушка не обращала на его сердитое шипение никакого внимания.

– А разве что-то случилось? – осторожно поинтересовалась девушка.

– Случилось.

Бабушка встала, уменьшила газ и принялась пересыпать в кастрюлю капусту.

– И что же? – Алиса уже не могла ждать.

– А ты разве не знаешь?

– То, что ее уволили? – Алиса встала рядом с бабушкой, глядя, как пляшут в кастрюле пластинки капусты и проплывают в водовороте, созданном большой ложкой, маленькие смешные помидорные кораблики.

– Уволили ее за какую-то глупость. Что-то у нее с бумагами не в порядке было. Я видела ее вчера вечером. На ней лица не было. И ведь я, старая дура, прошла мимо. Надо было уже тогда ее к стенке припереть!..

Бабушка снова вздохнула.

– Ну, рассказывай же! – потребовала Алиса.

– А что там рассказывать, – махнула рукой бабушка. – Некоторые до старости доживают, а ума так и не наживают. Наглоталась Светлана Васильевна снотворного. Хорошо, что у меня душа не на месте была: пошла-таки узнать, что с ней, и вовремя «Скорую» вызвала. Вроде откачали. Но что теперь будет, и сердце у нее и без того больное.

Алиса застыла. Такой справедливости она вовсе не ожидала.

– Это я! Это я во всем виновата! – пробормотала она, чувствуя, что все тело покрывается холодным липким потом. – Бабушка, это я!

– Глупости опять выдумываешь! Ну скажи, при чем здесь ты?! – бабушка отложила ложку и погладила внучку по голове. – Успокойся. Зря я, дура, тебе сказала!..

– Вовсе не зря! Ты ничего не знаешь!

Девушка вдруг расплакалась. Все напряжение последних дней, все сомнения и страхи превратились в целый водопад слез, которые катились и катились по щекам.

– Да что с тобой, Алиса? – не на шутку испугалась бабушка.

– Н-ничего, – бормотала та, рыдая все громче.

Бабушка усадила внучку на стол и прижала ее голову к своей груди, баюкая, словно младенца.

– Ну поплачь, поплачь, со слезами часть горя-то и вытечет, – ласково приговаривала она.

Алиса плакала долго. Но даже самые горькие слезы не бывают бесконечными и вдруг иссякают, оставляя после себя чувство пустоты и усталости.

– Бабушка, а что делать, если запутался и не знаешь, как поступить? – спросила, наконец, Алиса, шмыгая носом.

– Это сложный вопрос, – покачала головой бабушка. – Всякие философы небось уйму книг про это написали…

– Психологи, ба, – машинально поправила девушка.

– Так кто их разберет, мудрецов всяких. Но вот моя мама всегда попросту говорила: «Что бы ни случилось, слушайся своего сердца. Оно одно правду знает». Вот и вся наука.

Алиса попыталась прислушаться к себе. Пустота. Бескрайняя пустота, словно выжженная солнцем равнина.

– Не получается, – она подняла на бабушку покрасневшие от слез глаза.

– Конечно, не получится! Ты сейчас умом думать пытаешься, а я же говорю: сердцем. Оно мудрее тебя. Когда придет время, все само подскажет. Только не прослушай. Поняла?

Алиса кивнула.

– Вот же дура я старая! – вдруг подскочила с места бабушка. – Про борщ-то совсем забыла. Хорошо, хоть отключила вовремя, а то всю кастрюлю бы сожгли!.. Вот уж бестолочь тебе в бабки досталась!..