Антуан де Сент-Экзюпери

                                                                                                 Письмо заложнику

Если путник, взбираясь на гору, слишком занят каждым шагом и забывает сверяться с путеводной звездой, он рискует ее потерять и сбиться с пути. Если он просто переставляет ноги, лишь бы не застыть на месте, он никуда не придет. Прислужница в храме, чересчур озабоченная сбором платы за стулья, рискует позабыть, что она служит Богу.

 Так и я, увлекшись политическими разногласиями, рискую забыть, что политика лишь тогда имеет смысл, когда она помогает раскрыть духовную сущность человека.

В счастливые наши часы мы изведали чувство подлинно человеческих отношений – и в них наша истина.

 Какими бы насущно необходимыми ни казались наши действия, мы не вправе забывать, во имя чего действуем, иначе действия наши останутся бесплодными. Мы хотим утвердить уважение к человеку. Мы - в одном стане – зачем же нам ненавидеть друг друга?

 Никто из нас не вправе себе одному приписать чистоту помыслов. Во имя пути, который я избрал, я могу отвергнуть путь, избранный другим. Я могу оспаривать ход его мысли.

Ход мысли не всегда верен. Но если человек стремится к той же звезде, мой долг – его уважать, ибо мы братья по Духу.

 Уважение к Человеку! Уважение к Человеку!.. Если в сердцах людей заложено уважение к человеку, люди в конце концов создадут такой общественный, политический или экономический строй, который вознесет это уважение превыше всего. Основа всякой культуры, прежде всего, в самом человеке. Прежде всего, это – присущая человеку слепая,

Неодолимая жажда тепла. А затем, ошибаясь снова и снова, человек находит дорогу к огню.

Вот потому-то, друг мой, мне  так нужна твоя дружба.

Мне, как глоток воды, необходим товарищ, который поднимаясь над спорами, рожденными рассудком, уважает во мне паломника, идущего к этому огню.

Мне так нужно хоть изредка заранее вкусить обетованного тепла, немного подняться над собой и отдохнуть на высотах, где мы непременно встретимся.

 Я так уста от словесных распрей, от нетерпимости, от фанатизма!

К тебе я могу прийти, не облачаясь в какой-либо мундир, не подчиняясь заповедям какого бы там ни было Корана, ни в какой малости не отрекаясь от моей внутренней родины. Перед тобой мне нет нужды оправдываться, защищаться, что-то доказывать; с тобой я обретаю душевный мир. За моими неуклюжими словами, за рассуждениями, в которых я могу и запутаться, ты видишь во мне просто Человека.

 Ты чтишь во мне посланца тех верований, привычек и пристрастий, которых, может быть, и не разделяешь. Если я чем-то на тебя не похож я этим вовсе не оскорбляю тебя, а, напротив, одаряю. Ты расспрашиваешь меня словно путешественника.

 Как всякий человек, я жажду, чтобы меня поняли, в тебе я чувствую себя чистым – и я иду к тебе. Меня влечет туда, где я чист.

 Ты узнал меня таким, какой я есть, вовсе не по моим рассуждениям и поступкам. Нет, ты принимаешь меня таким, какой я есть и потому, если надо, примиришься и с моими рассуждениями и поступками. Спасибо тебе за то, что принимаешь меня таким, какой я есть. Зачем мне друг, который меня судит?

 Если меня навести друг и если он хромает, я сажаю его за стол, а не требую, чтобы он пустился в пляс.

 Друг мой, ты нужен мне, как горная вершина, где вольно дышится!

 Мне нужно еще раз сесть с тобою рядом на щелистой деревянной веранде скромной гостиницы на берегу Сены, и позвать к столу двух матросов, и чокнуться с ними в мирном свете улыбки, подобной восходу солнца.