Еще один пост, публиковать который вряд ли стоит. При моем обычном режиме - один-два поста за месяц здесь и четыре-пять коротких записей во всяких контактах-твиттерах, за последние две недели я перевыполнила годовую норму, кажется. Уровень стресса такой, что если не выплескивать - захлебнешься, писать невозможно, читать что-то, кроме новостей - тоже, а мозг работает со скоростью обезумевшей центрифуги, даже во сне. Порефлексирую здесь, а потом то ли нажму "опубликовать", то ли нет.

Скажу сразу, это мое собственное не претендующее на разумность мнение, читать его нет особого смысла, спорить с ним - тем более. Собака лает, ветер носит. Собака, если что, это я, а не возможный спорщик. Хотя и он может оказаться собакой))

Основных мыслей две, одна о нравственности, другая... тоже о нравственности. Начну с первой: все мы родом из детства, не только собственного, а вообще - детства нашего вида. Глубоко в подсознании каждого Ecce homo прячется первобытный охотник - не он сам, может быть, а только его след, память, ощущение присутствия где-то на грани полусна. Он далек от нас, дальше, чем наше собственное детство, но чем дальше, тем дороже нашему подсознанию эта неоформленная память. Он силен и отважен, наш Охотник, для него нет ничего невозможного, как это бывает в детстве. Его мир огромен и в то же время прост - в точности, как бывает в детстве. В его мире есть другие, такие же, как он, существа, и они делятся на две четкие категории - свои и чужие. Друзья и враги. Собственное племя и соседнее племя. Со своими Охотник делит очаг и мясо убитого мамонта, делит тепло и холод, сытость и голод. Своих он "не сдает" и не бросает в беде, заботится о них в старости и выхаживает, если они ранены вражеским топором. Чужих Охотник убивает. Иногда съедает. В этом нет ничего плохого, так устроен мир: охотничья территория не безгранична, мамонтов (оленей, бизонов, вставьте нужного зверя в соответствии с вашим климатом) на всех не хватит, поэтому или мы их, или они нас. Вся мораль Охотника заключена в этом нехитром принципе, и он, в сравнении со своими далекими потомками, безгрешен, не склонен терзаться сомнениями и поэтому - счастлив.

Но младенчество проходит. У бывшего Охотника появляется мотыга, земля, которую нужно обрабатывать и орошать, река, которая дает этой земле жизнь, но не задаром, а ценой рытья каналов и строительства запруд (или других усилий в соответствии с климатом), другими словами - тяжелого и слаженного труда множества людей. Вместе с этими техническими новинками у него появляется культура и религия. Я не претендую сейчас на точность хронологии, это к археологам - в общих чертах все примерно так. У человека теперь есть строгие и справедливые (или жестокие и кровожадные) боги, и его мораль выходит на новый уровень - появляется понятия греха и праведности. Главные критерии теперь не "свой - чужой", а "угодно богу - не угодно богу", или, проще, "разрешено - запрещено". И пусть его древние боги тоже делят мир на своих и чужих и часто велят убивать врагов ради высшей цели, все-таки это уже совершенно иной уровень мироосознания.

На следующем этапе (нарочно не будем привязывать к конкретным историческим периодам) повзрослевший человек открывает в себе нравственность, которая существует сама по себе. Те самые "хорошо" и "плохо" без всяких сопутствующих условий. Нельзя обижать маленьких, потому что это нельзя. Нельзя стрелять в женщин и стариков. Нельзя предавать и обманывать. Надо помочь, если кому-то рядом плохо. Надо быть смелым, даже если страшно. Никто не должен страдать только за то, что отличается от тебя или от большинства. Не потому, что вокруг свои или чужие, не потому, что так заповедано - потому, что так правильно. Потому, что я человек.

Наверно, потом где-то будет следующий уровень, когда нам и в голову не придет, что можно поступить иначе, кроме как хорошо. Пока об этом и мечтать не приходится, мы все бултыхаемся где-то между этими тремя контрольными точками (здесь должно быть более подходящее слово, но я не смогла его подобрать, остаются контрольные точки): "свой - чужой", "разрешено - запрещено" и "хорошо - плохо". Отчасти в нас присутствуют все три, но какая-то одна все равно ближе. И все три отчасти нужны, скажем, армия существует только за счет первой категории. Но если такое "армейское" мышление начинает преобладать в обществе, оно скатывается в дикость, ту самую, которую так красочно описывал Оруэлл. Потому что мы все-таки давно не первобытные Охотники. И все мы на самом деле понимаем, что в наше время как-то стыдно по любому поводу поедать печень врага, и каменные топоры давно не в ходу, да и мамонтов делить нет смысла - все равно вымерли. И по большому счету, с переменным успехом, наше общество тянется к третьей точке, к той, где нет мамонтов, но есть "хорошо" и "плохо", есть добро и зло и можно радоваться первому и избегать второго.

Это я еще только первую мысль довела до конца, впереди еще столько же.

В последние три месяца над нами был поставлен эксперимент, который должен войти в историю наряду с "Третьей волной" и "Экспериментом Милгрэма", правда, он намертво затмевает их обоих по своему размаху - в подопытных оказалась целая страна. Напомню, суть обоих экспериментов в том, чтобы путем простейших психологических манипуляций пробудить в человеке ту нерассуждающую покорность вышестоящим и ту безжалостность к условной "жертве" или "врагу", которые так поражают нас в солдатах Верхмата, когда мы думаем о Второй Мировой Войне. Здесь уже слишком много букв, так что я просто повешу ссылки http://ru.wikipedia.org/wiki/%D2%F0%E5%F2%FC%FF_%E2%EE%EB%ED%E0_%28%FD%EA%F1%EF%E5%F0%E8%EC%E5%ED%F2%29 и http://ru.wikipedia.org/wiki/%DD%EA%F1%EF%E5%F0%E8%EC%E5%ED%F2_%CC%E8%EB%E3%F0%FD%EC%E0 Другими словами, в каждом подсознании имеется спящее зло, и вытащить его на поверхность - дело техники, причем речь ни в коем случае не об отморозках, а о нормальных людях, как любой из нас.

Суть нынешнего эксперимента в том, что когда в соседней с нашей стране очень похожие на нас люди люди вышли на площадь и отказались с нее уходить до тех пор, пока не уйдет очень похожая на нашу власть, обеспокоенная власть решила не допустить, чтобы подобное повторилось у нас и нашла для этого действенный способ. Пропагандистская машина заработала на такую мощность, какой не бывало с советских времен. Небольшие подтасовки и откровенная ложь, умело наклеенные ярлыки и подмена понятий, натуральные Оруэлловские "пятиминутки ненависти" - об этом много сказано в других местах, здесь я не буду ни спорить, ни вдаваться в подробности. Факт тот, что за три месяца абсолютное большинство наших соотечественников, сами того не заметив, выпустили своего первобытного Охотника наружу и начали видеть мир в категориях "свой - чужой". Результат - однозначно положительные, сделавшие в своей жизни много добра люди пишут письма президенту с просьбой ввести войска и вернуть нам наш Крым. По улицами проходят многотысячные демонстрации за войну. Самая натуральная, нерассуждающая ненависть становится той эмоцией, которую разделяют все от дворника до президента компании. Полгода назад, если бы кто-нибудь сказал, что так будет, он выглядел бы полным идиотом. Это невозможно в наше время. И это есть. Мир поделился на своих и чужих. Свои русские и немногие примкнувшие, чужие украинцы, Америка, Запад во всех мыслимых смыслах этого слова.   Повторяются - дословно, меняя лишь названия - Гитлеровские речи, и никого это не смущает, все в порядке. Единицы, которые все еще помнят про "хорошо" и "плохо" и говорят что война - это зло, воспринимаются предателями. Логика самая что ни на есть первобытная - защищаешь врага, значит, тоже враг, наймит и засланец. Или просто засранец. За простые слова "нет войне" или "мы за мир" полицейские заводят дела. Административные, и на том спасибо. Эксперимент удался.

Вывод? Для меня вывода два. Первый тот, что если, дай Бог, сейчас все утрясется и несчастную Украину оставят в покое, ничего уже не станет прежним. Власть убедилась, что трех месяцев обработки достаточно, чтобы страна дружно встала под знамена нового, на этот раз нашего  Рейха. И мы сами тоже в этом убедились и уже не забудем. И если вдруг... останется только молиться.

Второй вывод личный. Люди не изменились оттого, что стали жертвой этого чудовищного опыта. Да, из них вылезло ужасное. Да, их цинично использовали. Но другого человечества у нас нет, и если кто-то разочаровался в существующем, это, как говорят в интернетах, пичалька. Я не стану из-за этого хуже относиться к людям, не стану их ненавидеть. Вообще больше не смогу ненавидеть, разве что тех, кто заказывает и проводит такие эксперименты. Мой тайный внутренний мизантроп, который цвел пышным цветом в мирное время, от такого количества пищи зачах и помер. Это плохо, ненавидеть. Не запрещено, но плохо. И я не буду.

Под конец надо бы повязать котЛеопольдовский бантик и призвать всех жить дружно, но для этого слишком пусто внутри. Фиг с ним, с дружно. Давайте хотя бы не будем друг друга убивать. Все равно ведь мамонты уже вымерли.