Любезный читатель! Позволь мне, как встарь,

пока позволяет свобода,

тебе предложить лаконичный словарь

две тыщи десятого года.

А то позабудешь, чем славился он.

На «А»:Аватар, а еще Афедрон,

два знака культуры, и рядом —

Ассанж с неразлучным Айпадом.

На «Б» — на своем «Мерседесе» Барков:

стране доказал этот дядя,

что крупные рыбы глотают мальков,

практически, в общем, не глядя.

На «В» помещаются Взрывы в метро.

Хотелось бы вспомнить о прошлом светло,

о добром найти полсловечка...

На «Г» вспоминается Гречка,

сметенная смогом и адской жарой,

сбежавшая с криком «Отстаньте!».

На «Д», безусловно, Данилкин-герой,

с приставкою, может быть, «анти».

На «Ё» — полусон, превратившийся в быль:

представленный Прохоровым Ё-мобиль,

прибор на бензине и брюкве,

вполне соответствует букве.

На «Ж», безусловно, крутая Жара —

тупей и безжалостней быдла.

Страна ее, кажется, пережила,

но вера в стабильность погибла.

На «З» — Залдостанов по кличке Хирург:

средь многих премьером озвученных пург

одну мы отметить алкали —

о дружбе с «Ночными волками».

На «И» — Инновации. Тема жестка,

их перечень, граждане, страшен,

и так получилось, что обе на «К»: 

Кущевская, значит, и Кашин.

Кущевская нам обозначила стиль,

который тандем постепенно взрастил,

и Кашина битой месили

в таком же, мне кажется, стиле.

Ну вот, подошли к середине стишков,

вторая пошла половина:

на «Л» — утерявший доверье Лужков

и желтая «Лада Калина».

Не знаю, с чего бы, у нас между тем

особенно много предметов на «М»,

и первой является массам 

Муму с неизменным Матрасом.

Для тех, кто успел позабыть про Муму, — 

Мутко, чье ответное слово

британскому было приятно уму;

и вслед — Манифест Михалкова.

Мутко по-английски трындеть нелегко,

но, знать, Михалкову трудней, чем Мутко:

его многоумной загрузки

не понял никто и по-русски.

Вот Нойзе, посаженный рэпер, на «Н»:

довольно типичная сценка.

На «О» у нас символ крутых перемен:

припомним судьбу Охта-центра!

Выходит, ребята, не зря мы орем:

из центра его переносит «Газпром»,

и сердце мадам Матвиенко —

не просто кирпичная стенка.

Хоть Питер не чищен, отметить я рад,

что в городе больше свободы:

на «П» там недавно прошел гей-Парад,

немыслимый в прежние годы.

Вдобавок — порадуйся, Родина-мать! —

милицию будут Полицией звать.

Какого еще нам подспорья?

Молчат Партизаны Приморья.

Россия — прогресса наглядный пример:

все врут, что прогресса не видно. 

Распад и Распадская шахта — на «Р»;

но рядом и летняя Рында!

Услышан народа разгневанный глас,

и вот, понимаете, Рында у вас;

все плохо, и власть вам обрыдла —

но вот вам, пожалуйста, Рында!

И ежели здесь упомянут прогресс,

которого жажду, не скрою, —

то вот вам опять же Собянин на «С»,

с обещанной новой метлою;

конечно, покуда — столица, прости, —

он снега не может метлой размести,

но головы так полетели,

что стали заметней метели!

На «Т» у нас Твиттер, любимец элит,

игрушка детей и злодеев.

Медведев, конечно, ничем не рулит,

но Твиттером вроде владеет. 

Фанатов, друзья, упомянем на «Эф»:

Москве учинили они разогрев.

Поверьте прогнозу поэта —

премьерская гвардия это!

К нам много гостей понаехали тут —

и вот утесняют хозяев!

Так пусть они, падлы, традиции чтут

и, суки, обычаи знают.

Премьер воплощает традицию в явь:

не можешь чего победить — так возглавь;

и правь, подпираясь спецназом,

в манере Цапка с Цеповязом.

Читатель! Ты что ж изменился в лице?

Забудь, дорогой, про усталость:

мы в самом конце, мы добрались до «Ц»,

последние буквы остались!

Вот Чапман, вгонявшая штатовцев в дрожь,

воспитывать будет собой молодежь;

и я — хоть ни рожи, ни кожи —

завидую той молодежи!

(Читатель заметил по ходу стиха,

коль скоро он азбуке верен,

что мы пропустили заветное «Х»:

так Химкинский лес и похерен!)

Но Эрнст дотянулся на Пятый канал

и с помощью Божьей его доконал.

Там Юмор и песни о старом,

а Я там не нужен задаром.

Вот странная буква, последнее «Я».

Ей-богу, мне хочется выйти.

Уже я понять не могу ни уя,

зачем я в таком алфавите.

Но только на эти отдельные «Я»

еще и осталась надежда моя.

И, верные этой надежде,

останемся вместе, как прежде.