В час ночной в дому семейном я сидел с моим портвейном В настроении питейном, отдыхая от труда. Вдруг в порыве тиховейном черный ворон – звать Маккейном — Прилетел с шипеньем змейным вместо певчего дрозда. Он прокаркал: «Мистер Путин этой ночью духом смутен. Липкий страх, ежеминутен, отравил его года. Он за башнею Кутафьей, насмотревшись фотографий, Бредит участью Каддафьей — истребленьем без суда. Я ответил: «Никогда!». — То есть как?! — прокаркал ворон, увлекаясь разговором. — Был тиран, а нынче — вон он, от величья ни следа, Непреклонный и отважный, он погиб в трубе дренажной, Сдав дворец многоэтажный и родные города. И у вашего вельможи может выйти точно то же, Как ни лезет вон из кожи вся охранная орда. Я воскликнул: «Никогда!» Я сказал: «Владельца Баффи трудно сравнивать с Каддафи В плане лиц и биографий, в плане пользы и вреда. Да, Каддафи был злодеем, но привержен был идеям, Ну а то, что мы имеем, разве помнит вкус стыда? Разве есть у их бригады хоть какие-либо взгляды, Кроме мысли, что айпады лучше гейтсова винда? Ворон каркнул: «Никогда!» Я сказал: «Ты знаешь, ворон, что назвать Каддафи вором Могут все, и даже хором, — тырил щедро, это да. Но зарплата у ливийца не могла остановиться, То есть он умел делиться, как сказал бы Джигурда! В самомнении обидном, свой народ считая быдлом, Он кормил его повидлом. Ну, а эти господа? Ворон каркнул: «Никогда!» Я сказал: «Пускай фуфло он, но по крайности не клоун. И льстецами расцелован сами знаете куда, Но чтоб он, как кум в бараке, появлялся на журфаке, Сотню «Наших» из клоаки привозя с собой туда, Сотню хрюш с единоросом с заготовленным вопросом, Как воспитанная чесом охамевшая звезда?!» Ворон каркнул: «Никогда!» Я сказал: «Представь, о птаха, что народ, не зная страха, Поднимается из праха, набухая, как елда, Низвергается дубиной на режим, вчера любимый, Всею дикостью глубинной — джип, «калаш» и борода, — И свергает президента, сбросив маску импотента, За какой-то ун моменто, как сказал бы Фарада!» Ворон каркнул: «Никогда!» — Вот теперь, — сказал я, — птица, понимаешь, чем гордится Наша жирная столица обезжиренной Руси? Почему у нас внезапно стало так тепло и затхло, Почему о нас назавтра не расскажет Би-Би-Си? Верь: за наш утихший ропот, за ползучий полушепот И за весь российский опыт вертикали и оси Штаты, Чайна и Европа скоро скажут нам мерси!» Ворон каркнул: «Отсоси».