Солнце катается по половицам. Клетка распахнута - опять кенар на кухню полетел. А там - ах, цветок скучает - полить, полить... И скорей занавески распахнуть - чтобы море, море.

Ямочки на щеках - это у тебя от мамы...

И вдруг вспоминаешь, что тебе уже за сорок.

За сорок - это любая цифра после сорока. 
Но совсем не тянет замотаться в скучную фланель и фланировать по кухне. Наоборот. Все чаще раздеваешься. Подходишь к зеркалу. Рассматриваешь свое - не свое тело.

- Но позвольте, - что значит ,, не свое,,?

А то и значит. Рожала? Было. Кормила? А как же. В постель с нелюбимым... А вот этого не было. Не было и все. Да и как это - с нелюбимым? Всех их любила. Всех. Всех, проходящих мимо.

Не отворачивай лица. Смотри. Разве это морщины? Просто в тот год пришлось на пару дней лечь в больницу... Там было так много женщин...

Складки в уголках рта. Можно, конечно, и укол сделать. Да разве есть такой укол, чтобы память пропала?

Или вот этот шрам под левой грудью. Помнишь, как сердце хотело выпрыгнуть, когда однажды осенью муж пришел и сказал...

Нет. Ты не помнишь. Ты носишься по дому голышом. Кофе убежал, потому что погнался за тобой. Чашки вспорхнули, сделали пару кругов над столом и уселись рядышком. Стулья выгнули бархатные спины. Морской ветер залетел в комнату, улегся у ног.

Шаги на лестнице? Показалось?

- Разве можно так влюбиться на старости лет? Потерять голову? - спрашиваешь ты беспризорного кенара.

Кенар косит круглым глазом. Ему хочется покрутить крылом у виска. 
- Старости нет. Есть затянувшаяся молодость, - ворчит птица, но кто ее слушает?

Перед тем, как дверь распахивается, ты едва успеваешь раскрыть косметичку и достать оттуда свое сердце.

Сердце твое на удивление молодое, упругое и розовое. Оно сверкает так, что слепит глаза.

По комнате разливается аромат яблок.

Мужчина заходит в дом. Он пришел издалека. Ты так ждала его. Сердце само прыгает ему в руки. Обжигает. Неужели выпустит? Потеряет? Отдаст?

Удержал...

... Бегаешь по дому голышом, кофе, кофе, где твой запах? Книга, книга, сложи свои крылья. Стулья - пеликаны, чашки - чайки, кружевная пена белья. И этот знакомый мотив, да откуда эта песня? Ах, да, это кенар насвистывает.

- Милый - садишься на край кровати с пойманной чайкой в руках. - Ты не видел мое сердце?

Он протягивает к тебе руки, как слепой, трогает твои плечи, груди, лицо, улыбается.

- Я вернул его на место. Но оно всегда у меня под рукой.

И тогда твои шрамы и морщины разлетаются, словно ночные бабочки.

Остаются только ямочки на щеках. Но это у тебя от мамы.

 

 

 

 

 

Из сборника ,, Мурашки для Флейты,,
Художник Vladimir Golub