Последний снег чем-то напоминает мне привычного старика из подъезда.
Он обычно сидел на лавочке и утром, и вечером.
А недавно консъержка сказала тихо и печально: "Нет больше Иваныча".
Тихо, незаметно ушел.
И какой-то привычный кусок твоей жизни тоже исчез.
В Москве уже нигде не было снега, а за городом белоговрдейские остатки его еще мужественно прятались в ложбинах.
Я остановил машину, пролез сквозь ельник, чтобы попрощаться с последним снегом.
Он напоминал мне раненого беглеца, который понял, что смерти в облаве ему не избежать.
Серый, мокрый, ноздреватый.
Странно, когда после долгой зимы скорее хочется весеннего тепла, иногда думаешь про снег: "Скорее бы ты таял".
А исчезнет во дворе, под кустом беременной на первом месяцуе сирени, последняя белая латка и почему-то жалко так последнего снега...
Уходит, тает, исчезает, просачивается в вечность ведь не только он, и твое время тоже...
Однажды мой учитель по журналистике, глядя на последний снег с балкончика своего номера в Архангельском, сказал: "Я на этой земле уже 80-й раз провожаю его"...
Интересно, что было в душе Левитана и Юона, когда они жирно и вкусно размазывали кистью последний снег по полотну своих картин?
Смешение грусти и радости бытия.
Левитана и Юона уже давно нет, а их последний снег не тает.
Новые художники продолжают прощаться с ним.
И мы тоже.
Поеду и сегодня в лес.
Авось, еще застану в ложбинке где-то жалкие арьергарды отступившей зимы...