Эту историю рассказывала мне  моя мать. В начале войны мы жили под Мурманском – городом за полярным кругом. Когда началась война, нас с матерью «эвакуировали» (так называлoсь тогда переселение людей) из Мурманска. Поехали мы уже в морозное время  на родину матери, к её отцу в Березники, что на Северной Двине.  Как-то раз послал её отец (кстати, инвалид  1й империалистической войны) к своей двоюродной сестре по делам.  Поехала она на пароходе. Тогда по Двине ходили  колёсники, с большими колёсами. Я помню даже в послевоенное время их названия – «Иван Калязин» и «Павлин Виноградов».  На одной из пристаней стали «выгружать» с парохода инвалидов войны, что мы называем сейчас гордо – участники военных действий.  Были ли там только солдаты или офицеры, неизвестно. Почему мать употребила это слово – «выгружать». Да потому что это были лишь обрубки человеческих тел – без рук и без ног! Почему их не взяли к себе их жены, матери или родственники. Наверное, понятно. Кому нужен этот недочеловек, хоть и с продовольственным аттестатом. Женщины (или как звали тогда их на севере – жонки) носили их на берег. Все эти обрубки были одеты, почему-то  в матросские бушлаты. Женщины-санитарки носили их на берег, как поленья,  и складывали в кучу. Они, получеловечки, стояли или лежали и  хлопали глазами. «Хлопали глазами» - вот что ещё мне запомнилось матери в этой cитуации. И вдруг эту унылую тишину разорвал нечеловеческий женский крик. К пароходу бежала женщина, закрыв лицо руками. Как потом выяснилось,  один такой обрубок  попросил женщину, которая его переносила, поцеловать его в губы, видимо, прощаясь со всей женской половиной в этом мире навсегда.  А может, он представил в этой женщине свою девушку, которую он никогда не увидит. Никогда – страшное слово для живого человека. Женщина приблизила  своё лицо к нему  и  этот человеческий обрубок вцепился зубами ей в нос.  И был этот поступок поступком отчаяния перед судьбой, которая вот так жестоко обошлась с этим молодым парнем.  Ему бы жить и наслаждаться жизнью, а не влачить жалкое существование калеки. Уже после войны похожих обрубков я встречал в городе, где жил.  Ловко передвигаясь на подшипниковых досках, помогая себе оставшимися руками , так и катились они навстречу своему безвестному концу,  матерясь на свою горькую судьбу  и спиваясь в безисходности  дешевой  водкой «сучком» за 2-12.

Нет, нет и вспоминался мне этот мамин рассказ, когда стали  ходить по школам ветераны (с целыми руками и ногами), чтобы  рассказывать о войне,  столь страшной в моих впечатлениях.

Не забывайте уроки войны!

После написания статьи я узнал, куда делись в послевоенные годы инвалиды.  Жутко сознавать, чего пришлось пережить безымянным героям войны  http://ipvnews.org/nurnberg_article29102010 - куда делись инвалиды войны http://ipvnews.org/nurnberg_article29102010.php