пусть это будет история про тонкие ломкие веточки деревьев, покрытые слоем льда, про такие же ветви на окнах домов и про такие же её ресницы и брови. или, может быть, она была белесая, как снежные просторы севера в их бескрайности, только точно знаю, она была необыкновенная.

она постукивала по схваченному морозом тротуару, поправляла выбившиеся из-под пушистого своим мехом капюшона волосы, глядя в витрины, надевала вишневые перчатки. часто ей надо было уехать, сбежать. и только... какой смысл куда-то бежать, когда кругом зима? зимы она втайне боялась. боялась замерзнуть. насовсем. она бывала такой белой, что, кажется, все от её прикосновения делалось белым. не просто белым снаружи, а по своей внутренней природе. потому что это была не зима - это была гармония.

она не была скрытной. она рассказывала замороженным домам и деревьям о себе. то есть о нем. потому что весь пульсирующий мир был, как водится, заключен где-то в уголках его губ.

"мальчик мой светлый, маленький принц, молочные реки-кисельные берега. я скучаю по тебе. как впрочем и всегда. "по тебе" не "без тебя", потому что даже находясь с тобой, я по тебе скучаю. мне не разглядеть сквозь сутулые плечи, ледяно-колючий взгляд и повышенные тона растерянно-састливого ребенка с сонными ресничками поутру:"закрой глазки, не подглядывай. девочка моя..." я ушла, кажется. но я приготовила тебе подарок. я развешу в товоих снах голубые и синие звезды. а центральное место будет занимать желтый в сырную дырку месяц. раскачиваться. и будет загадочно так, что дух захватывает, пахнуть (заметь, запахи во сне - большая удача). и будет звучать знакомая мелодия. знакомая, потому что ты её сам сочинил. так, как смог..."

и терпеливые дворики в обрамленьи освещенных фонарями ворсинок её капюшона все сносили. особенно ближе к вечеру. и кружились, падая с небес, небольшие блестящие смешинки