Рассказ Набокова «Слово» совсем короткий. Там, наверное, страница или две печатных будет. Но он затрагивает сердце и надолго остается в памяти. Как все прекрасное и таинственное. Сильно ощущается, что писалось в эмиграции. С тоской по дому. Как всегда у Набокова, проза жемчужная, переливающаяся перламутром, как краски на картинах Врубеля. Каждое слово драгоценный жемчуг. И ты в процессе чтения нанизываешь их на нить, пока в финале не получается сверкающее ожерелье.
Это сон, видение человека, находящегося в сильнейшем душевном кризисе. Мольба о помощи. Он видел себя в горней стране, в раю. Где все так прекрасно, деревья и птицы, цветы и звери. И сонмы ангелов, и шелест их крыл, и «алмазные» очи, и яркие ризы, и путь, усыпанный цветами. Невиданное зрелище. И отчаянное желание поведать хоть одному из них свою боль. И вот, чудо, один из ангелов остановился.
И тогда случилось чудо: отстал один из последних ангелов, и обернулся, и тихо приблизился ко мне. Я увидел его глубокие, пристальные, алмазные очи под стремительными дугами бровей. На ребрах раскинутых крыл мерцал как будто иней, а сами крылья были серые, неописуемого оттенка серого, и каждое перо оканчивалось серебристым серпом. Лик его, очерк чуть улыбающихся губ и прямого, чистого лба напоминал мне черты, виденные на земле. Казалось, слились в единый чудесный лик изгибы, лучи и прелесть всех любимых мною лиц — черты людей, давно ушедших от меня. Казалось, все те знакомые звуки, что отдельно касались слуха моего, ныне заключены в единый совершенный напев.
Что поражает в этом отрывке. Красота лика ангела в том, что в нем сосредоточились все черты любимых людей, уже ушедших в небытие. Такая неожиданная и чудесная метафора. Ни у кого такой не встречала. И дальше человек пытается поведать небесному вестнику свою печаль:
И тогда, склонив голову, прижав обожженные, яркой глиной испачканные ладони к ослепленным глазам, я стал рассказывать свою скорбь. Хотелось мне объяснить, как .прекрасна моя страна и как страшен ее черный обморок, но нужных слов я не находил. Торопясь и повторяясь, я лепетал все о каких-то мелочах, о каком-то сгоревшем доме, где некогда солнечный лоск половиц отражался в наклонном зеркале, о старых книгах и старых липах лепетал я, о безделушках, о первых моих стихах в кобальтовой школьной тетради, о каком-то сером валуне, обросшем дикой малиной посреди поля, полного скабиоз и ромашек, но самое главное я никак высказать не мог -- путался я, осекался, и начинал сызнова, и опять беспомощной скороговоркой рассказывал о комнатах в прохладной и звонкой усадьбе, о липах, о первой любви, о шмелях, спящих на скабиозах... Казалось мне, что вот сейчас-сейчас дойду до самого главного, объясню все горе моей родины, но почему-то я мог вспомнить только о вещах маленьких, совсем земных, не умеющих ни говорить, ни плакать теми крупными, жгучими, страшными слезами, о которых я хотел и не мог рассказать...
И снова удивительно, хотелось поведать об огромном, масштабном, о трагедии Родины. А вспоминалось и выплескивалось только малое, но такое нужное и дорогое сердцу: липы, первая любовь, шмели в ромашках. Так мало и так много одновременно. Потому что именно оно и есть родное. И именно от его потери так душа болит.
И улыбнулся ангел, и произнес слово. Таинственное слово, которое вдруг озарило все. И стало ясно, тепло и ликовало сердце. И повторялось слово с упоением. Что же это могло быть за тайное слово. Конечно, ангел мог произнести только одно слово: «В начале было Слово, и Слово было у Бога. И Слово было Бог». Но если не так очевидно. Какое слово могло бы немного утешить человека в той ситуации? Мне пришло в голову слово «Пройдет». Страшные бедствия, увы, неминуемы для человека. Но все проходит. Рано или поздно. Хорошее и плохое. Нужно только суметь выжить.
Такие вот мысли по этому рассказу.
|
