Ты сидела на неприбранной постели,
по комнате валялись разбросанные вещи,
Казалось, вечер
зализывает раны...
И странно,
что этот разговор затянулся на целый год...
Вот,
наверное, время — это петля,
и для
чего — совсем непонятно.
Никто не знает: “Зачем?”.
Лишь невнятно
цокает секундная стрелка, и вместе с тем
твои ладони теребят бахрому покрывала.
Бывало,
эти нежные пальчики перебирали мой черный загривок,
и я игриво
целовал твои колени...
Время — это тени...
Тени от люстры, от проезжающих автомашин.
(“Шин-шин-шин”, —
скрипят шины от действия тормозов.)...
Я произносил какой-то рев,
какие-то непонятные ненужные звуки.
Муки
от моего концерта пробегали по твоему лицу.
К концу
разговора ты сказала,
что устала,
что с вокзала
через час уходит последняя электричка,
что с непривычки
я могу опоздать
и что нам надо расстаться,
чтобы разобраться
в своих чувствах
и стать добрее.
Вячеслав Харченко