Когда мама опаздывает на работу, она очень быстро собирается и быстро
разговаривает. И немножко злится.
Я сижу на кухне и пью молоко. Ну, не пью, а
так… оно остыло, и там пенка.
Пани Ядзя вчера говорила, что самое страшное –
это одиночество. И я теперь всё утро об этом думаю, но до конца додумать не
могу. Сейчас мама уйдёт на работу, и я буду совсем-совсем
одинокая.
Одиночество... один-ночество... Это когда ты ночью совсем один. А
если днём?
[258x452]А мама говорит:
- Быстро допивай! Ковыряется она тут…
постель ещё не убрала!
Мама говорит:
- Ты не видела мою сумку? Не
сутулься, Полина.
Мама говорит:
- Я побежала. Потом позвоню, веди себя
хорошо. Молоко пей, давай!
И побежала.
И я тогда встаю и выливаю молоко в
умывальник. А никто меня не ругает! И я думаю, что одиноким быть не так уж и
плохо, потому что делаешь, что хочешь. Это почти, как быть взрослым!

Кася
с Данкой начинают ссориться во дворе. Они очень громкие, их всегда слышно. И
Кася даже плачет и бежит ябедничать пани Ядзе. А Данка задирает голову и
кричит:
- Полина, Полина! Выходи!
- Я не могу, - говорю, – у меня
одиночество!
- Что у тебя?
- О-ди-но-че-ство! Понимаешь? - и задёргиваю
штору.
А Данка так и стоит с разинутым ртом. У неё не бывает одиночества – у
неё сестра-близняшка. А вот если бы у меня…
Я бегу к зеркалу и показываю язык
своему отражению. И думаю, что вдруг оно обидится? Она. Та девочка в зеркале,
которая я. Я же не знаю, как ей там живётся. Вдруг она совсем-совсем одинокая? У
неё только я и есть. Да и то, когда я к ней подхожу.
И тогда я приношу из
кухни стул и сажусь перед зеркалом.
- Не бойся, - говорю. – Я с тобой
немножко побуду.
А она улыбается.

Когда я совсем-совсем одинокая, я
могу примерять мамины босоножки и не убирать постель, могу смотреть телевизор,
сколько захочу, и есть сливы из компота без всякого компота. Ещё я могу
выдумывать телефонные номера, звонить по ним и слушать, как там отвечают: «Алло!
Алло! Кто это? Говорите громче, вас не слышно! Алло!»
Одиночество – это
совсем не скучно.
А потом я уже всё переделала - и походила уже, и полежала,
и посидела. И посмотрела телевизор, и помыла чашку, и порисовала. И завязала
себе бант, и развязала. И накрасила губы маминой помадой, и поела слив из
компота.
А одиночество всё никак не кончается и не кончается.
Тогда я ещё
посмотрела телевизор, и ещё полежала, и постояла у окна, и раздела всех кукол, и
опять одела…
И подумала, что одиночество – это когда всё одинаковое. Когда
можно по кругу делать всё, что захочешь, а ничего не хочется.
И тогда я пошла
на кухню, налила себе молока и стала ждать
маму...

Елена Касьян

(рисунок 
- L.
Hurwitz )