Отрывок из книги Хуторной Елены "Равновесие"

Возможно, если бы не дождь, который лил уже второй день, она бы не села в его машину, возможно, если бы не охапка роз, которая ее ждала на заднем сидении, не стала бы с ним разговаривать, если бы не два месяца полного безденежья и воздержания от разного рода гастрономических удовольствий, не поехала бы с ним ни в какой ресторан, и если бы не синяя коробочка со сверкнувшим на бархате кулоном, никогда бы его не простила. Но за такой неожиданный праздник, который свалился на нее так внезапно и который был так безукоризненно идеален, можно было простить не только отсутствие в связи с длительной заграничной командировкой и принять не только самые горячие сожаления по поводу того, что кое-кто забыл узнать ее номер телефона.
За перегородкой, отделявшей их от шофера, они целовались на заднем сидении автомобиля, и Яков был так безупречно нежен, ласков и внимателен, что Вике не хотелось никуда от него уходить. Когда они подъехали к ее дому, он еще долго ее не отпускал.
– Теперь у меня есть твой номер телефона, – сказал Яков, когда она уходила, – и так просто ты от меня не избавишься!
Вика только улыбнулась ему на прощание.
С тех пор редко бывало, когда они не виделись день, максимум два подряд: Яков приезжал за ней если не вечером, то обязательно заходил в течение дня, привозил ей то какой-нибудь неведомый цветок в замысловатой упаковке, то торт, испеченный на заказ, то просто пакет персиков с рынка – сочных, мягких, с розовыми налитыми боками. За две недели они побывали во стольких местах – Вика в жизни не видела столько известных и просто красивых людей, чувствовала себя рядом с ними замарашкой, неведомо как попавшей на королевский бал, но даже об этом забывала, без конца впитывая в себя проявления этого совсем незнакомого, но такого притягательного мира.
Естественно, везде, где они бывали с Яковом, он за нее платил, причем порой такие суммы, что Вике становилось неловко, потому что она понимала, что ровно в этом месте кончается ее независимость от него. Тем не менее она принимала все его знаки внимания, хотя так и не могла понять, что ее в них привлекает больше всего: то, что их оказывает именно Яков, или они ценны ей сами по себе, как окно в мир вещей, которые она в силу обстоятельств пока не может себе позволить.
Вика стала чаще задерживаться вечерами, но Вадим то ли этого не замечал, то ли делал вид, что не замечает, а она и не испытывала особого желания что-то ему объяснять. Да и что она могла ему сказать? Главное, что она по-прежнему была ему верна – по крайней мере пока еще верна, – и на этом, как она полагала, ее обязательства по отношению к нему были выполнены.

…Как только он смог прожить без нее так долго? И зачем он столько времени убил на выполнение работы, которая не так уж была ему нужна, а потом еще на эту дурацкую клинику в Австрии, где из него только душу не вытянули! Хотя как же еще, годы уже не те, а по-прежнему хочется поражать воображение молодых девочек, даже думал, не сделать ли пластическую операцию, но потом все-таки отказался от этой затеи… Ему показалось, что он сейчас расплачется, когда он увидел ее: такая легкая, светлая, как всегда сама по себе, не остановишь ее, не удержишь – почему он раньше не приехал к ней? К черту работу! К черту клинику! Лишь бы снова ее касаться, нежной кожи, розовых губ, видеть, как дрожат ее ресницы… Она так забавно принимает от него подарки - радуется. Он уже и забыл, как это бывает, когда даришь что-то просто потому, что хочется сделать приятное, и когда этому радуются, потому что верят, что ты вовсе не обязан этого делать. Раньше только жена любила скривиться при виде очередного его дежурного подношения по поводу Нового года или дня рождения – давала понять, что он, как всегда, не угадал, неумеха. Так теперь и дочь постепенно перенимает эту манеру – просто отвратительно. Вот поэтому он и не может больше без Вики – потому что она его окно в другой мир, в котором все будет совсем по-другому…