[214x266]
32 сонаты для фортепиано в исполнительском искусстве. А.Шнабель.
«Человек, который «создал» Бетховена»
Гарольд Шонберг
Исполнение Шнабелем бетховенских произведений современному слушателю предстает как весьма свободное и даже импровизационное. Эту же агогическую свободу позволяли себе и пианисты шнабелевского направления, такие как В. Бакхауз, В. Кемпф, Э. Фишер. Большая темпоритми-ческая свобода интерпретаций Шнабеля нередко удивляет и поражает.
Ритм у Шнабеля близок ритму человеческой речи, проявления которого находим в свободе, пластичности и подвижности. В этом проявляется и естественность интонирования Шнабеля, использующего тончайшие нюансы динамики, агогики, артикуляции и тембра. Опора на речевые интонации убедительны при интерпретации пианистом произведений Бетховена, речевая выразительность которых, по мнению Н. Фишмана является непреложным условием исполнения этой музыки. «Говорящая мелодика Бетховена находит отражение в нотной записи композитора»
Исполнительское мастерство Шнабеля отличалось умением великолепно развивать мелодическую линию широкого диапазона. Первостепенной важностью в исполнительстве Шнабель считал фразировку, при идеальном исполнении которой в слуховом восприятии слушателя обеспечивается единство мотива, фразы. Мелодическую линию пианист строил по принципу объединяющей интонации, связывающей воедино небольшие фразы. Такое ощущение, что Шнабель был противником стандартной динамики (при восхождении мелодия сопровождается crescendo, соответственно при нисхождении — diminuendo).
Отрывок из книги Гарольда Шонберга «Великие пианисты», посвященный Шнабелю.:
«Для большинства наших современников существовал только один пианист-бетховенианец - Артур Шнабель. Это могло быть слишком жестоко по отношению к таким знатокам Бетховена, как Вильгельм Бакхауз и Рудольф Сёркин, но в восприятии публики Шнабель и Бетховен были синонимами. Все признавали, что он играл Моцарта, как никто, что он, возможно, был лучшим в нашем веке исполнителем Шуберта, что он на короткой ноге с Брамсом. Но именно к Бетховену он возвращался вновь и вновь, и в глазах широкой публики именно Шнабель был тем, кто создал музыку Бетховена. По крайней мере, фортепианную.
Шнабель был невысоким человеком плотного телосложения с большой головой и короткими пальцами. Он курил сигары и мало чем напоминал знаменитого пианиста. За инструментом он не имел впечатляющего вида…
...Шнабель никогда не поднимал рук высоко, никогда не тряс головой и не пытался увидеть Бога под потолком концертного зала. И все же, когда он играл, в зале стояла тишина, как в соборе. Его концерты не были цирковым представлением, они были общением. И слушатели расходились, ощутив катарсис… Шнабель был первым, кто зафиксировал этот исполнительский подвиг на пластинках (записав 32 сонаты Бетховена), хотя в последние годы это стало почти обычной вещью. У Шнабеля запись сонат заняла несколько лет - с 1931-го по 1935. Никогда более нетипичный пианист не выходил из класса Лешетицкого...
…критики указывали на ограниченность его возможностей, говоря, что пианист, который с трудом пробивается сквозь финал «Аппассионаты», который «валяет» в фуге из ор. 101, не говоря уж о фуге из «Наmmerklavier»-а, - не такой уж стоящий пианист. Нельзя отрицать тот факт, что в последние двадцать пять лет жизни Шнабель никогда не проявлял такой полной власти над клавиатурой, как Бакхауз, Гофман или Левин. В его публичных выступлениях и даже в записях (сделанных, конечно, до появления долгоиграющих пластинок, когда никакие склейки еще не были возможны) встречались места, в которых пальцы Шнабеля явно выходили из подчинения. Пианистических погрешностей было множество.
...Но когда Шнабель играл технически безупречно, что, по большей части, и бывало в музыке Моцарта, Шуберта, Бетховена, он приводил слушателей в восторг. Особенное впечатление он производил исполнением последних пяти сложнейших сонат Бетховена. Если какой-нибудь музыкант и достигал когда-либо слияния с автором, то это был именно Шнабель - в поющих мелодиях медленной части Сонаты ор. 110, в ледяных космических видениях последних страниц ор. 111, в лирических местах ор. 109. Никаких трюков, никаких излишеств - только мысль, сердце и руки, работающие с высшей мудростью.
Его игре были присущи внутреннее спокойствие и уверенность, которые распространялись и на его личную жизнь, и на его сценический облик.
…Было время, когда Шнабель не соглашался с оценкой его как «специалиста» по Бетховену. Он говорил, что нашел правильный подход к исполнению Бетховена только после 1918 года. Но позже ему пришлось принять на себя этот «груз» специализации, особенно после того, как в 1935 году вышла его редакция бетховенских сонат»
p.s.
Я знаю только две разновидности публики: одна кашляет, другая нет.
Интерпретация - это свободная прогулка по твердой земле. (c)
Лазерное шоу. К чему это я..я тоже так хочу, в танце и музыке. Не много не мало. И люблю я два инструмента - фортепиано и скрипку.
Больше, чем, что-либо и кого-либо...
А если что-то любишь, значит, придешь обязательно.
Страсть может быть разной.
А Месрседес остается и в Африке Мерседесом,
во все своих ипостасях, в любой деталюшечке, даже в маслице.
