Небольшая крытая галерея на территории дворцово-паркового комплексаХовбург практически полностью состоит из стекла. Здесь даже в студеную зимнюю пору всегда тепло и влажно – настоящие тропики! Ведь в этой оранжерее на территории более 3000 кв. м. находится самое настоящее царство необыкновенных и прелестных созданий — Дом бабочек.
Музей бабочек был открыт в Вене в 1993 году. Внутри Schmetterling Haus воссоздан особый микроклимат – 27-28 градусов тепла и 80% влажности. Именно такие условия необходимы удивительно нежным и трепетным тропическим бабочкам.
Чтобы они чувствовали себя «как дома» в оранжерею в сердцеа встрийской столицы были доставлены и растения из влажных тропических лесов.
Водопад, огромные тропические деревья, подпирающие потолок, лианы, небольшой пруд и несколько мостиков создают живописный фон, на котором разворачивается удивительно красивое действо – порхающие повсюду сотни ярких экзотических бабочек. Рядом с цветущими гибискусами и спатифиллумами они и сами кажутся цветами.
Наибольшее скопление бабочек – возле подноса с фруктами и ароматным сиропом – любимым лакомством этих «живых цветов».
А у самого входа в стеклянном шкафу с дверцами на жердочках висят коконы, из которых и появляются на свет прекрасные бабочки. Как только коконы раскроются, дверцы распахнуться – и новорожденные красавицы выпорхнут в оранжерею.
Кроме летающих на свободе бабочек в музее есть и аквариумы с яркими тропическими рыбками, а в зеленых зарослях тропических растений то тут, то там мелькают непоседливые куропатки.
Бабочки обитают на всём земном шаре, кроме Арктики, Антарктики и горных вершин, покрытых вечным льдом и снегом. На распространение каждого вида бабочек влияют разные условия.
Географические - такие, как океаны, горы, пустыни, и т.д. Бабочек можно увидеть в любых природных условиях, на любых континентах. Их нет только в Антарктиде. Они есть в непроходимых тропических лесах, высоко в горах, и даже недалеко от Северного полюса. Некоторые виды бабочек встречаются почти по всему земному шару. Многие виды, наоборот, можно встретить только в каком-то одном месте – на одной горе, одном острове и т.д. Лучше других видов бабочек изучены бабочки в Европе. Европа признана родиной примерно 4500 видов бабочек, из них более 400 — дневные.
Взрослая бабочка в среднем живет около одного месяца. В дикой природе, продолжительность жизни бабочки короче, в основном из-за опасностей, в виде хищников, болезней и крупных объектов, таких, как автомобили. Маленькие бабочки могут жить только неделю, а некоторые бабочки, такие, как Монархи (Monarchs), Mourning Cloaks и тропические Heliconians, могут жить до девяти месяцев.
Где бабочки ночуют?
Ночью или в ненастную погоду, большинство бабочки прячутся на нижней стороне листа, глубоко в траве или в расщелинах скал, или найти другое подобное жилье и укрытие и спать.
По представлениям древних греков, бабочка — это душа («психея»), которая вылетает из погребального костра. Душа человека отождествлялась с дыханием и изображалась в виде легкокрылой бабочки или крылатой девушки, похожей на бабочку.
Известна романтическая история любви царевны Психеи и бога любви Амура. Психея была так прекрасна, что ей стала завидовать сама богиня любви и красоты Венера. Она поручила своему сыну Амуру поразить сердце Психеи стрелой, наполненной любовью к самому презренному из людей. Однако Амур ослушался богиню. Он сам влюбился в Психею и поселил ее в чудесный дворец. Амур предупредил возлюбленную, что она никогда не должна видеть его лица, и прилетал к ней лишь темными безлунными ночами. Увы! Снедаемая любопытством, Психея однажды ночью зажгла светильник и с восхищением увидела лицо прекрасного бога. Капля горячего масла разбудила Амура, и он тут же покинул свою юную супругу, нарушившую роковой запрет. Чтобы вернуть его себе, Психее пришлось пройти множество испытаний. После мучительных страданий Психея в конце концов вновь обретает Амура, и он просит у Зевса разрешения на брак с возлюбленной и примиряет ее с Венерой.
С древнейших времен людей восхищала красота, грация, и хрупкость бабочек. Невероятная загадка их рождения в процессе превращения из гусеницы в куколку, и а из малоподвижной куколки в беспрестанно порхающую бабочку, давала людям повод, и располагала к мечтам. Бабочкам приписывали невероятные, романтические качества, и связывали с такими важными для всех понятиями, как любовь, счастье, смерть.
Сказать, что ты мертва?
Но ты жила лишь сутки.
Как много грусти в шутке
Творца! едва
могу произнести
"жила" -- единство даты
рожденья и когда ты
в моей горсти
рассыпалась, меня
смущает вычесть
одно из двух количеств
в пределах дня.
II
Затем, что дни для нас --
ничто. Всего лишь
ничто. Их не приколешь,
и пищей глаз
не сделаешь: они
на фоне белом,
не обладая телом
незримы. Дни,
они как ты; верней,
что может весить
уменьшенный раз в десять
один из дней?
Сказать, что вовсе нет
тебя? Но что же
в руке моей так схоже
с тобой? и цвет --
не плод небытия.
По чьей подсказке
и так кладутся краски?
Навряд ли я,
бормочущий комок
слов, чуждых цвету,
вообразить бы эту
палитру смог.
IV
На крылышках твоих
зрачки, ресницы --
красавицы ли, птицы --
обрывки чьих,
скажи мне, это лиц,
портрет летучий?
Каких, скажи, твой случай
частиц, крупиц
являет натюрморт:
вещей, плодов ли?
и даже рыбной ловли
трофей простерт.
Возможно, ты -- пейзаж,
и, взявши лупу,
я обнаружу группу
нимф, пляску, пляж.
Светло ли там, как днем?
иль там уныло,
как ночью? и светило
какое в нем
взошло на небосклон?
чьи в нем фигуры?
Скажи, с какой натуры
был сделан он?
VI
Я думаю, что ты --
и то, и это:
звезды, лица, предмета
в тебе черты.
Кто был тот ювелир,
что бровь не хмуря,
нанес в миниатюре
на них тот мир,
что сводит нас с ума,
берет нас в клещи,
где ты, как мысль о вещи,
мы -- вещь сама?
Скажи, зачем узор
такой был даден
тебе всего лишь на день
в краю озер,
чья амальгама впрок
хранит пространство?
А ты -- лишает шанса
столь краткий срок
попасть в сачок,
затрепетать в ладони,
в момент погони
пленить зрачок.
VIII
Ты не ответишь мне
не по причине
застенчивости и не
со зла, и не
затем, что ты мертва.
Жива, мертва ли --
но каждой Божьей твари
как знак родства
дарован голос для
общенья, пенья:
продления мгновенья,
минуты, дня.
А ты -- ты лишена
сего залога.
Но, рассуждая строго,
так лучше: на
кой ляд быть у небес
в долгу, в реестре.
Не сокрушайся ж, если
твой век, твой вес
достойны немоты:
звук -- тоже бремя.
Бесплотнее, чем время,
беззвучней ты.
X
Не ощущая, не
дожив до страха,
ты вьешься легче праха
над клумбой, вне
похожих на тюрьму
с ее удушьем
минувшего с грядущим,
и потому,
когда летишь на луг,
желая корму,
преобретает форму
сам воздух вдруг.
Так делает перо,
скользя по глади
расчерченной тетради,
не зная про
судьбу своей строки,
где мудрость, ересь
смешались, но доверясь
толчкам руки,
в чьих пальцах бьется речь
вполне немая,
не пыль с цветка снимая,
но тяжесть с плеч.
XII
Такая красота
и срок столь краткий,
соединясь, догадкой
кривят уста:
не высказать ясней,
что в самом деле
мир создан был без цели,
а если с ней,
то цель -- не мы.
Друг-энтомолог,
для света нет иголок
и нет для тьмы.
Сказать тебе "Прощай",
как форме суток?
Есть люди, чей рассудок
стрижет лишай
забвенья; но взгляни:
тому виною
лишь то, что за спиною
у них не дни
с постелью на двоих,
не сны дремучи,
не прошлое -- но тучи
сестер твоих!
XIV
Ты лучше, чем Ничто.
Верней: ты ближе
и зримее. Внутри же
на все сто
ты родственна ему.
В твоем полете
оно достигло плоти;
и потому
ты в сутолке дневной
достойна взгляда
как легкая преграда
меж ним и мной.