[271x500]

Понятие «очищения» включало также требование освободиться и от социальной несправедливости, которая поддерживалась многочисленными градациями внутри класса свободных. Наглядно картину этого представляет Евангелие, в поле зрения повествования которого находятся рабы и господа, крестьяне, ремесленники, рыбаки, торговцы, сборщики налогов, ростовщики, спекулянты зерном, владельцы имений и их управляющие, жреческая аристократия и низший персонал храма, римская администрация и местные чиновники — целый мир человеческих отношений[1]. Проблема имущественного и сословного неравенства и связанной с этим коррупции административных и юридических органов в кумранской общине решалась уравнением имущественных отношений и провозглашением бедности и аскезы принципом жизни. Этот принцип отражён не только в Уставе, который требует, чтобы имущество, труд и совет были общими (1QS I, VIII), но и в тенденции «Дамасского документа» считать имущество, богатство (hōn, mammōn) одной из «сетей Велиала», т. е. орудием вовлечения в нечестие (CD IV, 14—15). Бедняк, нищий, смиренный считаются положительным элементом общества. В астрологическом документе (4Q Crypt), в гороскопе лица, наделённого девятью из двенадцати возможных положительных качеств, указывается: «будет бедняком», как благоприятное для субъекта предсказание. Если учесть, что в иудейской среде идеи полного аскетизма никогда не пользовались общим признанием, отношение к бедности подчёркивает осуждение богатства как нарушающего справедливость и потому неугодного Богу. Учитывая всё это, название группы yaḥad — «община», «общность» трудно считать одной лишь уловкой благочестия, желающей подчеркнуть братство только по религии, как думают некоторые учёные[2]. Община следует проповеди библейских книг Пророков и Второзакония, представляя бедняка находящимся под божественным покровительством. Одно из сочинений, так называемые «Слова Моисея», повторяет заповеди Второзакония о помощи беднякам (1Q DM III, 1—20). О значении бедности говорит также «Толкование на псалом 37».

Сюда же присоединяется понятие бедности духа, т. е. простоты, неучёности, в противовес учёности, давно ставшей к этому времени способом извлечения прибыли за счёт неискушённых в вопросах канонического права, то есть прежде всего за счёт простого народа, занятого физическим трудом. «Простак», «бесхитростный», даже «слабоумный» (petī) фигурирует, как известно, в качестве одного из самоназваний членов общины[3]. Термин является откликом на узаконенное название «мудрецы» = «учёные» для ортодоксальных правоведов, нелюбовь к которым уже утверждалась в среде простого народа[4].

Цит. по: Тексты Кумрана. Выпуск второй. Введение, перевод с древнееврейского и арамейского и комментарии А. М. Газова-Гинзберга, М. М. Елизаровой и К. Б. Старковой. — СПб.: Центр «Петербургское Востоковедение», 1996. — 440 с. («Памятники культуры Востока»). (С. 16—17.)