Название: А мама-то вкусная
Автор: Вайпер скучает
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn!
Дисклеймер: честь и слава Амано Акире ♥
Персонажи: Савада Цунаёши, Савада Нана
Рейтинг: nc-21 сказали поставить х)
Жанр: angst, dark, драма, ООС
Размер: mini
Статус: завершен
Размещение: с сохранением шапки, а мне ссылку
Саммари: Ничем не примечательный день. Савада, как всегда, просыпает школу и, торопясь, забывает поцеловать маму на прощание. Каково же будет его удивление, когда Цунаёши обнаружит вкуснейшие роллы на столе, а в холодильнике - голову Наны. Встреча с убийцей.
От автора: Исполнение заявки с дарк-феста. 'Цуна. Прийти домой и обнаружить куски мертвой плоти Наны с запиской "А мама-то вкусная." Описание эмоций и состояния Цуны. Маньяк - один из хранителей'
Писалось на работе на быструю руку, до прихода начальства успеть надо было xD

WARNING: Беременным детям со слабой психикой читать не рекомендуется, особенно во время еды! <-

— Цуна-кун, вставай, ты опять опоздаешь в школу! — ласковый и в то же время строгий голос Наны успел порядком надоесть на пятнадцатом году жизни. В доме уютно пахло свежими сладостями, такими вкусными из заботливых родительских рук.
— Да, мам, — Савада сделал всё как обычно: глаза продрал, кое-как, правда, портфель собрал, рубашку одел наоборот, запихал собранный бенто в портфель и, на ходу жуя бутерброд, побежал в школу, забыв поцеловать маму на прощание. Она, конечно, обижаться будет, но ведь день за днём жизнь повторялась словно по сценарию.
Несделанное домашнее задание мёртвым грузом лежало на совести, но ведь всегда можно списать у Ямамото. Он, конечно, тот ещё болван... Гокудера казался слишком навязчивым, хоть и умным был. От его исписанных тетрадей приходилось едва ли не убегать, когда пылкий итальянец с громогласным "ДЕСЯТЫЙ" подбегал, до хруста сжимая в объятьях.
— Эт-то, Хаято-кун, ты меня сломаешь! — Цунаёши пищал и вырывался из пылкой хватки, и это было весело. А вот Такеши отсутствовал. Заболел, наверное, на тренировке — он же придурок бейсбольный, что с него возьмёшь!
День пролетел совсем быстро, как и всегда — догонялки со страшным Хибари, очередные замечания учителей и солнечная Киоко-чан. "Когда я вырасту, то обязательно женюсь на Киоко-чан", — думал Савада, возвращаясь домой. В его мыслях Сасагаве так шло нежно-розовое свадебное платье, пышное и похожее на торт. Правда, все мысли прерывались на подходах к брачной ночи — Киоко-чан была идолом, которого могли осквернить мылси о сексе.
— Мам, я дома! — спотыкаясь о порог, здоровался мальчик. Тишина, такая нехарактерная для дома, наполненного воркованием Наны, вселила странные мысли. Реборн бы мог назвать это гиперинтуицией, но Цуна просто не придал значения. А, подумаешь! Из кухни слишком вкусно пахло.
Стол, уставленный аппетитными роллами и суши, казалось, вот-вот сломается под яствами. "Как аппетитно", — радовался парень, налегая на еду, голодный после учёбы. Наверняка, мама просто вышла в магазин, или погулять с И-пин и Ламбо. В тишине, без этих шумных детей, было так хорошо. На дне большого блюда Савада обнаружил записку: "Загляни в холодильник". "Наверное, мама ещё вкусностей приготовила, ммм"!
Холодильник встретил его беспорядочно разложёнными по полкам тарелками со свежим мясом. Кровь стекала в поддоны, и от этого стало как-то не по себе. Вместо молока в прозрачной бутылке было тёмное и красное, и почему-то хотелось верить в вишнёвый сок. "Я здесь", — гласила записка, небольшой розовый стикер в виде сердечка, прицепленный к двери в морозильную камеру. Теряясь в догадках, Цунаёши нерешительно взялся за ручку. Ток по пальцам и к трясущимся коленкам. Было здесь что-то не то.
Дневной свет вторгся в морозилку. Клубы пара, вызванные приливом тёплого воздуха, рассеялись, и первое, что увидел Савада, были глаза Наны на перекошенном от ужаса лице.
Очнувшись около холодильника, Цуна и забыть успел, что вызвало такой шок. Всего на пару минут.
— Это что, шутка? — сам себя спросил он, поднимаясь кое-как. Из холодильника пахло кровью. Голова Савады на её любимой праздничной тарелке никуда не делась, и мальчик схватился за дверцу, пока его выворачивало на неприготовленное мясо. В висках стучало бешено, но после рвоты полегчало. Вытерев слёзы, Десятый пересилил себя и снова посмотрел туда. Конечно, подобную шутку мог и Реборн выкинуть, но к главе семьи относился аркобалено очень трепетно. Да и кто в здравом уме станет такой ужас делать?!
Запавшие глаза остекленели, смотрящие куда-то вверх. Кровь, сочащаяся со среза шеи, до верха наполнила дорогую тарелку, подаренную ещё отцом, и растекалась по морозильной камере. Воняло. Подавив новый рвотный позыв, парень недоверчиво потыкал в мягкую, хоть и холодную щёку. Слишком реалистично. Брызги крови на лице мельчайшими капельками дополняли картину. Чувственный некогда рот скосился, приоткрыт, а в окровавленных губах небрежно зажат такой же стикер. Смятый, в размазанных отпечатках. Борясь с отвращением, Цуна забрался внутрь пальцами, краснея, ведь в порно не раз видел, для чего это делают. С хрустом бумажка развернулась, открывая ужасающий до неприлия текст: "А мама-то вкусная". Осознание нахлынуло подобно кричаще-красной волне в сознании, и ближайшие пару минут Десятый блевал, избавляясь от кусков родной плоти. Рис вперемешку с непереваренным мясом расплескался по внутренностям холодильника, возвращаясь к останкам Наны.
— Мама! МАМА! — Савада захлёбывался остатками еды и уже не сдерживаемыми рыданиями. Сполз на пол, прижимая к груди всё, в чём можно было узнать родительницу — обескровленную бледную голову, размазав по лицу кровь, и беспорядочно комкая темные волосы. Нана всегда казалась маленькой и хрупкой, но Цуна на её фоне был совсем крошечным сыночком, и ему казалось, что так будет всегда: утро, её крик и вкусная домашняя еда. А теперь всё, что осталось от матери, было не крупней футбольного мяча. Вспоминая утро, мальчик вдруг осознал, что никогда не искупит свою вину за пропущенный поцелуй, и разрыдался, прижимаясь к лицу матери. Кровь смешивалась со слезами и стекала, пачкая белоснежную рубашку, только вчера выстиранную заботливой мамой. Цуна кричал, бился в истерике и судорожно целовал каждый сантиметр такого родного лица. Психика Десятого дала сбой.
Сколько времени прошло в мелькающих картинах из прошлого, Савада не знал. Ему было хорошо там, в детстве, где рука мамы обещала тепло и заботу навсегда. Чьи-то шаги привлекли его опустевший безжизненный взгляд, и парень вздохнул обречённо.
— Ну здравствуй, Такеши-кун...
Последним, что увидел босс Вонголы, был его верный Хранитель, с обезумевшей улыбкой заносящий катану.