Ей было больно. Так больно, что она боялась вздохнуть. Она просто не знала куда себя деть, что бы не чувствовать этой боли, куда себя спрятать. Она искала кого-то, что бы спрятаться на его груди. Прижаться к совсем чужому человеку так близко и так сильно, что бы он не смог ее от себя оторвать, даже если бы захотел. Она шла, настороженная, ощетинившеяся, вся с ног до головы покрытая колючками и выискивала широко открытыми глазами его. Единственное, о чем она помнила, это то, что ее лицо постоянно должно улыбаться, что бы увидив ее он не шарахнулся в сторону.

Он заметил ее издалека. Ее нельзя было не заметить. Она, казалось, возвышалась надо всем и всеми, хотя и не была особо высока ростом. Этот феномен он до сих пор не может себе объяснить, как такой маленькой девочке удается парить надо всеми. Но тогда он не видел ни ловушек, ни феноменов. Он заметил одни только широко открытые глаза на светящемся лице. Лицо и вправду светилось, только скорее не как солнце, а как луна, каким то отраженным светом, вероятно от счастливых воспоминаний. Он жил комфортно и спокойно, но с искоркой во взгляде и желанием разнообразить свою жизнь. Отправившись завоевывать ее, он думал, что трофеев лишних не бывает. Он не знал, что добровольно лезет в паутину.

Она прижималась к его груди, так, что по всему его телу проходила дрожь. Она нежно водила пльчиками по его спине. Она по-детски брала его за руки и смотрела в его жадные до жизни глаза. Она доверялась ему, как другу, не боясь открыться полностью, казаться глупой или наивной. Она старалась быть такой хорошей, что бы он никогда не захотел ее отпускать. И он дал ей подойти так близко, как он никогда и никого не подпускал. Он почему то вдруг увидел в ней себя. Он полюбил ее.

А она? Да что она. Она как прежде выходила в окно.